Дневник Повелительницы Эмоций (СИ) - Кош Виктория - Страница 34

— Ирина нас убьет, — вздохнула Литвинова.

— Тогда ей придется встать в очередь, — пробормотала Лера.

Горелов засмеялся.

— Тебе нужны проблемы с учителями — нахмурилась Литвинова — У меня по алгебре четыре сорок пять, а после такого она мне пятерку не поставит!

— Это точно сейчас неважно, Ксю.

— Вообще-то да… Прости…

Литвинова взяла Горелова под руку. Повисла на нем безвольной испуганной тряпочкой. Он не отстранялся, не возмущался. Но с ним все ясно — когда девчонка вроде Литвиновой обращает на тебя внимание, остается только замереть от восхищения. Но она то что делает? Уже забыла Антона?

— Давай, Горелов, колись, — нетерпеливо сказала Войцеховская. — Что нам надо делать? Я не собираюсь торчать весь день в этой подворотне.

— Ты хочешь здесь разговаривать? Как бы не пять минут…

— Ну пошли к тебе.

— Тимур далеко живет. — Литвинова наконец отпустила его руку. — До него час добираться.

— Ко мне нельзя, — отрезала Войцеховская.

— Я живу рядом, — сказала Лера. — Можно ко мне.

От собственной смелости стало трудно дышать. Она никогда не приглашала одноклассников домой. День рождения в первом классе, когда из пяти девочек к ней в гости пришла только одна, не считается.

— Ксю тоже недалеко живет, — быстро сказал Горелов.

Литвинова покачала головой.

— Папа сегодня работает дома. Задолбает вопросами.

— Пошли уже куда-нибудь! — Войцеховская терла покрасневшие руки. — Холодно!

Лера шла впереди, показывая дорогу и очень надеясь, что обида не пламенеет над ней как флаг на митинге. У Литвиновой, конечно, лучше. Она живет в крутом элитном доме, а не обычной девятиэтажке. Она наверняка нравится Горелову (разве может быть иначе), и теперь, когда ее бросил Антон, у него есть реальный шанс. Логично, что он рвется в гости к Литвиновой, а не к ней. И обижаться глупо.

Но логика помогала мало. Все равно было до слез обидно, что даже сейчас, когда за ними по пятам идет чудовище, она ненужная, неинтересная, балласт, случайный пассажир. По идее ее даже не должно быть сейчас с ними. И еще зачем-то тащит их к себе домой, куда они совсем не хотят идти.

— Кладовка какая-то, а не комната…

— Я не знала, что она играет на гитаре…

— Девчонки, вообще-то дверь открыта. Лера наверняка нас слышит.

Лера возилась на кухне. Заваривала чай, доставала чашки, вазочку для печенья. Вежливость Горелова раздражала больше, чем грубость Войцеховской. Лучше бы честно признался, что комната Леры — отстой и что у Литвиновой было бы круче.

— Где у тебя туалет? — На кухне словно фея возникла Литвинова.

— Дальше по коридору, последняя дверь.

Звякнула гитарная струна.

— Гитару не трогать, — прошипела Лера себе под нос, торопливо складывая на поднос чашки и печенье. Одна чашка, конечно, упала. Печенье, конечно, просыпалось. Куда-то делся сахар, а чайных ложечек было только три. Ей явно не помешали бы курсы по приему гостей…

С трудом удерживая громоздкий поднос Лера вышла в коридор. Дверь в комнату Германа была нараспашку.

— Ой, — послышался голос Литвиновой, — а где все?

— Моя комната с другой стороны, напротив, — громко сказала Лера.

Литвинова вышла в коридор.

— Сорри. У вас все тут какое-то одинаковое.

— Какое есть, — процедила Лера.

Но Литвинова, похоже, даже не заметила, что обидела ее.

— Помочь? — Из Лериной комнаты выглянул Горелов. Он разговаривал с Лерой, а смотрел на Литвинову.

— Держи! — Лера ткнула ему в руки поднос, он едва успел его подхватить. Чашки угрожающе звякнули, но устояли.

Горелов подождал, пока Литвинова войдет в комнату. Интересно, он со всеми такой джентльмен или только с красавицами? Лера захлопнула дверь в комнату Германа. На душе было погано. Зачем она только всех притащила сюда? Они не друзья, и никогда ими не станут. А поговорить можно было и в школьной столовке.

