Королева согласна (СИ) - Ардо Маргарита - Страница 25

— С Витей я просто танцевала, а Киату я люблю-ю-ю, — растирала я слёзы по щекам. — Он моя первая любовь! Если не считать Джона Сноу…

— Так у тебя ж вроде ещё Арсений был какой-то, — вставила Аня Фуц.

— Это и был Джон Сноу, — прорыдала я, а Рита подсунула мне стакан воды.

Аня встряхнула рыжими спиралевидными кудряшками и заявила:

— Тогда точно первая любовь! Да ты не реви, Таська! Знаешь, какая у меня была засада с первой любовью?! Я ему крутую машинку за карманные деньги на день рождения купила, а он все мои новогодние конфеты шоколадные из подарка сожрал!

— Машинку? Конфеты? — моргнула Грымова. — Какие-то у вас странные ролевые игры.

— Так то в детском саду было! А в школе я влюбилась, а он мне списывать не давал, ботан! А ещё отличник! Зато другой дал, Костик, милаш такой был, но приставучий.

— Ранняя у тебя любовь, — удивилась Рита.

Крохина снова вступила:

— Да это ещё что! Я впервые в два года влюбилась. Папа мне как раз голову сбрил налысо, чтобы кудри хорошо росли…

— Не помогло, — заметила Грымова.

Крохина отмахнулась и, ничуть не обидевшись, продолжила:

— Так вот, а я испугалась щетины на голове, колючее же отрастало, и ходила только в чепчике или в косыночке, зато влюбленная! Чуть меня родители за порог выпустят, а я бегом через три этажа к нему и давай стучать: «Андрея, моя Андрея, я пришла к тебе»!

— А он? — спросила я, вытирая нос подолом ночной рубашки.

— А ему четырнадцать было, — ответила Крохина, — он от меня шарахался, как от зачумлённой. Прикиньте, пацану-подростку такая школопендря орёт про любовь на весь двор. Все ржут, а мой Андрюха краснеет и теряется. Даже ни разу на ручки не взял. А я просилась. Знаешь, Таська, я год страдала, а сейчас про него ничего не помню, кроме брюк ниже колена и ботинок.

— Неотразимые, видать, были ботинки, — хмыкнула Грымова.

— Коричневые.

Все рассмеялись. Даже я сквозь слёзы.

— А мне вообще до Арика в личной жизни не везло, — вдруг призналась Грымова. — Росту во мне метр восемьдесят, и не маленькой была от роду. А ещё у меня батя пил всегда. И посейчас пьёт. В деревне. Кому нужна такая невеста? Мой первый парень бросил меня после того, как мы это, ну переспали… И сказал: «Ничего личного, Адочка, только секс». Мерзота, так и не запомнил, как меня зовут правильно! Даром, что тре…

— Тренер?! — округлила глаза Аня Фуц. — Семен Исаакович, что ли?

— Нет, другой, — закашлялась Грымова. — В шко… Ну в общем, давно. За кого ты меня принимаешь?! Семену Исааковичу на пенсию пора, какая тут первая любовь, ты вообще сечёшь?

— Секу, — хмыкнула Аня. — А то я уже подумала.

— Не думай, тебе вредно. И так весь мозг в спиральки рыжие вышел, — заявила Грымова. — Второй мой, из пацанячей команды по гребле, ничо был такой. На лицо. А характером тоже дрянь. Жадный-прежадный. Один раз мороженое купил и уже думает: осчастливил. Но целовался не плохо, хоть и козёл.

— Все они такие, — вздохнула Крохина. — Я их била-била в детстве, пока папа на спорт не отдал. Потом уже сами разбегались, а чего обзывались-то? Без мозгов! Не видят, у кого бицепсы больше?

— Ой, и не говори, — сказала Аня, убрав прядь за ухо. — За шубку ему уже я по гроб жизни обязана. Подумаешь, норка стриженая, белая! Другим вон вообще яхты дарят. А ещё олигарх!

— А Киату был щедрым, — взвыла я.

Грымова обняла меня так, что чуть рёбра не хрустнули: «Не хнычь, мелкая! Мы с тобой!».

— Щедрым, но не честным, — строго сказала Рита. — От мужчин честности не дождёшься. Я на себе испытала! Особенно от военных. От тех надо держаться подальше. И от морских офицеров особенно.

— А Базз, что за тобой ухлёстывает, вроде бы норм, брутальный, и вообще мачо с юмором, — заявила Аня.

— Я, кстати, считаю, что он не просто офицер, а агент тайной службы советника, приставлен следить за нами, — разоткровенничалась Рита.

— Да ты что?! — воскликнула Грымова.

