Помяни черта! (СИ) - Мари Ардмир - Страница 35

— О любви поговорить. Я же сказала, любовь всей моей жизни в коме и не скоро из нее выйдет, а психотерапевт в состоянии зыбучего сна.

— Ты о Донато сейчас? — не поверил дьякол, но, получив мой кивок в подтверждение, сцепил зубы. — Что с ним?

— Чельд его знает. Спит, сволочь пухлая, позабыв о моих нуждах.

— То есть и второй спит…

— О! Да ты считать умеешь! Какой же ты умница…!

То, что Дьякол зло прищурился, я увидела, а Олимпия явно почувствовала. И ее маленькая ручка аккуратно взяла в захват его кисть и переплела свои изящные пальчики с его напряженными, готовыми в любое мгновение сжаться в кулак. Я победно улыбнулась, все же люблю доставать рогатого до печенок.

— Ты же поможешь? — взволнованный вопрос водной демонессы я расслышала с трудом, но услышала и не удержалась от подкола: — Да, куда он денется! И попляшет и разденется.

— Галя! — рядом оказался Себастьян, учтиво поприветствовав Темнейшего, он тихо меня предупредил: «не играй с огнем».

— Точно, что-то я отвлеклась в ожидании седого друга. Значит, реве вашего расспроси, будь добр, что там на душу одного чельдяки скопилось. Ей богу, будить страшно, меня тут запугали, что как только из комы выйдет, так помрет.

— Не помрет, но ногу сломает точно. Все, сказанное здесь, быстрее достигает цели. — Пояснил зелен, подошедший к нам.

— Знаешь, — улыбка Люциуса была широкой и вредной, — сдается мне, что при выборе меж тобой и комой он выберет меньшее из зол.

— Вернется ко мне?! — подмигнула я.

— Не выйдет из комы.

— А, ну это вряд ли… Так что быстро доставь Шпунько и хорошенько встряхни реве Татиха. Все, привет семье. — И, взмахнув рукой, дала дьяколу команду к отбою. Камень погас, явив рогатого клоуна, император Ган Гаяши нахмурился, явив одно из самых непрезентабельных выражений своей морды.

— Нам нужно поговорить. — Тон, с которым это было произнесено, заставил меня сжаться.

— О чем?

— Зачем мне дозволять здесь появление инкуба?

А этот мир не настолько закрыт, как кажется, вот и шикарного Шпунько знают и род его деятельности помнят. Или кто-то нечаянно сдал мои слова, или подслушал… Эх, придется выкручиваться.

— Простите, — я через силу, но все же шагнула к Императорскому монстрюжищу и прищурилась, — а как еще вы хотите добиться развода?

В тайной зале, хранящей тысячи важнейших документов Океании Гарвиро, тревожно бегают членистоногие и длинноусые хранители. На поиск одного из важнейших договоров им отпущено не более пятнадцати минут. В это время у всех семнадцати дверей залы по стойке смирно стоят ловцы, вооруженные арбалетами. Сам же Император Ган Гаяши проплывает из угла в угол террасы, давно полюбившейся ему. Он ждет, когда же найдутся бумаги, что дадут долгожданную свободу, и на ее основании возможность приблизить рыбку, заполнить хранилища дарами ее отца, и может быть, вернуть назад миры, что он так просто отдал когда-то по большой любви…

— Ваше Величество, возможно ли, чтобы Галя разрешила такую сложность? Все же расторгнуть брачный контракт без согласия второй стороны невозможно… — с почтением произнес граф-рыб. — Глициния и ранее не шла на уступки. А зная о сложности ситуации… — здесь Тавериль Тио Стук явно имел в виду любовные похождения императора, но, уловив его злобный взгляд, тут же пояснил, — теперь может вовсе будет против…

— Скажи еще, что и насолить мне пожелает.

— А разве нет?

— Нет. Она же не водница и мстить не будет.

— Теперь понятен ваш выбор. — Хмыкнул наглый граф-рыб.

