Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин - Страница 36

— Прости, Воин. Не соображу, — честно признался он наконец. — Расти в плане карьеры мне некуда, так что тут всё отпадает. Офиса центральнее нашего не придумаешь. Хотя стоп. Меня что, хотят на «Детский Сад» в перспективе перекинуть? Не дамся. Лучше на Дальний Восток. Там хоть заняться чем будет. Утирать сопли мелким? Увольте.

Воин вздохнул и нервно рассмеялся.

— Секретная организация, — пояснил он в ответ на непонимающий взгляд Летова. — Сами от своих скрываем массу тайн, чтоб, не приведи боги, не просочилось куда не надо. Печати, заклятья, распространённый в наших широтах кустарник «паранойя» цветет буйным цветом. В позе дикорастущего гомосексуалиста. А простой старший опер Егор Летов прекрасно осведомлён о том, что проекту «Детский Сад» вот-вот могут дать зелёный свет. Кого мы обманываем? Себя? Эмиссаров? Судьбу? Ладно, замнём пока. Я потом ещё выясню, откуда и как до тебя добралась эта информация. А пока могу сказать, что в своей теореме ты допустил ошибку. В самом же первом утверждении.

— Не понял, — честно признался Летов, прокрутив в голове свой пылкий монолог. — Это в каком смысле? Мне, знаешь ли, до главы отдела ещё пару сотен лет расти, и это если столько проживу…

— Да, здесь ты слегка хватил лишку, — Воин посмотрел на Летова снизу вверх, и тот понял, что до сих пор стоит, нависая над столом и собственным начальником. — Итак, теперь простыми словами. Мне нужен помощник. В перспективе — заместитель.

Летов сел где стоял, и только небрежное движение ладони демона, повелевшее креслу сменить своё положение в пространстве, спасло седалище старшего оперативника от соприкосновения с паркетом.

— А как же Гаури? — ляпнул Егор первое, что пришло на ум, машинально подвигая к себе пепельницу.

— Я никогда не рассматривал Гаури как своего зама, — Воин выложил на стол портсигар и раскрыл его, предлагая угощаться. — Он прекрасный исполнитель, сильный шаман, что даст ему возможность стать уникальным сотрудником. Может быть, учеников наберёт. Но он не годится на роль второго лица в моём отделе. Гаури слишком мягок и податлив в отношении чужой силы. Как и любой шаман, он ищет источник возможностей и крепится к нему. Любого сильного оперативника он рассматривает в первую очередь как того, кто преумножит его возможности. У меня был человек, которого я полагал возможным заместителем, но, во-первых, он погиб в прошлом году после операции в Луге — ты присутствовал тогда, хоть и не на Рубеже. А во-вторых, ты как управленец превосходишь его на две-три головы. Останься он жив, думаю, я рекомендовал бы его тебе в ученики. Со временем.

— Гвен, насколько я помню? — на всякий случай уточнил Летов, и Воин кивнул. — Я многое о нём слышал. По силам он, кажется, меня превосходил.

— Не сказал бы. Но у него был один крайне редкий талант: мальчик гасил Синее Пламя силой воли. Нам пришлось серьёзно перестроить систему борьбы с этой напастью, когда его не стало.

Егор знал, что такое Синее Пламя. В полузаброшенных деревнях и сёлах, а иногда и просто на окраинах городов, прорывы Рубежа как будто «фокусировались», и от этого, как от солнечного света на линзе, загорался огонь ярко-синего цвета, пожирающий всё, созданное человеческими руками. Ни траву, ни деревья, ни животных, помимо прирученных человеком, это пламя не затрагивало. От всего остального не оставалось даже пепла. Только белая сажа, которую быстро развеивал ветер. Над феноменом Синего Пламени бились не первый век, но никто так и не мог до конца понять, почему именно оно появляется. Лишь несколько месяцев назад была окончательно выведена и подтверждена закономерность: Пламя не могло возникнуть в густонаселённых районах. Только на границе территорий людей и пустошей и только при прорыве Рубежа. Но и это понимание мало помогло в борьбе с подобной напастью. Раз в полгода, а то и чаще, лучшие оперативники, иногда при поддержке кого-то из региональных глав отделов, выезжали бороться с Синим Пламенем, а заодно — зачищать память обывателям, оставшимся в живых после встречи с ожившей поговоркой. Тем не менее сейчас Летова интересовали совсем другие вопросы.

