Помяни черта! (СИ) - Мари Ардмир - Страница 26

— Себастьян, Олимпия Гану на кой чельд?

— Тебя просили не ругаться. — Напомнил он.

— Я пытаюсь, но в этой истории и чельд ногу сломит! — мои сотрапезники вздрогнули, но мне все равно, что они себе опять придумали, мне нужно узнать суть проблемы.

— Нардо из-под купола лучше не выходить, — заметил Вестерион, неодобрительно поглядывая на меня. — Иначе живым в Аид он не вернется.

Я отмахнулась от его сочувствия:

— Нардо сейчас в отключке, ему намного лучше, чем нам. Сама подумываю, как к нему абонемент взять, чтобы не разгребать чужие завалы.

— А это всегда можно устроить, — сверкнул глазами Вестерион.

— Ты лучше ешь и не отвлекайся. — Я передала ему еще две тарелки из своего набора, согнула ноги и уперлась головой в колени. — Понять это Океаническое безобразище не могу.

— Кого? — поинтересовался амур.

— Ган Гаяши. Вот, реально одну он украл и 100 лет с ней прожил, вторую может запросить по договору, как только разведется? Что за фигня? Кто контракт составлял для этого союза? Ведь фактически Гану за срыв первоначальных договоренностей нужно было счет выставить и пеню каждый день начислять.

Я все это выговариваю, а то, что демон становится с каждым словом все темнее и темнее, не заметила.

В моей голове прозвучал мысленный приказ от Вести: «Галя, уймись! Я потом расскажу».

А демон вдруг отложил тарелку, извинился и вышел из столовой. Мы замолчали, а сотни созданных им желтых огоньков растворились в водном пространстве, погрузив его во тьму.

— Твой язык не доведет тебя до добра. — Вздохнул Соорский вслух.

— Ты о том, который с присосками? — улыбнулась я, и зелена от напоминания перекривило.

— Не повторяй больше, я этого не вынесу…

— Ладно! Пожалеем твой желудок. А в чем дело?

— В том, — пояснил хмурый Соорский, — что в то время демонесса Глициния состояла в числе дипломатической делегации по объединению чистилищ внешних миров. Она встретилась с императором Гарвирро на его территории и произвела неизгладимое впечатление.

— Насколько неизгладимое?

Амур Донато оторвался от тарелки и внимательно посмотрел на меня и Вестериона:

— Настолько неизгладимое, что он фактически полностью передал миры Дарлогрию, Дарванию, Дарридию Его Величеству Темному Повелителю.

— То есть как? У него не только этот мир был?

— Не только. — Ответил амур. — Влюбился водник, решил все за нее отдать, лишь бы была рядом. Люц согласился, ее родители дали добро, и жених демонессы остался с миром, но без невесты.

— Атас… — прошептала я, припоминая прошлые разговоры. — И Себастьяна это не устроило, он пытался ее вернуть, так?

— Пятнадцать проникновений в мир Гарвиро. На шестом, ему удалось с ней встретиться, поговорить…

— И что Глициния? — прошептала я, крепче обнимая ноги.

— Влюбилась. — Вздохнул амур, надкусывая красную грушевидную гадость.

— Ты посодействовал?!

— Я отказался и стал здесь персоной нон грата. Гаяши сам не так прост, как кажется. И своего со временем добился. Так что, когда на шестой раз Себастьян наконец-то с ней увиделся, она была влюбленная по самую макушку, счастливая и уже пару месяцев как на сносях.

Я с тоской посмотрела на двери, через которые демон удалился. Вот это любовь, чельд побери! Вот это привязанность! Что ж ему не повезло так с первой невестой?

— Его тогда схватили и посадили в ваш мирок на долгих восемь лет. — Добавил зелен. — Вот это и стало причиной нового договора, по которому Ган в случае развода… получает ранее уготованную ему водную демонессу.

— Если она не будет в браке. — Внес поправку амур Донато и тоже лег на прозрачный пол.

— А в браке она не будет, потому что Нардо тут. И если Люц пожелает вернуть его раньше бракоразводного процесса Императорского монстрюжища, то оно, то есть Ган запросит обратно миры?

— На данный момент он запросил лишь тебя — для развода. Следующим пунктом наверняка шли бы все мы — для расправы над врагами. А что там дальше… трудно сказать.

Я постаралась не думать о плохом. Все-таки выходит, что Ган враг достойный и та еще тварь чешуйчатая, с Люцем они друг друга стоят, а вот демона жаль, очень жаль.

— А чем объясняются остальные девять проникновений Себастьяна в Гарвиро?

— После длительной отсидки в твоем мирке он все надеялся, что Глициния вернется… даже с детьми.