Ган Гаяши нахмурился. Возможно, его чувство к Глиции уже не так сияет и, можно сказать, поостыло, но уважение к ней осталось прежним. Ее выдержка, умение войти в положение и разрешить любую ситуацию, разбив скандал на корню, всегда восхищала его. С появлением демонессы во дворце и самом мире стало много тише, отец с матерью более не ссорились на виду у придворных, подавая им пример, а те в свою очередь перестали прививать плохие привычки простым гражданам. Настал век спокойствия и взаимопонимания, но спустя годы он постепенно перетек в мутные времена застоя.

Увеличение инвестиций с тот или иной отраслевой поток более не предвещало появление инноваций. Прогресс застрял на ступеньке прошлого, а вместе с ним и потоки свежей воды, которые ранее приносила смена течений Дарави. В некоторых уголках мира появились неприятные болотистые местности, которые обещали превратиться в районы, а затем и в целые провинции, как это случилось со Средиземным морем. Император вздохнул, убеждая себя в который раз, что на его век и века его детей и внуков благосостояния Гарвиро вполне хватит. А значит, не меняя прежнего уклада и устоявшейся модели правления, которые весьма трудоемки, сейчас можно вполне не дурно прожить и даже поживиться, вспомнить молодость и, может быть, открыть для себя новые горизонты счастья. Все же он не так стар, всего-то пять сотен лет за плечами. Разве это возраст для императора Гарвиро?

Что ж, услышав от Ган Гаяши, что развода добиться можно лишь с согласием обеих сторон, я уверилась, что для начала нужно сделать Глицинию довольной, счастливой по возможности, а затем и свободной от мужа. Как? Еще не решила, решение придет по ходу дела. А пока мы ждем Шпунько, я взялась за сад для императрицы. Во-первых: это возможность отвлечься от главной задачи, во-вторых: это радость Глицинии, в-третьих: пыль в глаза Гану. Сам же назначил на должность садового дизайнера.

Себастьян оплыл территорию на охранном идоле совместно с полу-лягушем Гассиро. И при помощи своей магии быстро соорудил мини макет с масштабом 1:100, Жакоромородот принес каталоги с растениями, годными для посадки. И вот стою на террасе нашего гостевого домика, смотрю на макет выделенного нам участка и вздыхаю с грустью.

Эх, мне бы Женьку сюда, а то мне фантазии на сад не хватит. Участок для него занимает гектары, сотни гектар подводного пространства, захватывает три глубокие расщелины, утес с пещерами и огромнейший кусок мертвого города. А еще в его центре образовалось огромное пятно грязи, еще невязкой и очень похожей на песок, который щедро высыпали в воду, а он, не осев на дно, застыл во времени и пространстве. Грязный коричневый с зеленым оттенком он не растворяется со временем, не оседает и может разойтись, как тучка, позволяя через себя проплыть, а затем смыкается опять в одну неподвижную песчаную субстанцию.

— Это что вообще такое? — удивилась я, ткнув в пятно пальчиком.

— Зарождающееся болото. — С поклоном сообщил слизень в броне. — Наш мир стареет и мельчает.

— Осыпается?

— Скорее тухнет. — Пояснил демон, рассматривая макет. — Ранее смена течений Дарави несла свежую воду, насыщенную микроорганизмами и молодыми плантоноидами, а теперь…

— А сейчас что, приносит их трупы? — ужаснулась я. — Или это отходы жизнедеятельности?

— Не отходы и не трупы еще… Ган издал указ, после которого ползучие чури для охраны территории, сбились в стаи на внешней границе, и перестали обрабатывать скальную крошку, чтобы извлечь микроорганизмы. Это, — демон указал на песчаную тучку, — живая масса спящих микроорганизмов и плантоноидов. Смена течений крошит живые скалы и разносит их по всему Гарвиро, но без должной обработки они оседают, накапливаются и, в конечном счете, становятся мертвым массивом.

— Погоди, а будь все по науке: с чури, с обработкой и очищением воды, во что они превращаются после смерти?

— В живые скалы с другой стороны мира. И опять идут в дело. — Добавил слизень, но, посмотрев на пятно, насупился. — Точнее шли… на очищение, осветление и насыщение воды вьевирами.

— Витаминами, — пояснил Себастьян.

— То есть без чури мир вскоре превратится в грязь?

— Не вскоре, еще несколько поколений проживет так…, а потом. — Тяжелый вздох Жакоромородота был более чем понятен.

— И с чего вдруг ползучих гадов направили охранять границы?