На грани миров (СИ) - Нарейко Оксана - Страница 38

— Не пойду больше с Рексом гулять, и не проси! С овчаркой сцепился, еле разнял, потом за кошкой как дернул, из мусорных баков его доставал!

В комнату влетел веселый маленький фокстерьер.

— Вот этот, с овчаркой? — Дед уважительно посмотрел на фоксика, который прыгал вокруг Мишки и Алекса, весьма довольный собой и жизнью.

— С Новым Годом, Алекс, — Мишка подхалимски протянул ангелу большую коробку зефира.

— Знаешь мои слабости!, — Ангел тоже прослезился и поцеловал мальчика. — Не дам! — это уже адресовалось псу, который унюхал сладости и умильно поглядывал на Алекса, подметая обрубком хвоста пол. Алекс положил коробку на шкаф и сказал, что потом съест, после холодца и оливье.

— Ты у нас не сильно задержался, Дед? Ты не подумай, я не гоню, но график! — Алекс постучал пальцем по часам, на которых все еще было без десяти полночь.

— Ох, и засиделся я у вас, привычно начал Дед Мороз и осекся. — А почему он нас видит?

— Как это почему? Ты все письма оттуда, — ангел потыкал пальцем вверх, — читаешь?

— Конечно! Снегурочка, ты мне все письма передавала?

— Да, Дедушка, — невнятно пробормотала внучка жадно доедая пастилу (и ведь ни с кем не поделилась, кстати!)

— Все, все?

— Один раз синичкам–сестричкам конверт отдала, — Снегурочка облизывала липкие пальцы и не замечала, как здоровый румянец деда переходит в багровый отблеск гнева.

Дед уже понял, что в голове у снежной девицы картинка была просто загляденье: две синички весело порхая несут конверт с важным письмом. Это в теории, а на практике, попробуй еще в густом лесу этот конверт доставь, остерегаясь хищников, веток и неблагоприятных погодных условий.

— Что в письме–то было? — вздохнул Дед.

— Главный проводит эксперимент. Год назад были выбраны сто детей, им дали возможность видеть и нас и все устройство вселенной. И нам помощь и вера у людей вырастет. Может быть. Эксперимент все–таки. Даже Главный, бывало, ошибался.

— Это ты про утконоса что ли?

— Да и про него тоже. Так что тебя еще девяносто девять детишек разного возраста увидят. И вот еще. Вот адрес, — ангел протянул Деду клочок бумаги, — поздравь ее последней. Хоть и крюк сделаешь, не пожалеешь! — Алекс подмигнул.

Дед Мороз с нежностью посмотрел на Мишку и Рекса, подранного Алекса, пожелал им счастливого нового года, забрал дремлющую внучку и носки и поехал себе дальше.

Десятилетняя Сонечка, дочь успешного и состоятельного московского ресторатора с волнением смотрела на накрытый стол в детской.

— Папа, все по списку? Традиционный русский стол?

— Конечно, радость моя. — Отец снял с полки зачитанный томик Чехова, рассказы которого дочка обожала. — Вот смотри, наше меню по рассказу «Глупый француз» — солянка из осетрины по–русски, блины с балыком, семгой и икрой, а дальше уже изыски моего шефа, но все по старинным русским рецептам. Ты довольна, солнышко? Может быть ты все–таки скажешь, для кого весь этот банкет? — Папа подмигнул и ущипнул дочку за пухленькую щечку, подозревая, что пунцовый от смущения кавалер с букетом лилий вот–вот будет привезен своими родителями на новогодний прием к его золотцу. Только почему стол накрыт на четверых, в таком случае?

— Это сюрприз, — строго сказала Сонечка и невежливо выставила отца за дверь. Часы показывали ровно без десяти полночь.

Объевшуюся блинами Снегурочку дед еле–еле затащил в ее светелку и сгрузил на кровать. «Сама разденется, когда жарко станет», подумал он. Сам он тоже объелся. Такая солянка, такие караси в сметане, да блины с икоркой, да под водочку! Дед хорошо запомнил адрес Сонечки и договорился время от времени ее навещать, подбадривать, следить за успехами и, конечно, иногда обедать. Всем вместе: Соня, Мария — ангел–хранитель, он и обжористая, как оказалось, внучка. Потом он с трудом затащил в избу мешок с подарками. Целых сто подарков, его подарков! Какое это новое и прекрасное чувство — получать подарки. Он сложил их горкой, любовно погладил каждый и, не веря своему счастью, решил пока не распаковывать их, а просто полюбоваться.

