Дональд Трамп. Искусство сделки - Трамп Дональд - Страница 13

Он закончил школу в 1922 г. и, не имея поддержки семьи, не мог и подумать о том, чтобы пойти в колледж. Вместо этого он пошел в помощники плотника к домостроителю в Квинсе. Руками он работал лучше многих, но были у него и другие преимущества. Для начала, он был просто очень умным человеком. Даже спустя годы он может сложить в уме пять колонок цифр и ни разу не ошибиться. Благодаря вечерним курсам и собственному здравому смыслу он мог показать другим плотникам, у большинства из которых вовсе не было никакого образования, разумные способы работы, например, как подогнать стропила с помощью стального угольника.

Кроме того, мой отец всегда был очень сосредоточен и очень амбициозен. Большинство его коллег были счастливы просто иметь работу. Мой отец хотел не только работать, он и хорошо жить и двигаться вперед. И наконец, мой отец просто любил работать. Я помню, что с самых ранних лет он говорил мне: «Самое важное в жизни – любить то, что ты делаешь, поскольку только в этом случае ты однажды будешь делать это по-настоящему хорошо».

Через год после окончания школы отец построил свой первый дом – дом на одну семью в Вудхейвене, в Квинсе. Построить его стоило чуть меньше 5000 долларов, а продал он его за 7500. Компанию отец назвал Elizabeth Trump & Son, поскольку в то время ему было слишком мало лет, и матери надо было подписывать все документы и чеки. Построив один дом, он использовал прибыль для постройки следующего, и следующего, и следующего в таких местах обитания среднего класса Квинса, как Вудхейвен, Холлис и Квинс Виллидж. Он предлагал рабочим семьям, проводившим всю жизнь в маленьких перенаселенных квартирах, новый стиль жизни – загородные кирпичные дома по умеренным ценам. Их расхватывали так быстро, как быстро он успевал их строить.

Инстинктивно он начал мыслить шире. К 1929 г., нацелившись на более состоятельный рынок, он начал строить дома намного большего размера. Вместо крошечных кирпичных он возводил трехэтажные колониальные, тюдоровские и викторианские, дома в области Квинса, получившей в конце концов название Джамейка-Истейтс, где он со временем построил дом и для нашей семьи. Во времена Великой депрессии, когда рынок недвижимости обвалился, отец переключил внимание на другой бизнес. Он купил ипотечную компанию и через год продал ее с прибылью. Затем он построил супермаркет самообслуживания в Вудхэвене, один из первых в своем роде. Все местные торговцы – мясники, портные, обувщики – арендовали в этом помещении торговые точки, и благодаря удобству того, что все находилось под одной крышей, это место быстро снискало большую популярность. Однако спустя год мой отец, желая вернуться к строительству, с большой прибылью продал магазин компании King Kullen.

К 1934 г. депрессия стала наконец ослабевать, однако с деньгами было все еще туго, и отец решил вернуться к низкобюджетному строительству домов. На этот раз он выбрал Флэтбуш – переживающий упадок район Бруклина, где земля была дешевой и где, как он чувствовал, был заложен большой потенциал роста. И снова инстинкты его не подвели. За три недели он продал 78 домов, а за следующие 12 лет построил в Бруклине и Квинсе еще более 2500. Он начинал преуспевать.

В 1936 г. мой отец женился на моей прекрасной матери Мэри Маклеод (Mary MacLeod), они создали семью. Успех отца позволил дать младшему брату то, чего не хватило ему самому, – высшее образование. С отцовской помощью мой дядя, Джон Трамп (John Trump), поступил в колледж, получил ученую степень в Массачусетском технологическом институте и постепенно стал полноценным профессором физики и одним из ведущих ученых страны. Может быть потому, что мой отец так никогда и не получил университетского образования, он смотрел на его обладателей с уважением, граничащим с благоговением. В большинстве случаев они того не заслуживают. Мой отец был на голову выше большинства академиков и отлично справился бы с учебой, если бы у него была возможность учиться.