— Я скорблю вместе со всем Агентством, но ты так и не ответил, при чём здесь новички. Впрочем, я уже понимаю. На должности твоего зама мне придется иметь дело со всем отделом. Включая новобранцев.

— Всё верно, — одобрительно кивнул Воин. — Именно поэтому я и настоял, чтоб тебя перевели к желторотым. Считай, что это экзамен. Последний, на самом деле, и скорее формальный, нежели необходимый. Я полностью уверен в тебе и в твоих талантах. Но мы всё же серьезная организация, а не тусовка неформалов. Изволь отработать перспективную должность. Да, учти, если ты начнёшь опять разыгрывать сценку «лучше в Тмутаракань», я на тебя серьёзное взыскание наложу.

— Даже не собирался, — честно ответил Летов, слегка придавленный «перспективами». — Вот только…

— Об остальном мы с вами пообщаемся, когда вы сможете достойно соответствовать возложенным на вас ответственности и ожиданиям.

Воин снова на глазах превращался в корявую версию Светлова, и старшему оперативнику оставалось только с благодарностями забрать свои бумаги со стола и удалиться. Добравшись до лифта, он огляделся и, не усмотрев поблизости никого из младших, со вкусом сказал всё, что думал о нынешнем состоянии начальника отдела, перспективной должности и малолетних операх, которые теперь должны были повиснуть у него на шее. Затем опасливо покосился на мобильный. Летов сам был свидетелем, как невольно вырвавшееся проклятье достигало ушей глав отделов, невзирая на разделяющее пространство. Телефон безмолвствовал.

— Ну и хрен с тобой, — резюмировал Летов и вызвал лифт. В казармах ждали двое новичков, некие Истарь и Тонами, и как бы то ни было, их должно было обучить всему, что необходимо для выживания в этой непростой организации.

— в которой на место страха приходит уверенность и сила, а один из глав Агентства уподобляется школьнику.

Токио. Около полугода до драки в баре «Великое Древо». Корпорация «Сейрю».

Тёплая пыль ласково лизала босые стопы того, кого когда-то звали Фэн Линг. Собачий Хвост наслаждался покоем, отдыхом, солнцем, близостью моря и возможностью спокойно идти пешком, а не бежать «взмыленным сайгаком», по выражению наставника Фила. Ну а небольшая глиняная бутылочка рисового вина, в просторечии сакэ, придавала этому наслаждению особое очарование.

Да, им разрешили выходить за пределы «Сейрю». Не то чтобы раньше это запрещалось, просто времени не было. Но после того как были покорены полные хлама подвалы, стало чуть легче. И трём ученикам Фила было дано разрешение покидать территорию корпорации. Они ещё чурались друг друга, отношения внутри этой странной команды только-только зарождались, а потому в свободные часы молодые люди стремились к уединению, а не к совместным попойкам или иным способам проведения досуга. К слову о попойках: алкоголь не запрещался. Вот только наутро никто не собирался делать скидку на гудящую голову, сухость во рту и прочие последствия возлияний. Впрочем, Линг уже заметил, что окрепшее и восстановившееся тело стало гораздо устойчивее к хмельному, а пробуждение даже после некоторых излишеств с вечера проходит гораздо легче, чем раньше.

«Раньше… да, а что было раньше?»

Эта мысль всё чаще посещала Собачьего Хвоста в последнее время. Ковырялась ржавой спицей где-то в грудине и в висках одновременно, не давала покоя и не отступала даже после двух-трёх бутылочек слабого, но такого коварного японского напитка.

«Кем я был раньше? Что я делал? Сейчас меня учат, я становлюсь сильнее, у меня есть время читать и развиваться, даже гулять и пить… а раньше? Что было у меня в жизни раньше?»

По всем здравым, хоть и не очень трезвым размышлениям выходило — ничего. Совсем.

Линг прищурился на закатное небо и с наслаждением зарылся пальцами ног в прогретый до обжигающего жара песок тропинки. Вдали блистало алой дорожкой солнце, подобное багровой ране на груди. Кричали птицы, шорох волн был слышен даже здесь, и ветер доносил обрывки нецензурных воплей рыбаков. Токийский залив жил своей жизнью. Линг повернулся и бросил взгляд на смешение стали, стекла и дерева, именовавшееся «Корпорация Сейрю». Там была своя жизнь, свой ритм, свои правила…