По всей земле дарующие улыбались от счастья и радости, потому как, что может быть лучше, чем исполнить чье–то желание или даже мечту!

— Здравствуйте, что у вас случилось? — стандартное приветствие в вет. клинике. Я задала этот вопрос мальчику–подростку. Он мне сразу почему–то не понравился, говорил так тихо, что я переспрашивала его по два–три раза, напрягая слух, был какой–то вялый, так и хотелось его ущипнуть для бодрости.

— Вот.

Он поставил на стол кошку. Я, привычная к вони и ранам, отшатнулась. Кошачья морда — вся была сплошная язва, запах неописуемый. Сама кошка — вялая, истощенная, с потухшим взглядом, шотландская вислоухая. Хоть и было правило, не спрашивать у клиентов, как они довели животное до такого состояния, иногда я не сдерживалась.

— Почему раньше не привез? Чего ты ждал? Неужели не жалко ее?

Пока я натягивала перчатки и измеряла температуру, которая оказалась уже пониженной, что очень плохо, я ругала мальчика. Он молчал, опустив голову, а потом что–то пробурчал.

— Что? — я уже была зла на него, как сто чертей. — Говори громче!

— Я ее сегодня нашел, у нас в подвале.

Мне сразу же стало стыдно. Я ругала ни в чем не повинного ребенка, решившего побороться за кошачью жизнь.

— Извини меня, пожалуйста.

Он ничего не ответил, да я и не ждала.

— У кошки по всем признакам лептоспироз. Серьезная болезнь и люди ею тоже болеют. Ты будешь ее лечить?

— Да.

Пока я делала уколы, записывала его в журнал, я объясняла, как соблюдать правила гигиены, как ухаживать.

— Кошка очень тяжелая, у нее мало шансов, ее придется привозить сюда каждый день и кормить нежирным бульоном с детским питанием. Будешь этим заниматься?

— Да.

Я не думала, что еще их увижу. Но через день, в мою смену, они пришли. Кошка была без изменений и я подумала, что уж послезавтра их точно не будет. Они пришли. Мальчик возил кошку дней десять. Каждый день. Тихо сидел в очереди, а кошка раз от раза становилась все живее и веселее. И вот настал момент, когда она пыталась царапаться и кусаться в ответ на уколы. В последний день лечения с мальчиком приехала его мама. В отличие от сына, она была очень разговорчива и сказала мне, что мальчик разбил свою копилку и все деньги потратил на такси и на лечение этой кошки.

— Вы можете гордиться своим сыном, — абсолютно искренне сказала я ей и мальчик впервые за все время посмотрел мне в глаза. Смутился от моей улыбки, опять опустил голову и что–то по своему обыкновению пробурчал. Кошка сидела у него на коленях, ни язвы на мордочке, шерстка блестящая, глаза чистые и здоровые.

И мне стало так тепло на душе и когда бывало тяжело на работе, я вспоминала этого мальчика и здоровую, ухоженную, счастливую кошку у него на коленях.

— Чего ты хочешь?

— Честно?

— Конечно!

Почтальонша Верка внимательно осмотрела вытащенный из сумки пирожок и ответила:

— Свободы!

Он пристально посмотрел на нее. Вот уж не ожидал. Предполагал, что желание будет из стандартного списка: похудеть, не болеть, замуж, на Мальдивы, квартиру, миллион евро и так далее.

Кругленькая Вера с аппетитом жевала пирожок, совсем не любопытствуя почему ее желаниями интересуется красивый и модно одетый молодой человек неизвестно как появившейся в их селе.

— А сейчас ты несвободна?

Глупый вопрос, конечно, но ему надо влезть в доверие и узнать о ней побольше.

— Что за идиотский вопрос! — Она словно прочитала его мысли, — Стала бы я желать чего–то, что у меня и так есть.

Вера вытерла жирные руки о юбку и полезла в сумку за яблоком. Она и сама была, как наливное яблочко: кругленькая, сбитенькая, с румяными щечками, пышущая здоровьем и силами. С удовольствием таскала тяжелою сумку по селу. Тяжелую не из–за почты, которой стремительно становилось все меньше, а из–за яблок, пирожков, пряников и прочих вкусностей, до которых она была большая охотница и «если бы не целый день на ногах, да на свежем воздухе, каталась бы ты, Верка, как колобок по селу», беззлобно говорила ее мать, накладывая в отдельный пакетик дочкину дневную норму вредных углеводов и полезных фруктов для баланса.