— А мне он тоже подозрительным показался, — сказала Аня.

— А мне симпатичным, — всхлипнула я.

— Ты слишком добрая и доверчивая, — пробурчала Крохина, — а потом плачешь. Увижу этого пиратище, как врежу ему за тебя!

— Не надо! — попросила я.

— А по-моему, очень даже надо! — заявила Аня. — Знаете, девочки, у меня вообще интересная идея появилась.

— Какая? — подались вперед Ариадна и Рита.

— Око доверило миссию Тасе и нам, правильно? Про мужиков местных ни слова не говорило, так?

— Так, — кивнула Галя уверенно, словно сама принимала телефонограмму от Всевидящего Ока под роспись и со входящим номером в книге регистрации.

— Значит, мы доплывем до Аквиранги и скажем всем адью, до свидания, гуси! — подбоченилась Аня. — Сделаем всё сами!

— А как же Киату? — еле слышно гундося, спросила я.

— Про него надо забыть и растереть! Нашу дживу вздумал использовать! Не позволим! — как Роза Люксембург на баррикадах, тряхнула грудью Аня. — Эта планета вообще неправильная! Джив притесняют! Женщин называют мухарками! Пора нам заявить, кто есть кто, занять тут отвественные посты и принимать решительные меры! Или пусть разбираются без нас!

— Точно! Пусть сами свою планету спасают! — выкрикнула возмущённо Крохина. — Не реви, Таська! Пусть они по тебе плачут! И он тоже! Знаешь, ты какая классная! Как барышня из "Войны и мира", как эта, Наташа Ростова! Я тебе даже завидую. Глазищи на пол лица, талия, фигурка, нежность кисейная, обмороки чуть что…

Девчонки принялись хвалить меня на все голоса, какая я самая-разсамая, обнимать. Кто-то постучал в дверь. Устав сидеть и плакать, я встала и открыла её нараспашку. Девчонки затихли. На пороге стоял Аридо.

— Девушки, а как же я? Я ведь тоже помощник…

— Подслушивать под дверью не хорошо! — рявкнула я.

— Арик, иди ещё погуляй! — крикнула ему Грымова.

Он попятился, краснея, а я захлопнула дверь и только тут обнаружила, что открыла я её перед этим вместе с щеколдой. Вырвав ту с мясом. На месте замка висели лохмотья из щепок.

— Вот она, сила женской обиды! — в тишине произнесла Грымова. — То закройте окно, меня сдувает, а теперь хрясь, и металл пополам.

— А ещё вчера ложку в руках не могла удержать, — задумчиво отметила Рита.

Крохина подскочила ко мне, обняла и закружила:

— Ура! Таська! Ты поправляешься! Скажи, силы-то, силы есть? Попробуй, чего ещё можешь?!

Я высводилась из железных объятий тяжелоатлетки и прислушалась к себе. А и правда, меня теперь даже не качало. Хоть и было муторно и слёзно. Но главное — во мне как никогда кипела энергия, пёстрая, намешанная, словно разноцветные стёклышки в калейдоскопе. Казалось, я надёргала, назаимствовала по кусочку от всех, кто сидел в этой комнате. А злость с обидой увеличили силы раз в сто. Надо же! Обычно после слёз я только чувствую бессилье и сонливость. Но не теперь! Я подняла стул, который принёс Киату, за одну ножку и посмотрела торжествующе и удивлённо на девчонок:

— Кажется, я много чего могу… Вот!

Девчонки вытаращились на меня изумлённо, Грымова даже ласково выругалась.

— Урраа! — запрыгала Крохина, как кот Матроскин в мультике. — Значит, ты можешь и драконицам нашим каменным помочь — в другой мир сгонять за ответами?! А то обещали-обещали, и обманули! Всё пират этот! Я не хотела, он меня заставил!

— Погоди, Тася, — сказала Рита, — не пори горячку!

— Не буду, — ответила я, вытирая нос, и отчего-то ощущая облегчение, — на этот раз не буду! Но обманывать Ему кого-то ещё больше тоже не позволю!

Как всегда, меня одолел зверский аппетит, но высунуть нос наружу я не решилась. Поняла: если увижу Киату, умру сразу. Девчонки ушли разведывать про обед у кока, шутя, что я съем рацион всей команды и закушу мачтой. И я осталась одна. В комнату скользнул Аридо.

— Не хорошо меня прогонять, — насупленно сказал он. — Разве я враг тебе, джива?

— Уйди! Мне теперь всех мужчин полагается ненавидеть! — заявила я и всхлипнула: ну как ненавидеть Киату? Как научиться?! Я вообще не умею ненавидеть…