Когда она вернулась в комнату, Войцеховская сидела в кресле, вскинув ноги на подлокотник. Рядом с ней лежало блюдце, полное печенья.

— Ненавижу черный чай, — объявила она. — А кофе есть?

— Кофе нет.

Литвинова с чашкой сидела на диване и делала вид, что пьет. Ну это понятно — феи питаются солнечным светом, печенье не для них. Лера опустилась на свое любимое место, на пол в углу под окном, где лежал мистер Трот, мягкая самодельная черепаха. Горелов выдвинул компьютерный стул на середину комнаты, сел, опираясь руками на спинку. Он молчал. Вокруг него виднелось замешательство, и немного тревоги, и что-то тщательно скрываемое, очень похожее на влюбленность. Разглядеть ее было непросто. Во всем, в его словах, взглядах, эмоциях чувствовалась твердая воля. Разноцветные нити эмоций, которые у других текли свободным сильным, плохо управляемым потоком, у Горелова были как солдаты на плацу: ровные, четкие, построенные в шеренги.

— Хозяйка может существовать в двух мирах одновременно, в своем и в нашем.

Лера вздрогнула и пришла в себя. Пока она тут изучает Горелова, он рассказывает о том, как им выжить. А это гораздо, гораздо важнее.

— В своем мире Она ничего не видит и не слышит, но она чувствует. Вас. Точнее, бурю эмоций, которую вы устраиваете. Она хочет до вас добраться. Но в ее мире это невозможно. Там Она не может причинить вам вред-

— Да неужели? Тебя просто там не было.

Лера обхватила покрепче мистера Трота. Войцеховская права. Хозяйка сумела напугать их до обморока. И неизвестно еще, что бы случилось, если бы они не вырубились.

— Там Она ничего не может вам сделать, — повторил Горелов. — Поэтому Она рвется в наш мир. Единственный для нее способ попасть сюда — это вселиться в человека. Сейчас где-то там…

Он махнул рукой в сторону окна.

— Неизвестно где есть человек, в котором сидит Хозяйка. Ее персональный транспорт. И домик. С его помощью Она и добирается до новой жертвы.

— Как обычный человек? Совсем обычный? — Войцеховская хмурилась. — Значит, если мы вычислим, в ком сидит Хозяйка, можно нанять киллера, он грохнет этого человека-

— Не получится.

— Где мы будем искать киллера, Надь? Мы же не в кино, — сказала Литвинова. — И вообще, ты реально собираешься кого-то убивать?

— Ни один киллер не справится с Хозяйкой, — сказал Горелов. — Человек, которого она выбирает, меняется. Его нельзя убить, ему нельзя навредить. Хозяйка его бережет, наделяет способностями.

— А этот человек… он знает, что в нем живет Хозяйка?

— Или она, — добавила Лера. — Это может быть женщина?

— Может, — кивнул Горелов. — Они влияют друг на друга. Хозяйка и этот человек. Становятся единым целым. Это происходит не сразу, постепенно. Но да, человек в курсе, что становится монстром. И ему это нравится.

— А ты откуда знаешь?

— По крайней мере, неизвестно, чтобы кто-то попытался от нее избавиться. Наверное, классно. Чувствовать себя всемогущим, не таким, как все. А потом становится слишком поздно. Хозяйка изменила все. И уже непонятно, где кончается один монстр и начинается другой.

Мистер Трот жалобно крякнул в руках Леры. Она с трудом расцепила пальцы. То, о чем говорил Горелов… пугало не меньше Хозяйки.

— Что я хочу сказать? — Он невесело улыбнулся. — Что нам точно не стоит рассчитывать на киллера.

— Лучше скажи, на что стоит рассчитывать.

— На дневник. На тетрадку, с которой все началось. Там заключено знание, как повелевать эмоциями. И туда можно заключить Хозяйку.

— Как?

— Мы вроде колдовать пока не умеем…

— Очень просто. Нужно дотронутся до Хозяйки этим дневником. Коснуться, кинуть в нее. Как угодно. И она будет заперта внутри. Единственной проблемой будет, куда его спрятать. Чтобы никто не нашел этот дневник, не прочитал и не выпустил Хозяйку.

— Если это так просто, почему никто этого не сделал? — прошептала Лера. — Эта учительница… Елена Владимировна… Она могла спастись, раз это так просто.

— Когда на тебя охотится Хозяйка, ты не можешь ничего сделать. Даже просто кинуть в нее тетрадь.