Остаться человеком (СИ) - Нэльте Нидейла - Страница 42

— Так что странного? — спрашивает та.

— Во-первых, амнезия после какой-то аварии в районе двадцати лет, и до сих пор ничего не вспомнил. Якобы. Во-вторых, спустя пятнадцать лет во время облавы в нём обнаружился чип. Таринский, фирменный, местные спецслужбы признали. Ну, тоже якобы. По словам Свеллы.

— Если агент, зачем пятнадцать лет ждать было? — Лера сосредоточенно отколупывает какое-то несуществующее пятно со своей сумки — обдумывает.

— Вот и мне интересно, — соглашается Тали.

— Чип искали? — предполагаю.

— Возможно, — Лера смотрит на меня с интересом. — Но ведь должны быть сведения, кому какой чип ставили. Серийные номера или что там.

Сейчас снова передёргиваться начну от этого обсуждения. Стараюсь не показать, конечно. Ну да, рабы — живые вещи, с серийными номерами внутри.

— Спецслужбы продержали его несколько месяцев, сочли чистым, — говорит Тали. — После этого выпустили, правда, данных о том, кем был до амнезии, не предоставили. Свелла — вторая хозяйка. Потому я и сказала про повод.

— Спецслужбы вряд ли баловали, — бурчу.

— Там имеются чудесные препараты, заставляющие говорить правду. Вовсе не обязательно прибегать к услугам амироподобных.

— Тут все в подавляющем большинстве такие, — говорю.

— Не уверена. Может, это только аристократы с жиру бесятся. А служащие если бы не выполняли свою работу качественно, не было бы такой отлаженной системы контроля.

Кладёт голову на плечо, снова щекочет мягкими волосами, молчит. Несколько месяцев, конечно, не шесть лет. Но я благодарен, что это так и не прозвучало. Во-первых, нечем тут мериться, а во-вторых, не хочется, чтобы ты меня уговаривала. Но Тали всегда замечательно чувствует, когда и что произносить не нужно.

Тамалия

До дома обсуждаем Тиара, припоминаю все подробности, которые рассказывала Свелла. Решаем, может ли он действительно быть местным рабом, попавшим в аварию. Стандартные медкабины чипов не фиксируют, и, возможно, если не знать, что искать — просто так не найти. Но ведь осталось бы что-то в характере, даже при амнезии? Поэтому версию откладываем как маловероятную.

Антер, кажется, успокоился — каждый раз боюсь ляпнуть что-нибудь не то. Боже, за последние дни он столько узнал, сколько не узнавал за всё время нашего знакомства! И это замечательно, с одной стороны, камень с души. Сам догадался, не обижается, понимает! Помогает! А с другой…

Господи, ну а вдруг что-нибудь сорвётся. А у него грёбаный чип. Просто не могу об этом думать! Но ведь надо.

Дома вспоминаю ещё одно — Лерка обещала показать запись с одноглазого, что он там в пещере обнаружил. Приносит, включает.

С нижнего ракурса и в темноте всё выглядит почти незнакомо, загадочно, немного устрашающе. Лихо не подсвечивает путь, только чуть меняет настройки записи: становится видно, но в тревожном фиолетовом спектре.

Поднимается тропой, шуршание маленьких лапок по утоптанной земле и мелким камешкам. Оборачивается сверху, вижу фрагмент нашей драки с лео-пумой. Берусь за руку Антера, успокаивающе поглаживает. Вообще-то это я тебя хотела успокоить. Молчу, улыбаюсь тихонько.

Лео-пума уже парализована, Лихо продолжает путь — вверх, в освещённые пещерные своды, экскурсионные залы. Почти прямиком в узкий лаз — похоже, вертикальные стены, как и для обычной крысы, для него не помеха.

Озеро в фиолетовом спектре проявляется россыпью точек и бесформенных пятен, едва уловимо колышущихся. И там, будто бы из них же, с трудом просматривается структура гиперболического параболоида. Возможно, не видела бы его раньше, не придала бы значения — решила бы, случайный визуальный эффект, накладка. Лёгкий отблеск скользит по пещерным сводам, и всё исчезает.

— Оно? — спрашивает Лерка. Киваю. — Это уже после вашей гипотезы обнаружили, с настройками записи поигрались. Потом одноглазый прятался в пещерах, включаясь на движение. Но, похоже, кроме экскурсий и ещё следователя, занимающегося лео-пумой, никого не было.

