Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин - Страница 39

— А что, есть подходящие? — искренне заинтересовалась Птаха.

— Разумеется. Насколько мне известно, я вхожу в первую десятку и вполне соответствую.

— Хм. Смелое заявление, — сисоп с интересом посмотрела на собеседницу. Та покачала головой.

— И так же, как и вы, готова смело опровергнуть эти слухи.

— Тем лучше, — Птаха встала со стула. — Ну что, перейдём к нераскрытым делам?

— Почему бы и нет, — отозвалась Нуарейн и, когда её собеседница направилась к дальним стеллажам, ещё раз пожала плечами. Высказанный практически напрямую вопрос так и остался без ответа. Впрочем, ученица Палача уже привыкла к тому, что о многих вещах в Агентстве предпочитают не говорить сразу.

«Они играют в очень странную игру», — думала женщина, наблюдая за тем, как Птаха смешно подпрыгивает, пытаясь добраться до четвёртой полки и не обращая внимания на стоящую рядом стремянку. «Я уже давно поняла, что здесь почти все стараются казаться не теми, кто они есть на самом деле. Разве что Александр Евгениевич и Тень… эти двое не скрывают почти ничего. Многое недоговаривают, но и не проявляют того, что может натолкнуть на мысль о тайнах, похороненных у них в душе. Судя по всему, эта мысль не оставит меня до конца моего обучения и будет возвращаться раз за разом. В любом случае, пока я не займу подобающего места здесь, развить сию сентенцию не представляется возможным. Что же, пусть они играют в свою игру. Я буду играть в свою».

Птаха наконец дотянулась до искомого и вернулась к столу с пухлым делом, на котором можно было даже издалека разобрать много раз обведённое имя «Джек».

— Приступим?

— Разумеется, — кивнула Нуарейн, и Птаха извлекла первый лист.

— Октябрь тысяча восемьсот восемьдесят восьмого. Лондон.

— в которой на Востоке нагнетается таинственность и недосказанность, а на Западе входит в последнюю стадию процесс обучения.

Токио. Около полугода до драки в баре «Великое Древо». Корпорация «Сейрю».

— Две классические фразы. — Невысокий толстячок в алом кимоно покосился на полную луну, изливавшую серебряное молоко своего сияния на маленький садик. — Первая: я не справляюсь. Вторая: я так больше не могу.

Его собеседник, одетый в серый строгий костюм европейского покроя, также поднял голову и прищурил единственный глаз от яркого сияния ночного светила:

— Я предлагал вам с братом выйти из дела. Неоднократно. Вы отказались, — повисла недолгая пауза. — Впрочем, ты можешь отказаться прямо сейчас, Фил. Я не буду держать зла.

— Ты сильно изменился, — подумав, произнёс поименованный Филом. — Но дело не в этом. Я вор, но не убийца, Нам. А сегодня я чуть не убил ученика ради результата тренировки.

— Результат есть?

— Есть. И беспрецедентный, если хочешь знать моё мнение.

— Прекрасно. Значит, ты всё сделал верно.

— Это нереально, Нам! — голос толстячка сорвался на фальцет. — За такой срок подготовить готовых посвящённых просто невозможно! Я сам шёл к этому сорок лет и до сих пор не постиг всего…

— Мне не нужны посвящённые. Мне нужны заготовки под них. Посвящение они получат на практике.

Фил замолчал. Лунный свет превратил его лицо в гротескную маску изумления и страха.

— Ты… очень сильно изменился. Они же погибнут в процессе, Нам. Просто не выдержат. Дело даже не в силах и обучении, дело в законах этого мира.

Белый Лис хищно усмехнулся, провёл рукой по лицу и повернулся к своему собеседнику. В воцарившемся молчании стрекотание цикад стало особенно громким.

— Это возможно? — медленно произнёс Нам, глядя в глаза Филу. — Согласно законам этого мира?

Толстячок потрясённо смотрел на своего друга и начальника.

— Нет, — наконец выдавил он. — Нереально.

— Вот именно. Работай, Фил. Работай так, как можешь только ты. Они начали понимать?

— Да. Но пока лишь основы.

