Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин - Страница 18

— Ты должен разрешить мне сделать это. Я должен убить его. Так же, как должен был убить её…

— Он мой сын, рыцарь. Я не могу и не должен сражаться против него.

— Это уже известно мне… уже известно… Я знаю всё, что вы можете мне сказать!

— Я более не достойна занимать место главы Четвёртого отдела…

— Я более не достоин занимать место главы Второго отдела…

— Мы ошиблись в них…

Какофония из слов прежних друзей и врагов оказалась лишь увертюрой к стуку в дверь, дьявольским набатом прозвучавшему в новообретённой вселенной.

— Войдите, — проскрежетал хозяин кабинета, уже не заботясь о том, насколько жутко прозвучит его голос. Всё, на что его хватало в данный момент, — удерживать под контролем собственные возможности, чтобы не превратить кабинет в филиал ада или чего похуже.

Спустя несколько набитых крошевом стекла мгновений он почувствовал мягкие ладони на висках, а ещё через несколько секунд понял, что к нему возвращается прежнее зрение. Почти прежнее.

— Я этого опасалась, — произнесла Жрица, раскрашенная в чёрно-белые тона. — Но не предвидела, что это будет настолько страшно. И настолько быстро.

Светлов нашёл в себе силы выпрямиться. Цвета постепенно возвращались, но какими-то бледными и неуверенными. Он поморгал, и картина объективной реальности восстановилась. Звук машин за окном и пение птиц перестали напоминать вопли мучимых грешников, а свет солнца утратил багрово-салатовые оттенки.

— Что именно? — он откашлялся, поняв, что сорвал себе голос.

«Я кричал?..»

— Последствия проклятия Артемиды, — серьёзно ответила Жрица, не выпуская его голову из плена своих ладоней.

— Ты говорила, что следующий приступ будет через полгода.

— Да. Приступ физической деструкции. С ней справится моя сыворотка. То, что происходит в вашей душе, — зависит только от вас.

Александр Евгениевич слабо усмехнулся. Тепло от пальцев Жрицы возвращало ясность мысли, а вместе с этим и определённый скептицизм.

— Оставим в стороне размышления о наличии у меня души. Что это было, Prêtresse[8]?

— То, что Артемида пыталась сделать с Олегом, — медленно ответила женщина, отпуская его голову. — Он не просто должен был стать деревом. Каждую секунду, каждое мгновение своего существования он должен был переживать самые страшные эпизоды своей жизни. И вы сейчас прочувствовали это на себе.

— Как… — голос опять сорвался, Светлов мотнул головой и упрямо продолжил, — как с этим бороться?

Жрица молча отошла от него, открыла маленькую, неприметную дверь. Через несколько секунд из-за неё послышался шум текущей воды. Спустя минуту глава Первого отдела вновь появилась в кабинете, вытирая руки белым льняным полотенцем.

— Я не буду спрашивать, что вы видели и слышали, — медленно начала она. — Александр молчал, следя за ходом её размышлений. Он знал, что в диагностике проблем Жрице нет равных: не зря она до сих пор была главой отдела аналитики, невзирая на все трудности, связанные с этим. — Приступы не прекратятся, — ровным тоном продолжила женщина, не глядя на своего бывшего наставника. — Они наверняка будут реже, чем физиологические, но при этом намного сильнее. Вы и сами уже это почувствовали. Вам нужно то или тот, кто сможет контролировать ваш эмоциональный баланс.

Светлов привычным движением потянул из кармана мягкую замшу для протирания очков, но ощутил лишь лёгкое прикосновение чего-то невесомого. Не веря своим глазам, он посмотрел на пальцы: их кончики были перепачканы в саже. Любимая тряпочка сгорела дотла прямо в нагрудном кармане, не затронув даже подкладки. Где-то за окном резко прозвучал клаксон, и специалист по связям с общественностью едва не вздрогнул.