В коралловые стены помещения постепенно возвратились планкноиды, и вслед за ними белый свет залил пустую комнату, развеяв нашу уединенность и таинство беседы. В дверь, переступая ножками, робко вошли живые стулья, пуфики и столик с диванчиком.

— Вот это любовь… — прошептала я тихо.

— Галина, вас ждут в зале для переговоров. — Сообщил объявившийся в дверях важный рыб с красным хребтом и желтыми плавниками, ярко выделяющимися на серебристой чешуе. Сзади него по стойке смирно стали шестнадцать ловцов в одинаковых костюмах.

— Но я еще… не поела!

— Император настаивает…

— Прекрасно! Пусть и далее настаивает, авось настоится то, что он настаивает.

— Галина!

— Ой, да прекратите орать. Я знаю, как меня зовут, а вот как к вам обращаться…?

— Первый граф-рыб империи Гарвиро Тавериль Тио Стук

— Аааа, Стук. — Протянула я с ехидцей, глядя в его надменную рыбью морду. — Стучите императору постоянно или время от времени постукиваете?

— Для вас Тавериль Тио Стук. — Прорычал рыб.

— Значит постоянно. — Я поднялась и отряхнула крошки со своей тюремной робы. И вот с удивлением подмечаю, что я одета в те же цвета, что и его крабы. И чтоб я после такого открытия молчала? Да ни за что!

— И как продвигаются работы по восстановлению вашей тайной тюрьмы? Тереха разгромила все или что-то еще осталось?

— Ты! Ты…! — граф-рыб, выпучивший глаза от злости, вдруг перевел взгляд на поднявшихся с пола зелена и амура. — Ты-тысячу лет его владельцам придется восстанавливать. Пойдемте.

— Только если меня будут сопровождать мои помощники. — Пролепетала я. — Чувствую себя неважно, знаете ли… четырехдневное заточение далось с трудом.

— Они пойдут с вами. — Зло заверил рыб, в чьих интересах явно было закопать меня под ближайшим кораллом или скормить еще одной многолапистой океанической зверушке.

— Ой, прям нет веры здешним обитателям… — пролепетала я, выходя к рыбу в коридор. Оглядываюсь на хмурых Донато и Сооррского и, подмигнув им, сладким голосом добавляю. — Интересно, что первым оторвет похитителю Ган? А еще интереснее, как быстро оставшееся зажарит Люц?

От граф-рыба ни звука, но сердцем чую, прислушивается гад.

— И долго ли они будут гадать, что на мне до сих пор ваша роба, — обратилась я к Тио Стуку, который плывет впереди и, судя по активно хлопающим жабрам, медленно звереет. — Хотя, если подумать, им обоим должно быть известно, кому именно принадлежала та далекая тюрьма…

— А вот и нет! — просиял Стук и, ткнув в меня плавником, дал короткий указ. — Переодеть.

Ну что сказать… Мне тут же стало понятно, что в Гарвиро все пожелания высокопоставленных рыб приравниваются к закону, который мгновенно приводится в исполнение. Я не только прикрыться не успела, или дать отпор, но даже пискнуть: «клешню убери!» как оказалась в чешуйчатом белом платье с красными плавниками и воротником, пышной юбкой из удивительной тонкой ткани с россыпью мелких жемчугов.

Здешние рыбки плоскодонки, поэтому мою немалую грудь оценили все присутствующие. Правда, вкусы у них разные, так что в сонме семнадцати громких и брезгливых: «Ну и страшенная!» потонуло три четко произнесенных восклицания: «Прекрасно выглядишь!», «Галочка, восхитительна!», «И это все достанется Нардо?!»

— Да, именно ему, как только выберемся, — сообщила я улыбчивому зелену с непомерным либидо.

— Даже не облизывайся, — предостерег его подошедший Себастьян и что-то тихо произнес. Соорский мрачнеет на глазах:

— И что, до сих пор?

— А ты думаешь, почему ее с такой легкостью отправили назад.

И я, гордо вскинув голову, расправляю плечи и…, вместо того, чтобы сделать грациозный шаг в сторону зала переговоров, застываю с открытым ртом. На стене возле нашего столпотворения устроен плоский аквариум с проекциями маленьких рыбок и старых морских чудищ. Своеобразное родословное древо, точнее сказать — водоросль с множеством мелких и крупных ответвлений, подробно пересказывающая жизненный путь каждого представителя императорской семьи. В кольце кораллов как в картинной раме заключено жизненное состояние каждого рыба. В верхнем правом углу переливающаяся надпись с именем, званием и временем, отведенным на жизнь.