Однажды я станцую для тебя - Мартен-Люган Аньес - Страница 11

Мы с ним никогда не вспоминали об этом. Я решила еще усерднее сдерживать свои порывы, избавить Эмерика от бесполезного давления. Мне недоставало воли, чтобы угрожать ему или снова уйти от него – и это факт, с которым я вынужденно смирилась. Когда мы были вместе, я брала то, что он давал, и делала все, чтобы эти минуты были близки к совершенству. Моя жизнь была посвящена тому, чтобы удержать его, сохранить для себя. Я принципиально перестала требовать от него больше, чем он мог мне дать. Иногда в моем воображении всплывала его жена, притом что я даже не догадывалась, что она из себя представляет. Я старалась побыстрее избавиться от этих видений, отогнать их как можно дальше. Когда ревность душила меня, я напоминала себе или убеждала себя, что любовь ее мужа принадлежит мне. Я была бы рада возненавидеть ее, но у меня не получалось. Если чувство вины терзало меня так, что хотелось завыть, я мысленно перечисляла все принесенные мной жертвы. Мне бы очень хотелось не любить Эмерика так сильно, но это тоже было невозможно. Он был моим наркотиком. А я – наркоманкой, не способной отказаться от дозы.

Но вот он закончил разговаривать с домом, и я стряхнула тягостные воспоминания. Перед тем как погрузить комнату во тьму, я в последний раз заглянула в зеркало: я красива, мужчина, которого я люблю, оценит мою красоту, и мы проведем великолепный вечер. Все остальное я постаралась выбросить из головы – его другую жизнь, раздражение и ядовитые стрелы Бертий, – все это казалось мне сейчас пустой мелочью. Он ждал меня возле лестницы. Его сияющие глаза и спокойное лицо подсказали мне, что в ближайшие часы он будет со мной, и только со мной. И черт с ней, с моей гордостью.

Я положила голову Эмерику на плечо, он играл моими волосами, чтобы скрыть растерянность. Наше молчание было тяжелым, тоска уже вступила в свои права, праздник подходил к концу. Вчера казалось, что впереди у нас много дней – пусть и не вся жизнь, если говорить обо мне, – но время утекало между пальцев, и это впечатление быстро бледнело. Энтузиазм испарился. Когда мы сможем сбежать еще раз?

– Что у тебя вчера приключилось с Бертий? Вы поругались из-за нашей авантюрной затеи?

Я печально кивнула, подумала о том, что ждет меня по возвращении, и заранее почувствовала усталость. Я рассказала ему в самых общих чертах о бурной дискуссии с Бертий, умолчав, естественно, о ее замечаниях по поводу наших с ним отношений и о своей, более чем сдержанной, оценке планируемых ею изменений в школе. Потому что когда я раньше упомянула ее идею, он увлекся ею, а я промолчала, не рискнула сказать, что не согласна с ней – боялась его разочаровать. Так что я сделала акцент на последствиях отказа от летней школы. Все так же прижимаясь к нему, я повернулась на бок и погладила его небритую щеку.

– Вот мы и вернулись к реальной жизни. Жаль.

Он поцеловал мне руку, запястье.

– Я что-нибудь придумаю, чтобы нас простили. Дай мне немного времени…

В 16.45 мы уже были в танцшколе и зашли в кабинет. Он настоял на том, что проводит меня, стремясь отдалить расставание. Он просмотрел свою почту, пока я переодевалась и разогревалась. По дороге нам никто не встретился, все были на занятиях. Дверь кабинета распахнулась, и Бертий застыла на пороге, увидев нас.

– Ага… ты уже здесь?

Я подошла и поцеловала ее в щеку – не хотелось возобновлять перепалку, я предпочитала мир и спокойствие.

– Да, твой рабочий день закончен, мы вернулись пораньше, чтобы освободить тебя от моих последних уроков.

– Привет, Бертий, – прервал меня Эмерик. – Рад встрече! Как у тебя дела?

Он подошел к нам и тоже чмокнул ее как ни в чем не бывало.

– Все хорошо, – сухо ответила она.

Он словно ничего не заметил и продолжил дружеским тоном:

– Хотел поблагодарить тебя, что подменила Ортанс, мне очень неприятно, что я вот так свалился на вас в последнюю минуту, но мне удалось утрясти вопрос с рабочей встречей…

– Стоп! Не хочу ничего знать.

Он серьезно покивал, подтверждая, что понял ее мысль. Она отошла и взяла бутылку с водой, не сказав ни слова.