У нас была очень традиционная семья. Отец был силой и кормильцем, а мать – прекрасной домохозяйкой. Это не означало, что она сидела на месте, играла в бридж и болтала по телефону. У нее было пятеро детей, она заботилась о нас, готовила, убирала, штопала носки и организовывала недели благотворительности в местной больнице. Мы жили в большом доме, но никогда не думали о себе как о богатых детях. Нас растили с осознанием цены денег и важности тяжелого труда. Наша семья всегда была очень дружна, и до сегодняшнего дня мы близки друг с другом. Мои родители были непритязательны. Отец до сих пор работает в небольшом офисе на авеню Зед в Шипсхед-Бей в Бруклине, в здании, построенном им в 1948 г. Ему просто ни разу не пришло в голову переехать.

Моя сестра Марианна родилась первой и, закончив Маунт Холиок Колледж, сначала последовала путем моей матери, выйдя замуж и оставаясь дома, пока рос ее сын. Но она также унаследовала значительную долю драйва и амбиций отца, и когда ее сын Дэвид достиг подросткового возраста, вернулась к учебе, изучала закон. Она достойно закончила учебное заведение и начала работу в частной юридической фирме, пять лет работала федеральным обвинителем в Прокуратуре США, а четыре года назад стала федеральной судьей. Марианна —―это что-то. Моя младшая сестра Элизабет – добрый и умный, но менее амбициозный человек, она работает в Chase Manhattan Bank на Манхэттене.

Моему старшему брату Фредди, первому сыну, наверное, пришлось тяжелее всех в семье. Мой отец – прекрасный человек, но он прежде всего человек бизнеса, сильный и жесткий до ужаса. Мой брат – его противоположность. Очень красивый, он любил вечеринки, обладал замечательным, сердечным характером и настоящей жаждой жизни. В целом мире у него не было ни одного врага. Очевидно, отец хотел, чтобы его старший сын продолжил его дело, но, к сожалению, бизнес был не для Фредди. Он неохотно работал с отцом, его никогда не интересовала недвижимость. Он был не из тех людей, что могли противостоять невыносимому подрядчику или вести переговоры с упрямым поставщиком. Отец был очень сильным человеком, поэтому между ними неизбежно возникало противостояние. В большинстве случаев Фредди терпел поражение.

Постепенно для всех нас стало очевидно, что это не сработает, и Фредди стал заниматься тем, что любил больше всего, – управлять самолетами. Он переехал во Флориду, стал профессиональным пилотом и работал на TWA. Он также любил лодки и рыбалку. В этот период жизни Фредди был, вероятно, наиболее счастлив, я помню, как говорил ему, хотя был на восемь лет младше его: «Да ладно, Фредди, что ты делаешь? Ты теряешь свое время». Сейчас я жалею, что когда-то произносил такие слова.

Наверное, я был слишком молод, чтобы понять: совершенно не важно, что думаем о поведении Фредди я или мой отец, важно то, что он такой жизнью наслаждался. Думаю, за это время Фредди разочаровался, он начал пить, жизнь пошла под откос. В возрасте 43 лет он умер. Это очень печально, поскольку он был прекрасным человеком, который так до конца и не нашел себя. Можно сказать, что у него было все, но жизнь под давлением именно нашей семьи была не для него. Я хотел бы понять это раньше.

К счастью для меня, мне бизнес был интересен с самых ранних лет, и я никогда не боялся своего отца – в отличие от большинства других людей. Я смело давал ему отпор, и он это уважал. Наши отношения можно было назвать деловыми. Я часто спрашиваю себя, смогли бы мы так хорошо поладить, если бы я сам не был настолько ориентирован на бизнес.

Даже в начальной школе я был очень напористым, агрессивным ребенком. Во втором классе я действительно поставил синяк под глазом учителю: я ударил своего учителя музыки, поскольку думал, что он ничего в музыке не понимает, и меня практически исключили. Я не горжусь этим, но это явное свидетельство того, что даже в юном возрасте я имел склонность к весьма решительным поступкам, чтобы довести до всех свое мнение.

Я всегда был своеобразным лидером в своем окружении. Как теперь, так и в те годы, я или очень нравлюсь людям, или не нравлюсь им совсем. В моей собственной компании я людям нравился, другие обычно были готовы пойти за мной. В подростковом возрасте я любил организовывать разные проказы, будоражить всех и вся, мне нравилось проверять людей. Я бросал шарики с водой, стрелял бумажными шариками и затевал потасовки на школьном дворе и на днях рождения. Это была не столько злость, сколько агрессия. Мой брат Роберт любит рассказывать историю из тех времен, когда он стал больше понимать, к чему я иду.