Дневник Повелительницы Эмоций (СИ) - Кош Виктория - Страница 10

В целом Киеве нельзя было найти более подходящего начальника, чем воевода Остромир. Седой уже, но еще крепкий воин, побывавший во многих сражениях и искушенный в книжной премудрости, преданный князю и церкви Христовой, Остромир один мог бы справиться с щекотливым поручением. Жаль было Ярославу расставаться с воеводой. Но в интересах государства было направить Остромира к вятичам, и воевода принялся собирать отряд.

С ним-то и вызвался идти Несмеянко. Слушал он рассказы дружинников о готовящемся походе, слушал и крепко злился про себя. Надоело ему в кузне молотом размахивать, потянуло в дорогу навстречу приключениям. Хватит оружие для других ковать, пора самому его в ход пускать.

Родные, понятное дело, не обрадовались. Тетка Добрава ругалась, дядька-кузнец и вовсе прибить грозился, но Несмеянко слушать никого не стал. Забрал одежонку свою скудную, меч острый, собственноручно выкованный, и ушел со двора.

Из всех домашних одна Милодара поняла брата и позавидовала ему. Уйти бы вместе с Несмеянко… Переодеться парнем, волосы остричь по плечи и сбежать от тетки… Но для нее были эти мечты слишком смелыми, потому что привыкла Милодара делать все, что скажет тетка, а бунтовала пока про себя.

Тетку Добраву мучила совесть за то, что так жестоко обошлась с Несмеянко. Отправляется парнишка на север, а у самого добра только что рубаха холщовая с портками. Ни сапог кожаных, ни плаща на подкладке теплого, ни шубы какой. Одним мечом разве согреешься, даже если меч необыкновенный, с любовью сработанный?

Втайне от мужа Добрава собрала для племянника вещи потеплее, еды в котомку, кошель с серебряными деньгами. Немного, но на первое время хватит.

Самой тетке идти на воеводин двор было несподручно, но тут Милодара вызвалась с братом повидаться. Не хотелось Добраве отпускать девушку одну, но ни на кого другого надежды не было — либо мужу обо всем доложат, либо руку жадную в кошель запустят. Никому веры не было. Одна племянница и оставалась.

Сарафанчик Милодара надела попроще, косы туго перевязала, темный плат низко на брови надвинула. С тяжелым сердцем отпускала Добрава ее к дружинникам, но утешалась тем, что на дворе Остромира порядки строгие, не в пример иным, да и Несмеянко сестру в обиду не даст.

Кривыми улочками бежала Милодара к хоромам воеводы Остромира, где собирались его воины. Торопилась. Тетка наказывала вернуться засветло; мало ли ночью опасностей может быть в городских переулках. А Милодаре о стольком нужно было с братом поговорить, что и дня целого не хватило бы!

Дом воеводин стоял за высокой каменной стеной, но ворота были широко распахнуты, всех впускали без опасения. Прижимая к груди увесистый куль с теткиными дарами, Милодара зашла на заросшее крапивой подворье. Красивым показался ей дом с резной лестницей и петушками на оконных наличниках; грозными глянулись стражи у дверей с высоченными копьями в руках. Милодара оробела.

Тяжелый топот копыт раздался сзади, и девушка испуганно шарахнулась в сторону. Несколько молодых всадников влетели во двор; пена клочьями падала с их коней. Сразу было видно, что всадники эти не из простых. На конях были уздечки с разноцветными кистями и украшенные бляхами седла; сами всадники красовались в нарядных плащах и шапках с опушкой. Выделялся среди них молодой воин в малиновом плаще с желтой подкладкой. Был он выше и стройнее других, и держался как начальник.

Воины побросали коней, к которым тотчас подбежали отроки с конюшни, и поднялись в дом. Стражи беспрекословно пропустили их. Во дворе замешкался лишь один, тот, что в малиновом плаще. Он наблюдал за отроками, которые пытались успокоить разгоряченных коней. Шапку он снял, обнажив копну золотистых кудрей, утер ею пот со лба и, повернувшись, неспеша пошел к крыльцу.

Пугаясь собственной дерзости, Милодара бросилась наперерез молодому воину, чтобы спросить, где Несмеянко искать. Но заглянула ему в лицо, обмерла и позабыла, о чем собралась говорить. Воин остановился и с улыбкой глядел на Милодару, закутанную в плат до самых бровей.