— Следователь ничего не нашёл? — уточняю, заранее предполагая ответ.

Лерка качает головой, выключает запись, поднимается забрать памку. Антер какой-то задумчивый. Знаю я этот взгляд, сейчас как выдаст что-нибудь — все попадают. И правда, интересуется вдруг:

— А там озеро… бассейн… с солёной водой — может быть? Я имею в виду ваш Соттер.

Лерка садится обратно на диван, переглядываемся.

— Парк местного масштаба точно есть, — говорю. — Что-то вроде огромной оранжереи на целый уровень. Но насчёт солёной воды… Да ведь далеко же как! Сколько парсек!

— Нужно будет выяснить, — откликается Лерка. Так странно поглядывает на Антера…

— Не вздумай! — сержусь. Антер смотрит непонимающе, хмыкаю: — Ты там лучше дурачком прикинься, а то не успею вернуться — уже завербуют по полной. А тебе это ни к чему! У тебя впереди спокойная жизнь, решение вопросов с родительским наследством, и прочие будничные хлопоты.

— Да от него уже ничего не осталось, — хмыкает.

— Ты не можешь знать точно. Разберись сначала, потом утверждай. С Клодом своим встреться…

Лерка качает головой. Но я считаю, что лучше обратить его мысли на насущное. Ведь наверняка же сам будет проситься в сотрудники, помогать мне захочет. А я по-прежнему считаю, что он своё давно уже отнервничал.

Оставшееся до отъезда время пролетает очень быстро, ускоряясь буквально с каждой секундой. Так странно, сейчас здесь рядом со мной лучшая подруга и любимый мужчина. И иногда ловлю себя на ощущении, что почти счастлива. Стараюсь не думать о том, как останусь одна. Ведь это моё задание, которое изначально предназначалось для одной. И скучать явно не придётся. А всё-таки не представляла, насколько тяжело будет расставаться.

Антер

Каждый свободный миг стараюсь проводить с Тали. Хорошо, что никуда больше ехать не нужно — находимся дома, чаще, конечно, они с Лерой решают всякие вопросы, обсуждают, продумывают. Раз Клим позвонил, приглашал Тали к Касилан, ибо та скоро уезжает — но успеха не добился. Тали только связалась потом с его родственницей, пообещала приехать, вот буквально очень скоро, через пару неделек.

Раз говорила с Марком — странный разговор ни о чём, после которого мы четыре часа обсуждали все подробности отлёта. Удивительно. Как бы там Тали ни считала, а я тоже хочу так научиться. Систему знаков почти выучил, она лёгкая, а языки мне всегда неплохо давались. Иногда отвлекаю Тали баловством от разговоров с Лерой, но ведь сейчас можно. Совсем чуть-чуть. Так удивительно, умудряется отвечать мне, одновременно болтая абсолютно о другом. Если Марк так умеет, то и я смогу. Буду тренироваться.

Лайла каждый вечер звонит отчитывается, Тали всё-таки добилась своего. Может, и правильно: когда поймёт, что за звонок наказывать не будут, должна посмелее стать. Предлагаю "наказать" её перед отлётом, чтобы у Тали больше времени до следующего осталось, но они с Лерой в один голос уверяют, мол, подозрительно. Ну да, наверное. Снова Тали выкручиваться.

Боюсь думать о будущем, только сердце всё равно колотится от предвкушения. Свобода. А слова о наследстве родителей зарождают ещё одну дурацкую надежду. А вдруг и правда что-то осталось, а вдруг Клод поступит порядочно? Возможно ли, что к возвращению Тали у меня будет хотя бы работа?

Здешние деньги тратить не рискую, всё-таки тоже подозрительно. Если кто-нибудь будет все мелочи сопоставлять. Оставляю Тали доступ.

В ночь перед отлётом долго не спим. Тали приносит свой ключ, снова нажимаю, рассматриваю адрес. Только сейчас осознаю, на какой риск — совершенно, в общем-то, не оправданный, — она тогда пошла. А с другой стороны, насколько для меня это было важно.

— Зачем у тебя с собой адрес? — спрашиваю.

— Там всё защищено, — объясняет, — любой посторонний увидит адрес по легенде, а если взломают, соответствующая схема просто выгорит. Это на случай экстренного побега, чтобы никуда не заезжать и ни с кем не связываться. Мой дом под особой защитой.