За зеркалами - Орлова Вероника - Страница 49

- Да-да, я помню, как громко ты скучаешь во время этих игр. Особенно в процессе одной из них. Надрывно и таааак вкусно скучаешь, прямо мне в рот.

Подонок! Зажмурилась, чувствуя, как начинаю злиться. И на его слова. И на наглую улыбку, появившуюся в его голосе. И на то, что мы оба знаем – он прав, и он будет смаковать эту свою правду с особым удовольствием и триумфом. Повернула к нему голову, с облегчением отметив про себя, что если не смотреть на его лицо, а, например, на большую белую пуговицу на воротнике его рубашки, то можно справиться…можно скрыть от него непрошеные эмоции. Наверное. И снова мимолётной мыслью – насколько со вкусом подобрана его одежда, насколько чистой и ухоженной она выглядит. Этот Натан Дарк всё же отличается от того, которого я увидела впервые за решёткой. Но откуда у него средства на всё это?

- Ну так что, Ева? Что именно у тебя есть, что может заинтересовать меня?

Улыбнулась, увидев, как моментально изменился его взгляд. Хищное, чувственное выражение в нём пропало, остался только интерес охотника, подобравшегося вплотную к своей добыче, но пока не имевшего возможности схватить её.

- Слишком неравноценный обмен, Натан. Я очень мало узнала от тебя. И мы оба знаем, что это не всё, что ты раскопал.

- Но как мне узнать, что коварная мисс следователь попросту не пытается обмануть меня, чтобы выудить нужную информацию?

- Никак, - на этот раз я пожала плечами, - Просто поверить…или позволить мне уехать, но тогда мы оба окажемся с половиной инструмента, которым не сможем воспользоваться полноценно.

- Что мешает мне оставить тебя здесь? В катакомбах?

- То, что ты пока этого не хочешь. Ты можешь быть каким угодно самоуверенным и наглым ублюдком, Дарк, но сейчас ты не поставишь свои интересы выше жизни детей.

- Ты меряешь меня по своей мерке, Ева. Смотри, не соверши ошибку.

- Значит, хоть в чём-то мы похожи. Что ещё ты узнал, Натан? Где ты пропадал?

- Ангел. Он называл их ангелами.

- Жертв.

-Да. Он не любил произносить их имена. Каждого – Ангелом. И еще…он рисовал на них слёзы.

Пульс срывается с ровного ритма, ладонь взметнулась к горлу, чтобы обхватить, чтобы не позволить бешено забившемуся сердцу выскочить. Удержать, смыкая собственные пальцы вокруг шеи, чтобы не пропустить ни одного его слова.

- Они рассказывали ему о своей жизни. Он задавал вопросы об их поступках, об отношениях с друзьями, с воспитателями. Один мальчик…Бобби…

- Доусон.

- Да, он рассказал своей единокровной сестре, что мужчине нравилось, когда он плакал, вспоминая родителей и их жестокое обращение. И он…он не делал ничего предосудительного. Вытирал слёзы, угощал фруктами или конфетами, дарил маленькие сувениры. Боб говорил, что мужчина обещал ему дом. А после Боба усыновили, а сестру нет, и она потеряла связь с ним. Пару раз он сбегал в катакомбы, чтобы передать для неё письма. Так они общались с братом. Пока однажды он не написал, что его знакомый однажды разозлился, когда Бобби не смог плакать. Он рассказал ей, что тот насильно схватил его за лицо и нарисовал слёзы чернилами. Потом, словно заворожённый, проводил по ним большим пальцем, размазывая их по лицу, а после отпустил. Ребёнок тогда отхватил ещё от приёмного отца и за побег, и за грязное лицо. Но ему, конечно, ничего не рассказал. После этого случая Бобби перестал ей писать. Насовсем.

- Похоже на исповедь?

Натан медленно выдохнул и перевёл взгляд на окно. Ночь плавно и величественно вступала в свои права, опускаясь лёгким пологом на крыши домов и верхушки деревьев.

- Священник? Доктор? Учитель? Я пытаюсь все эти дни понять, кто бы мог это быть. Кому должны приносить удовольствие слёзы ребёнка.

- Раскаяние. Ему нравится видеть раскаяние на их лице.

- Или боль. Будто он спасает их от какой-то злой участи.

- Больной ублюдок.

И Дарк вдруг неожиданно усмехнулся.

- Но мы ведь не знаем на самом деле, а вдруг он действительно помогал им?

Замолчала, не сразу обратив внимание на то, что снова в руках кручу маленькую чашечку с безнадёжно остывшим кофе.

- Его имя? Может быть внешность? Возраст?

- Я не знаю, что он делал с этими детьми, но никто из них ничего подобного не рассказывал. Они называли его своим другом. И всё. Они верили ему так, будто он олицетворял собой добро.

