Королева согласна (СИ) - Ардо Маргарита - Страница 60

Надо, чтобы она смогла пережить его смерть. И осталась жива сама. Счастливая. Даже без него. На этот раз ни ревности, ни боли в душе не было. Киату улыбнулся про себя: она ещё станет великой, самой великой дживой, сохранившей миры. Она будет возвышенной, чистой легендой, положившей новый виток развития для погрязшего в грехах мира. Он верил в неё, ведь он сам был, как этот мир. Полный дурного прошлого, тёмных мыслей и гнева. И только Любовь изменила его, очистила сердце. Киату вспомнил, как дживы говорили о том, что он и другие помощницы могут отдать силу Тасе. Возможно, наступил тот момент. Отдать не половину, не часть подаренной свыше силы, а всю, без остатка. Эго внутри воспротивилось, мятежно, до исступления захотело жить. Но Киату знал: времени не было — королева проговорилась: день Х наступит завтра…

Не сдерживая стон, Киату медленно пересел на колени, положил руки в магических кандалах на бёдра, выпрямился, превозмогая боль в спине. Он помнил: позвоночник должен быть ровным, и макушка направлена к небу — иначе энергия не пойдёт. Такова была поза моления Оку. Так его учили в храме. Так он сидел часами, будучи подростком, рядом с другими мальчиками. И так он не садился уже многие годы.

В кромешной тьме не было даже повода закрывать глаза. И Киату сосредоточился на дыхании, тщательно вспоминая тайну риатула, в которую посвятил его светлый жрец. Надо успокоить мысли. Дышать. Через боль, через саднящее тело и шумные мысли. Дышать. Так глубоко, как получится. Чувствовать, как через ноздри проходит прохладная струйка воздуха и выходит тёплая, почти горячая. Дыхание — это то, что нам дано. Подарено. И пытаясь сонастраиваться с ним, мы подключаемся к высшему. Кто-то сразу, кто-то через годы практик и молений. Час или полтора усилий, и у Киату получилось. Энергией из воздуха — джиу можно было наполнить тело, но сейчас Киату направил всю в макушку — там есть тайный ключ, способный открыть врата, соединяющие любое сознательное существо с Космосом, а самым умелым — войти в обитель Всевидящего Ока и слиться с ним, чтобы осуществить невозможное…

Наполненное решимостью и знающее, что нет пути назад, сознание Киату полностью сосредоточилось на намерении сделать это. Вдох-выдох. Не думать, не додумывать мысли, пошумят и уйдут. Вдох-выдох, вдох-выдох… и так до бесконечности. Ибо бесконечность — цель. Тело одеревенело. Боль перестала чувствоваться. Время остановилось. В макушку ворвался свет…

* * *

Рита

Скоростные гонки на гаргантире позволили мне немного расслабиться. Сначала было даже весело вспомнить молодость. Ностальгия — такая штука: всё, что однажды понравилось в детстве, всегда кажется хорошим. Громадному динозавру не нужны были дороги, он вброд переходил реки, мчал нас по холмам и лесам, заставляя ветер шуметь в ушах. Трясло неимоверно, приходилось держаться обеими руками за края пассажирской корзины, не больно-то доверяясь ремням безопасности. Жаль, гаргантиру не крикнешь в сердцах: «Эй, водила, не дрова везёшь». Поневоле с завистью вспоминалась амортизация земных машин и плавность их хода. Дружное «У-ух!», «А-а-а!» и «Ой, мамочки!» при очередном прыжке то и дело разносилось по полям и весям. Так что размышлять особенно не приходилось, а о еде и подумать было страшно — выскочит, так и не попав в желудок. И потому в голове стало легче. Мы делали редкие остановки, на которых я внимательно рассматривала людей и поселения. Увы, я пришла к выводу, что за время моего отсутствия в Аквиранге многое изменилось. Далеко не в одном месте земля потрескалась, причём некоторые трещины достигали ширины Гранд Каньона, превратив некогда плодородное поле в два края пропасти. Я содрогнулась, сердцу стало больно за родную страну. Дела действительно были плохи. Куда хуже, чем на островах Дживайи.