Сын воеводы Остромира Горислав славился учтивостью и начитанностью, доблестью в охоте и ратной ловкостью. С радостью охотился он на медведей и диких туров, но с не меньшей радостью просиживал над книгами в драгоценных переплетах, изучая накопленную предками многовековую премудрость. То был достойный сын своего отца, храброго Остромира. Но в одном Горислав превзошел воеводу. От своей матери унаследовал он редкостную красоту. На пирах в княжеских палатах жены и девушки перешептывались о его васильковых глазах и кудрях цвета спелой пшеницы. Не одно девичье сердце смутил Горислав, и, будь на то его желание, не одна жена забыла бы о своем долге перед мужем ради него.

Но Горислава больше влекли ратные подвиги. Мечталось ему, что когда-нибудь и он прославит Киев, и о нем сочинят песни, которые сладкоголосые певцы будут петь перед князьями на пирах. Занимал молодого воина только поход к вятичам, в который он собирался выступить вместе с отцом.

Таков был Горислав, сын Остромира, в тот день, когда Милодара пришла на воеводин двор повидаться с братом. Заглянула она в синие глаза Горислава, и страшно ей стало на мгновение, как будто разверзлась перед ней пропасть бездонная. Жутко стоять на краю и глядеть в бездну черную, но отойти сил нет никаких… Грудь Милодары теснило от неясного предчувствия, солнце померкло над головой. Только одно она видела: незнакомого всадника. Глаза у него ласковые, светлые, словно ясное летнее небо, а волосы как листва золотая, что по осени щедро засыпает леса. А голос подобен прозрачному ручью, бегущему меж камешков в укромном месте, и слушать его также сладко, как испить водицы из этого ручья в жаркий день…

— Что тебе надобно, милая? — спросил Горислав, от нетерпения постукивая ногой в сафьяновом сапоге.

Красива была дева, что стояла перед ним, но устал Горислав после дальнего пути, хотел с отцом повидаться, на лавке посидеть, выпить прохладного квасу с медвяным привкусом.

И тут увидела Милодара необыкновенное. Что никогда нигде не видела, о чем никогда, даже от бабки Зораны не слыхивала. Потянулись от прекрасного всадника ниточки еле видимые, бледно-коричневые, вишневые, песочные. И словно голос раздался в голове Милодары. Смотрела она на ниточки и видела все, и усталость, и нетерпение, и жажду необычайную, будто кто ей подсказывал.

Пошатнулась Милодара, поклонилась, попятилась. Тяжелый куль уронила. Сдвинулись черные брови красавца, вспыхнуло бирюзой его изумление. Он наклонился, поднял куль.

— Постой… Куда же ты?

— Передай дружиннику Несмеянко, — только и смогла вымолвить Милодара и скорей помчалась прочь с воеводина двора.

Литература началась с бесполезной тягомотины вроде поведения, экзаменов и прочей ерунды. Лариса вечно решала на уроках какие-то посторонние вопросы. Обычно Лера была не против, но сегодня она как раз прочитала «Старуху Изергиль» и хотела ответить — исправить полученную по глупости пару, из-за которой ситуация по литературе была совсем плачевной.

— … что у вас за отношения в классе, одиннадцать лет вместе учитесь, а грызетесь как собаки, — гундосила Лариса под всеобщий игнор. — Мне на каждом педсовете стыдно, только про мой класс и говорят. Да, Войцеховская, не надо делать такое лицо. Про тебя говорят больше всех.

А про вашего Витеньку нет? — хмыкнула Лера про себя.

Витеньки сегодня не было в школе. Должно быть, перетрудился вчера, встречая мэра. Романова и Аркадьева на параллельной парте соседнего ряда весь урок обсуждали, что произошло вчера, так что Лера была в курсе.

Задорин все время вертелся около телевизионщиков — и раненая рука не мешала. А Богосян мямлила и запиналась, толкая приветственную речь. Голицын подскользнулся и сшиб штатив с камерой, Дима ругался на него и позволил себе сказать слово, неподходящее для руководителя школьного комплекса. Но больше всего они говорили про мэра. Точнее, про ее шмотки.

— Знаешь, сколько ее пуховик стоит? Не меньше сотки.