Прекрасное далёко (Сборник рассказов) (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 7

Прижала жеманно когтистые лапки к татуированным щёчкам.

— Ах, — говорит, — какой ужас. Мальчики, так же нельзя, надо же что-то делать, это же жестоко!

— Мида, — говорю, — ты, никак, уши сменила? Ишь, какие пушистенькие… очень тебе идут, — надо же сказать женщине приятное за добрые слова.

Мида зарделась.

— Всё ты замечаешь, солнышко, не то, что Дэн, — и Дэн мне кулак показал у неё из-за спины.

Я говорю:

— Надо что-то делать.

А Дэн говорит:

— Оставь его до утра в покое, утром что-нибудь придумаем.

Ну чего… утро вечера мудренее. Прикрыл я мозг крышечкой, чтоб ему лучше спалось, и сам отрубился. И вместо кассеты «сон-релакс» поставил себе «полный улёт», не хотелось снов никаких.

Утром они пришли вдвоём.

Дэн посмотрел на мозг и говорит неуверенно:

— Может, его выкинуть? Или сплавить на церебропротекторы?

— Сволочь ты, — говорю. — Представь себе, что с тобой так: стоят двое, решают, выкинуть тебя или нет, а ты даже пошевелиться не можешь. Это ж личность!

— А может, он псих, — говорит Дэн. — Может, он ненормальный какой-нибудь. У нормальных людей вот так мозг не тырят.

А Мида говорит:

— Кому нужны потроха психа? Нет, он был молодой, здоровый… Тело украли, а мозг на церебропротекторы везли. Знаете, что? Его нельзя так бросать. Надо придумать, где добыть ему тело.

Мы на неё посмотрели.

Дэн говорит:

— Ты чего? Чего это мы будем какому-то постороннему мозгу упаковку искать? Кто нам за это заплатит? На фига он вообще нам сдался? Может, он гад какой-нибудь — мы ему купим корпус, а он свалит нашими ногами и спасибо не скажет. Люди — знаешь, какие неблагодарные?

Я говорю:

— А что ты прикажешь с ним делать?

Дэн посмотрел на мозг — и вздохнул.

— Если бы, — говорит, — с ним сперва можно было поболтать о том, о сём… А то — вдруг он дрянь какая-нибудь?

Тогда Мида говорит:

— Он — несчастный, сам ты — гад жестокий.

И Дэн сдался. Не может, чтобы Мида его считала гадом жестоким.

— Ладно, — говорит. — Давайте на барахолку смотаемся и купим ему что-нибудь дешёвенькое. Мы, вроде, свободны сегодня, а мне всё равно палец нужен… Вот на фига вообще было этот мозг в дом тащить? Лежал бы, где лежал…

— Я думал, там печень, — говорю. И Дэн посмотрел понимающе, а Мида — укоризненно.

Мы завинтили контейнер, аккумулятор ему перезарядили — и поехали на барахолку.

Барахолка — местечко нелегальное. Её полиса гоняют-гоняют, но только разгонят — а через пару дней снова все в сборе. Выгодно потому что.

Местоположение у неё самое удобное. С одной стороны — городской морг и крематорий, с другой — комиссионка, где всякая электронная шняга и синтетика бэушная, а за этим за всем простирается городская свалка. Большей частью тут продаётся всякая грошовая мелочёвка: старая переферия, ношеная, уши, пальцы (это точно, только обычно — поюзанные пальцы), глаза — можно найти приличные, если поискать, но обычно — всякие поцарапанные линзы. Локационные системы, навигаторы, телефоны, приёмники вживляемые, всякие жучки, наноботы для сомнительных дел, чипы в любое место, всякие яркие и ненужные штучки, за пучок пятачок — ну, вы понимаете: цветные скальпы, рожки, хвостики, коготки со стереокартинками, вживляемые побрякушки… Торгуют свалочные бомжи, жучки, воришки, бабки, которые либо деда распродают по кускам, либо себя, наркоты и прочая шелупонь — но у них иногда попадаются любопытные вещицы.

Ясное дело: когда покупаешь за двадцатку стильный разъём под спутниковую связь, в виде татуировки, ценой в стольник, не меньше — иллюзий не строишь. Явно с трупа тиснули. Но, если подумать, от трупа не убудет. Законная добыча санитаров, которые по соседству. Разве что дезинфекция требуется. Но, если бы не барахолка, простые работяги так и ходили бы, обвешанные громоздким, сто лет в обед устаревшим барахлом, которое в магазинах экономкласса продаётся по дешёвке.