Деревни на окраинах повымирали, оставшиеся прозябали в ужасающей нищете. И люди даже боялись жаловаться, косясь на охранников-магов в чёрных плащах. Этим-то явно жилось неплохо, судя по румянцу, амуниции и сытому виду. От одной вывески над выбеленным зданием в городке у реки Нарденга я вскипела до крайней степени возмущения. Она гласила: «Если вам нечем платить налоги Королеве, у вас наверняка есть лишний член семьи. Принимается без очереди». Мои кулаки сжались и захотелось сразу устроить революцию. Я поставила себе мысленно ещё одну «заметку на полях» и плюс в карму Баззу, который тоже стиснул зубы, сумев прочитать надпись на аквирангском, и прорычал: «Ненавижу рабство!»

Ещё одним моим открытием стало то, что маленькие государства на Севере больше не существовали: княжество Белых Орнов, Снежный Предел и городок Кайтри, по которым мы однажды проехали с моим Мастером, перешли под флаги Аквиранги. Здесь всё теперь было иначе. К вечеру мы порядком устали, но в городе не стали останавливаться, а доехали практически в гордом одиночестве до крайней точки перед Северными горами — станции Пепельных скал.

— Мы не будем оставаться на ночлег здесь, — распорядился Базз.

— Так темно уже! — возмутилась Грымова, раскрасневшаяся от морозца.

На удивление, Аридо поёжился, закутался в шерстяной плащ, купленный на рынке в Кайтри, где все мы набрали тёплых одежд и согревающих кристаллов, и сказал тихо:

— Нет, он прав. Тут что-то не то. В горах спокойнее. Я чувствую. Идёмте!

Старичок светлый жрец, маленький, почти прозрачный и седой, чем-то похожий на родоначальника айкидо Морихэя Уэсиба, указал на дорожку, уходящую от конечной станции в темноту:

— Нам туда. Там есть пещера, в которой мы остановимся на ночь.

Маролло Рукохвост с двумя парнями запаслись парой факелов и целой сумкой свежих, ярко горящих сталактитов. И мы пошли, освещая себе путь в ущелье. Трое местных покрутили у виска. Впереди чёрными пиками с синими разводами высились горы. С каждым шагом становилось холоднее. Над головой в почти фиолетовой тьме ярко сияли звёзды, однако в незнакомом месте трудно было разыскать дорогу. Наш отряд застопорился у развилки перед двумя разными тропами. Однако снова заговорил Аридо, он протиснулся вперёд и сказал:

— Нам надо направо, я чувствую, горы шепчут.

— И чего это ты стал таким чувствительным? — попробовала подтрунить над ним Грымова.

«Все стали», — подумала я, с наступлением вечера почувствов усиление дара. Я улавливала мысли и желания во взглядах и интонациях, точно понимая, что происходит, словно переводчик чужих состояний, и сказала:

— Раз он говорит так, значит, идём. Помните про его дар — чувствовать природу? Так вот он начал сильней проявляться.

— Да, тут шуметь не надо, — кивнул жрец, — Лабиринты Гратэна совсем близко, и перед ними в горах чего только нет…

— Монстры?! — сглотнула Галя.

— Разное, — ответил старик. — По большей части путникам встречается то, чего они боятся. Но бояться не надо, в том вся и соль.

— А? Что?! Я всё прослушала, — проснулась Аня, похлопывая рукавицей об рукавицу.

Грымова шикнула на неё и на всех, окинув напряжённым взором:

— Тихо все! Нам только монстров не хватало!

Жрец жестом велел ей замолчать и пояснил:

— Друзья мои! Вести себя надо спокойно. В пещерах Гратэна и перед ними каждый может увидеть своё. Но идти надо вперёд, что бы не оказалось перед вами. И вы пройдёте. Я даю вам слово. Иначе к заветной цели не попасть. Если вы не готовы, ещё можно вернуться обратно.

Трое моряков-дживайцев засомневались, а все наши и ребята Киату, как один, проявили себя решительно:

— Мы дали слово Катрану! Зачем сворачивать, если столько прошли?! Мы же у самой цели!

— И не узнать, в чём вся суть заварушки? Да нет, ни за что! — подмигнула Аня.

Галя и Трэджо сильнее сжали друг другу руки:

— Мы своих не бросаем.

— И потом Таська на нас надеется, — пробурчала Грымова. — Уже триста раз думали — помогать-не помогать, идти-не-идти, всё уже! Решили! — и добавила строго: — Так что народ, передумывать надо было раньше, еще до Аквиранги, а сейчас кто назад ломанётся, я лично скальп сниму.