- Или то, чем он занимается.

- Именно.

Дарк встал со своего кресла и несколько раз прошёлся по комнате, что-то обдумывая. После резко остановился, молча глядя на меня и давая мне слово.

- Мы исследовали все пожертвования в адрес приютов, из которых были эти дети. Все их прошения в муниципалитеты, всю адресную помощь самим детдомам и непосредственно воспитанникам. У меня не сходится…его территория охоты становится слишком обширной. Убийства происходят у нас уже усыновлённых детей, а первые контакты с ними – в столице?

- Не только там, лишь часть из них. Да и вам ли не знать, что мы не настолько далеко от неё находимся? И ещё…я думаю, что он ищет жертв не тут, а именно в приютах. Я предполагаю, что он…

- Он высматривает их ещё в детдоме, а после срывается, после того, как понимает, что детей увели из-под носа?

- Возможно. Я не знаю.

- А что, если он намеренно не убивает тех, пока они ещё в приюте? Ты же сам сказал…

- Я не говорил этого.

- Ладно, неважно, - я вскочила со стула и направилась к выходу, - мне пора домой.

- Черта с два ты отсюда уедешь одна. Я вызову для тебя машину.

Дарк шагнул ко мне, глядя напряжённо.

- Вызовешь машину? Эта одежда, этот дом…чем ты расплачиваешься за все это, - обвела рукой комнату, - Натан? Откуда деньги у мужчины, который не работает.

- Как ты их называла? Подданные? Да, мои подданные приносят мне деньги.

- Ложь. Им не заработать на этот дорогой виски и явно недешёвый кофе, на твой парфюм…я знаю, сколько он стоит. Я дарила такой своему, - сказала и осеклась на долю секунды, тут же испытав раздражение. Почему я не хочу говорить ему о Россе? Почему это кажется…неправильным?

- Кому? – спросил мягко, обманчиво мягко, скорее, вкрадчиво, как-то хищно, по-звериному что ли приблизившись и нависнув надо мной. А я удивлённо посмотрела на то, как он поджал губы, не скрывая в темноте своего взгляда ту самую ночь, на чёрном покрывале которой вновь заплясали бесы.

- Кристофер Дэй.

Выпалила…и замерла, когда Дарк вдруг резко отшатнулся, отступил, нахмурившись. Демоны в глазах больше не пляшут. Это наваждение…это проклятое колдовство, но я словно вижу, как замер каждый из сотни, как затаился словно перед прыжком в атаку.

- Что?

- Кристофер Дэй. Меценат. Именно он помогал приютам, из которых были жертвы. Всем приютам.

Шагнула назад, воспользовавшись его заминкой. Почему-то показалось, что Дарку это имя знакомо. Впрочем, я предполагала подобное, ведь оба тем или иным образом были связаны с детдомами.

- Хочешь сказать, что он…что он и есть Живописец?

Спросил тихо, глядя перед собой, на виске яростно пульсирует вена, и желваки ходуном.

- Не знаю. Но я должна выяснить, кто он и что именно его связывает с убитыми мальчиками.

- Не веришь в бескорыстную доброту, Ева?

- Мы оба видели слишком много дерьма, Дарк, чтобы поверить в бескорыстие, разве нет? И даже, если этот Дэй – самый добрый из всех самаритян, я поеду с ним знакомиться. Завтра.

Глава 20. Кристофер. Ева

Он так часто слышал жалобы окружающих на их жизнь. На скучный калейдоскоп серых однообразных дней, монотонно сменяющих друг друга, когда порой тяжело отличить, что из событий произошло сегодня, а что – вчера или два дня назад. Почти невозможно определить, потому что все дни настолько похожи один на другой, что кажется, человек находится в каком-то постоянном состоянии бега. Как та самая белка в колесе. Вроде и имея вполне определенную цель – бежать вперед…но уже потеряв всякий смысл в этом вечном движении. Изо дня в день. Не успевая смотреть по сторонам. Не имея возможности оглядываться назад…да и особой причины для этого, ведь там, позади всё то же колесо, но теперь оно нависает над ней, грозясь обрушиться на небольшую тушку, отчаянно перебирающую лапками по тонким перекладинам. С одной только мыслью – попасть по ним. Не упасть, не позволить жерновам за спиной поглотить крошечное тщедушное тельце со взъерошенным потемневшим мехом. Откуда жернова? Ведь мы все знаем, что там лишь колесо. Никаких лезвий, остро заточенных и направленных в белку, никаких языков пламени, извергаемых за незапланированную передышку. Просто колесо таких же бесцветных, неинтересных дней, наполненных бесполезным стремлением двигаться вперёд. Неоправданно. Бесцельно. Бесполезно.