— Я не знаю Мастера Артефактов среди живущих, кто смог бы сделать вещь, способную на это, — после краткого молчания сказала Жрица. — Но я точно знаю существо, точнее, двоих, кто может быть способен принять на себя ваши эмоции. Вашу память. Но вы будете стоять перед выбором: раскрыть им всё или…

— Или? — интонации Светлова вновь стали прежними. Он всегда восстанавливался очень быстро.

— Или справляться самому, — улыбка на бледных губах главы Первого отдела была вымученной. — Я смогла справиться сейчас, только благодаря старым наработкам. Да будет благословлён Архив и моё желание учиться всему и всегда. Но поверьте, наставник, я вряд ли смогу пройти через подобное ещё раз.

— Вы говорили, что знаете, кто может мне помочь. — Интонация вышла полувопросительной. Точнее, полупросительной.

— Воин, — Жрица помедлила. — И Вит. При этом должна сказать, что…

— Вит предпочтительнее, — оборвал её Александр. — Потому что работает со структурой снов, а сны есть отражённая память и подсознание, что в моём случае гораздо важнее эмоций, не так ли?

— Именно так. Я бы рекомендо…

— Благодарю вас, Жрица, — спокойно произнёс Светлов. — Как за помощь, так и за совет. Я воспользуюсь вашими умозаключениями, как только в этом будет нужда.

— Хорошо… наставник… — выдавила женщина и покинула кабинет, невзирая на жест собеседника, означавший, что он не закончил свою мысль.

Оставшись в одиночестве, Александр Евгениевич прислушался. Галлюциногенных голосов более не наблюдалось, вокруг царила обычная жизнь Агентства. Откуда-то этажом ниже донёсся командный рык Палача, в потолочном перекрытии мягко протопотал домовой. Светлов скрежетнул зубами, сорвал и швырнул на стол многострадальные очки и с силой потёр переносицу.

— Воин в депрессии, — пробормотал он. — Тень не поможет, Палач вообще на это не способен, а Вит… Вит слишком далеко, чтобы я до него дотянулся. И я обидел ученицу. Что я делаю не так? Что?..

— в которой мудрость Востока встречается с наглостью Запада, раскрываются боевые возможности перспективного аналитика, а посиделки за вазочкой с мороженым превращаются в философский разговор.

Токио. От полутора до одного года до драки в баре «Великое Древо». Игорный дом «Мияги».

Нам искренне пытался сосредоточиться на обстановке.

«Просчитать пути отхода, продумать движения в случае внезапной атаки, мысленно проложить путь на материк…»

Сконцентрироваться получалось только на том, чтобы заставить пальцы перестать дрожать. Разум и чувства в унисон твердили: всё остальное бесполезно. Даже дети и внуки старика Инари, да и он сам, не смогли бы помочь против того количества охраны, что стекалось к неприметному игорному дому на окраине Токио.

Сам того не понимая, квартерон дал начало буре неведомых ему масштабов. Сейчас эта буря поднимала настоящее цунами, и на гребне этой чудовищной волны он должен был подняться к одному ему известной цели.

«Знал бы, чего это потребует, — сбежал бы к жене. Хотя нет. Не смог бы. В конце концов, Вит рискует гораздо сильнее»

Нам чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее. От сидения на пятках в непривычной позе начинали затекать ноги. Но о том, чтоб сесть иначе, не могло быть и речи: приглашённые могли войти в любой момент, а встретить их надлежало со всем возможным и невозможным почтением.

— Поклон вперёд из положения сидя, — наставлял его накануне старик Инари. — Руки сложить перед собой так, чтоб локтями коснуться пола. И не выпрямляться, пока не заговорят. Ты в любом случае всё сделаешь неправильно, но хотя бы будешь стараться — это оценят. Ты — гайдзин, чужак для них. Они скорее поверят последнему предателю и мерзавцу из своих бандитов, чем тебе. Но, во-первых, у тебя есть информация, от которой они не смогут отмахнуться, и ты только передаёшь её. А во-вторых…

Про «во-вторых» Нам старался даже особо не думать. Это был отчаянный ход, продиктованный безнадёжностью всей затеи. Очень сомнительный и чрезвычайно рискованный. И квартерон очень не хотел, чтобы ему пришлось его совершить.