Иногда видишь, как идёт такой, бедный и честный — а у него на башке, как у средневекового рыцаря, железяк приделано, аж перевешивает. Потом надо на шейные позвонки разоряться всё равно. Так что хоть какие принципиальные то и дело на барахолку шастают. Хочешь жить — умей крутиться.

Ну так вот.

Палец Дэну мы нашли тут же. Шикарный, почти новый — Дэн посмотрел маркировку материала и сказал, что вот бы себе всю кисть сделать такую. Но весь комплект целиком никто не предлагал — видимо, выгоднее по частям загонять.

Ходили, ходили… Мида рядом с любым торгашом останавливалась на полчаса: «Мальчики, смотрите, какие глазки!.. Ой, смотрите, какие клычки!.. Ой, Дэн, а купи мне новый вкусовой анализатор, а то мой уже старенький!..» Тормознули рядом со всякой дизайнерской прелестью; Дэн хотел Миде новую грудь купить, синтетика, но как настоящая — нет, ей своя нравится, с воспламенителями в сосках, как сентиментальная память… женщина! В общем, нам приходилось пробиваться сквозь мидину шумовую завесу, спрашивать, нет ли целого корпуса у кого-нибудь — но только один раз предложили модифицированного, очень красивого, кожа цвета металлик, синтетические сочленения, какая-то особо шикарная система ощущений. Новьё, выращенный без мозга, на продажу — фирменный, система «Суперклон». Я бы себе купил такой корпус — но запросили, как за звездолёт.

Уже около самого морга нас санитар окликнул. Даже не переоделся, на комбезе — адамова голова голографическая, сам — шикарен. В жизни не поверю, что на такую атласную морду с фирменными сканерами он себе честно заработал, таская каталки со жмуриками.

— Эй, — говорит, — ребята, мне тут шепнули, что вы упаковку для мозгов ищете?

— Есть? — говорю.

— Где ж, как не у меня, — ухмыляется. — Топить печку этими полешками — расточительно, нет?

Мида сморщилась.

— Фе! — говорит. — У тебя же — отходы…

А санитар, ехидно:

— Если вам нулёвая упаковка нужна, целиком натуральная, юная и прекрасная, то что ж вы в «Суперклоне» не закажете?

Подкусил.

Дэн говорит:

— Ладно, пойдём посмотрим. Лучше поюзанная упаковка, чем вообще никакой.

Он ухмыльнулся во всё хлебало — зубы керамические, в переднем резце — счётчик радиации в виде стразика.

Пошли.

Неприятно. С одной стороны, у них там криокамеры, всё культурно, но с другой — консервантами, дезинфекцией и гнильём не то, что разит, а, прямо скажем, пахнет. У меня обонятельные рецепторы настроены очень тонко, я проникся. Мида сморщила нос, а Дэн говорит:

— Давай, показывай уже, мы и так поняли, что ты у старухи с косой на побегушках.

А санитар осклабился, завёл нас в зальчик, где по столам был разложен всякий отработанный хлам, ношенный уже лет по восемьдесят минимум, и говорит:

— Щас я вам такой розанчик вынесу — обалдеете. За гроши. Спецназовец. Группа «Антитеррор». Герой. И, между прочим, ещё вполне годный — просто друзья ему на новый корпус скинулись. Сверхбыстрое клонирование, слыхали?

— Ага, ага, — говорю. — А старый он тебе подарил.

— Да ладно, — говорит. — Старый, вообще-то, подлежит утилизации, но жалко в крематрий, право слово. Лет тридцать, это не возраст. Роскошный, синтетические сухожилия, на них и сносу нет, позвоночник повышенной гибкости, а суставы…

И Дэн:

— Ну-ну. Послушать тебя, так он форменный танк — и непонятно, что это такой танк тут делает, почему не встал и не ушёл. Трепло ты.

Но Мида заинтересовалась.

— Мальчики, — говорит, — давайте посмотрим. Любопытно же.

— Ну, чего, — говорю. — Тащи.

Открыл холодильник, вытащил криоконтейнер. Мида говорит:

— Вот красавчик-то!

А он и точно — смазливый такой, бабам явно нравился. Ресницы в инее. Подбородок такой, скулы — одно слово: супермен. Мускулы, бицепсы, грудь колесом. А в груди — четыре дырки, в каждую можно палец засунуть.

Дэн говорит:

— Да ты что, опух? Его ж из автомата в упор приложили! Ты бы ещё пожарника предложил, который был — огонь, пока не сгорел в головешку!