– Хотел бы задать тебе один вопрос, – робко попросил Эмерик.

Она нахмурилась, встретив его слова с подозрением:

– Слушаю…

– Как ты думаешь, в четверг вечером Стефан сможет оставить для нас столик? Мы уже сто лет не ужинали вместе! Я всех приглашаю!

Он придумал, как сделать, чтобы она его простила, и это была удачная идея. По крайней мере, я на это надеялась. Бертий улыбнулась, скорее не нам, а своим мыслям. Мне же она послала взгляд, в котором я уловила нечто похожее на недоумение. Что она пыталась мне сообщить?

– Думаю, это можно сделать…

– Я предупрежу Сандро, – добавила я.

Эмерик подбодрил меня заговорщическим подмигиванием.

– Ортанс, – позвала меня заметно подобревшая Бертий. – Тебе пора, девочки уже в раздевалке.

– Ты права.

Я кивнула Эмерику, позвав его за собой, и он тоже направился к выходу.

– Спасибо, что вернулась, – шепнула Бертий, когда я уже собиралась перешагнуть порог.

Я обернулась к ней с довольным выражением лица.

– Да ну, пустяки.

– До четверга, – попрощался Эмерик.

В коридоре он обнял меня за талию.

– Отлично выкрутились, согласна? – прошептал он, довольный собой.

Я легонько поцеловала его:

– Спасибо, все было великолепно…

Он ответил на мой поцелуй:

– Не хочу уходить.

Я едва удержалась, так и тянуло крикнуть: “Останься! Почему бы тебе не расстаться с ней, если тебе так тяжело без меня?!” Надежда, опять вернулась эта треклятая надежда. Однако я прикусила язык, чтобы не испортить последние минуты нашего приключения. Сейчас не время и не место требовать большего. Сделав над собой усилие, я послала ему лукавую усмешку:

– Мне и впрямь пора работать, они ждут меня!

И действительно, из репетиционного зала доносились оживленные голоса моих учениц. Перед нами как по волшебству возник Сандро и дружески хлопнул Эмерика по плечу:

– Если у тебя есть пара минут, останься и поприсутствуй! Ее последний танцевальный номер – это нечто божественное!

– Прекрати, – запротестовала я, смущенная его комплиментом.

– Нет, я серьезно! Покажи ему!

Эмерик тут же скроил рожицу капризного ребенка, против которой я никогда не могла устоять. Черт с ней, с усталостью! Но Сандро мне за это заплатит.

– Ладно! Давай, будь зрителем! Но только вы оба не мешайте мне работать.

Последний поцелуй, в последний раз его рука сжала мою талию, последний влюбленный взгляд, и я убежала. По крайней мере, я была уверена, что Сандро не скажет Эмерику ничего неприятного. Напротив, они вдвоем обычно смеялись и шутили. Мои старшенькие разогрелись, ожидая меня, и бросились ко мне с поцелуями.

– Кто-нибудь из вас готов станцевать со мной хотя бы начало? Знаю, мы с вами работаем над номером меньше месяца, но можно ведь попробовать, и я уверена, это добавит вам энтузиазма. Имеете право ошибаться, единственное требование – получайте удовольствие.

Самые уверенные в себе вышли на середину, уговаривая остальных присоединиться. Зазвучала музыка. Я была счастлива, что Эмерик смотрит на меня, я любила, когда его внимание было приковано к моему движущемуся телу, я знала, что в танце выгляжу еще более чувственно, а усталость и боль бесследно улетучиваются. Девчонки меня порадовали, я наблюдала за ними в зеркале, и мне нравилась группа, которая в нем отражалась. У них были веселые лица – они наслаждались танцем, как я и хотела. Что за счастье это видеть! Какая прекрасная самореализация!

– Продолжайте без меня, – попросила я после того, как они выстроились за моей спиной. – Я погляжу на вас.

Я следила за положением их рук, кистей, ног, за ритмом, за грацией, необходимой для номера, несмотря на его сверхмощную энергетику. Подмеченные слабые и сильные стороны каждой из них позволили мне точно распределить между ними роли, а также наметить, над чем надо будет поработать в ближайшие недели. Я прочитала реакцию Эмерика – он был околдован и кивал в такт комментариям Сандро, не сводя с меня глаз. Интересно, о чем они говорят? Мои ученицы отошли к стенке на время прыжков, которые пока им не давались. Они смотрели, как я исполняю пируэты, непроизвольно морщась – голеностоп по-прежнему напоминал о себе, – потом снова образовали круг перед последним фрагментом.