— Ничего страшного. Она даст им возможность развиться по-настоящему. Клянусь, друг мой, тебе не придётся жалеть о том, чем ты сейчас занимаешься. Они останутся живы. И серьёзно помогут мне и не только мне. Прости, что взваливаю на тебя всё это, но…

— Ничего, — пробурчал Фил, отводя взгляд. — Просто устал немного.

— Это бывает. Считай, что у тебя есть один выходной. Что с твоим братом? Он что-нибудь передавал?

— Пока нет. Сам понимаешь, тайно искать такую штуку требует некоторых… усилий.

— Да уж. Эрик тоже молчит. Хотя скажу тебе честно: я считаю их поиски только отвлекающим манёвром.

— Думаешь, то, что мы ищем, здесь?

— Здесь или в Китае. Может быть, Курилы. Но точно на Востоке. Вит научил меня паре трюков. Ничем не могу это объяснить. Просто чувствую.

Повисла долгая тишина, прерываемая лишь стуком шиши-одоши и неуёмными насекомыми. В конце концов, Фил нарушил затянувшееся молчание:

— Я уже когда-то поверил твоим предчувствиям. Они не обманули ни тебя, ни меня. Будем считать, что я верю тебе и в этот раз.

— Спасибо, — серьёзно кивнул Белый Лис. — Положимся на милость богов и нашу предусмотрительность. Возьми один свободный день. Скатайся в Киото, сходи в бордель, расслабься, отдохни. Займись собой и своим состоянием. Не позже, чем послезавтра на рассвете, тренировки должны продолжиться. У тебя мало времени. Максимум через полтора-два месяца они получат первое задание. И в наших общих интересах, чтобы они с ним справились.

Санкт-Петербург. Около полугода до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Палача.

Здесь не было ни всепоглощающего порядка места жительства Светлова, ни прежнего ужасного кавардака обиталища Воина. И «серединки на половинку» тоже не было. В этом кабинете было спокойно. Комфортно, если можно было так выразиться по отношению к личному пространству самого известного убийцы Агентства, носившего вполне недвусмысленное прозвище.

Изящная итальянская мебель мирно уживалась с катанами, небрежно прислонёнными к стене в углу, и французскими шпалерами конца пятнадцатого века. На столике древняя арабская кофемолка соседствовала с вполне современной японской кофеваркой. На этом фоне сервиз кофейных чашечек из китайского фарфора не вызывал ничего, кроме лёгкого удивления, как подобный «интернационал» умудрялся не резать глаз.

Воин отпил глоток прекрасно сваренного напитка, поёрзал в кресле, устраиваясь, затем покосился на стены и хмыкнул.

— Что-то я не припомню у тебя этой детали интерьера. Решил освежить помещение?

— Да. — Палач откинулся на спинку дивана и снизу вверх посмотрел на гобелен. — Вообще, они у меня довольно давно. В тысяча восемьсот сорок девятом Жорж Санд довольно подробно описала, где именно находятся недостающие две шпалеры из цикла «Дама с единорогом», и милостиво передала документ мне. Мы были довольно дружны с Авророй в её последние годы, я кое-чем помог ей, она решила сделать мне подарок.

— Говорят, она была неплохой ведьмой.

— Я бы не стал её так называть. Скорее, она была одарённым медиумом. И пожертвовала своим даром во имя иного, гораздо более могущественного. Хотя… она много чем пожертвовала.

— Прости? Нет, постой, кажется, я понял. Неужели она решилась выйти на Перекрёсток?

— Именно, друг мой.

— Занятно. — Воин хмыкнул и поправил галстук. Палач мысленно скривился: к белому костюму коллеги он так и не привык. И не сказать, что сидел костюм на демоне, как на корове седло, — просто смотрелся до омерезния чужеродно, равно как и попытки подражать Светлову ещё и в поведении. — И твоя помощь относилась к этой части её биографии?

— Да. К старости люди склонны вспоминать о прежних ошибках и стараются их исправить.

— Угу. Именно поэтому единицы могут стать бессмертными. Люди не умеют жить со своими ошибками. Некоторые, правда, умудряются вообще о них не думать. Но такие, к счастью, уходят ещё быстрее. А вот осознать, что ошибка требует либо исправления, либо искупления, и при этом непременного движения вперёд…