Польский крест советской контрразведки
(Польская линия в работе ВЧК-НКВД 1918-1938) - Зданович Александр Александрович - Страница 78
- Предыдущая
- 78/121
- Следующая
И все же глава «пляцувки» решился на сотрудничество с этой организацией через руководителя эстонской разведки майора Пальма, предварительно запросив на это согласие начальника реферата «Б-1» 2-го отдела ПГШ поручика М. Таликовского. Вероятно, чтобы постепенно «выбить» из игры эстонские спецслужбы, Дриммер как можно понять из посвященной «Тресту» статьи польского историка А. Кшака, вышел непосредственно на связь с прикомандированным к эстонскому Генеральному штабу сотрудником МИД Р. Бирком и за соответствующее материальное вознаграждение стал получать от него исходящие от МОЦР сведения. Стырне в своем обзоре операции «Трест» дает иную версию. Он утверждает, что не Дриммер вышел на Бирка, а Бирк установил контакт с польским резидентом по заданию чекистов и передал ему тот материал, который предназначался для эстонской разведки[638]. Сделано это было с целью скорейшего завязывания игры с разведкой главного потенциального противника. Безусловно, описание событий руководителем агентурной разработки «Ярославец» заслуживает большего доверия, чем их трактовка польским историком, не имевшим возможности перепроверить свои сведения.
Чтобы усилить отрыв от эстонской разведки, Дриммер предложил своему руководству перенести центр связи с МОЦР в Варшаву. При этом резидент изъявил полную готовность и в дальнейшем осуществлять прием членов МОЦР и его агентуры после перехода ими советско-эстонской границы. Такая позиция казалась Дриммеру беспроигрышной. Вскоре он обеспечил выдачу визы Артамонову, и тот выехал в Польшу. По утверждению проживавшего в Варшаве белоэмигранта С. Войцеховского, уже с 1922 г. включенного с согласия польской разведки в заграничную линию связи «Треста», Артамонов «был там признан резидентом тайной русской монархической организации»[639]. А кто мог признать, кроме 2-го отдела польского Генштаба? Вопрос риторический.
Итак, центр коммуникации МОЦР с эмигрантскими монархическими организациями был перенесен из Ревеля в Варшаву. Артамонов, нисколько не колеблясь, пошел на вербовку польской разведкой в лице начальника ее русского направления М. Таликовского и получил псевдоним «Липский». С разрешения куратора он привлек к сотрудничеству со 2-м отделом ПГШ бывшего офицера армии Врангеля русского эмигранта Войцеховского, который теперь стал в переписке именоваться «Петровским»[640]. Обоих на личную связь принял М. Таликовский.
Поскольку этот ответственный сотрудник 2-го отдела ПГШ курировал разведывательную работу «Центра Действия» (ЦД), савинковского «Народного союза защиты родины и свободы» (НСЗРС), теперь «Монархического объединения Центра России» (МОЦР), а позднее и «Республиканско-демократического объединения» (РДО), целиком контролировал все линии связи русских эмигрантских организаций с СССР через польскую границу, стоит о нем сказать отдельно. Михаил Михайлович Таликовский родился в Одессе в 1894 г. и там же получил гимназическое образование. В 1911 г. его призвали в царскую армию, где он и прослужил до января 1918 г., дослужившись до звания штабс-капитана. Потом поступил в сформированный в Одессе польский военный отряд, но в апреле, став членом Польской организации войсковой (ПОВ), перешел на нелегальное положение и исполнял обязанности адъютанта начальника районной группы. С этого времени начинается его разведывательная работа. Его фамилия нередко появлялась в сводках чекистских органов, но задержать Таликовского не удавалось. С началом советско-польской войны он уехал в Варшаву, где и поступил на штатную должность во 2-й отдел ПГШ. При реорганизации отдела в июне 1921 г. был назначен начальником подреферата «Б-1», отвечавшего за советское направление в реферате центральной агентуры 2-го отдела ПГШ[641].
Любопытные детали облика и поведения Таликовского дал в своих воспоминаниях его агент и член Варшавского аппарата связи МОЦР Войцеховский. «Удивительным, по нарушению элементарной конспирации, — писал Войцеховский, — был обед, данный Артамонову и мне начальником русской секции второго отдела генерального штаба, капитаном Михаилом Таликовским. Он пригласил нас в ресторан гостиницы „Бристоль“ — один из лучших в Варшаве. Мы сидели в общем зале втроем — польский офицер в военной форме и двое русских эмигрантов… Удивила его скромность. Далеко не новый мундир был аккуратно заплатан на локте…»[642] Таликовского считали асом разведки на Востоке, поэтому он долго находился на своей должности, пережив реорганизации 1923 и 1926 гг. Но, отмечу это особо, был убран с занимаемого поста после провала, а вернее — разоблачения предателем, организации «М» — «Треста» в 1927 г.
Итак, главный центр связи МОЦР с эмигрантскими монархическими организациями был создан в Варшаве, и действовал он под полным контролем польской разведки. Но руководитель резидентуры «Виттег» (переименованной затем в «Р-7», позднее — в «J-6» и далее — в «Балт») капитан Дриммер не хотел упускать возможность использования МОЦР для усиления разведывательной работы в СССР из Ревеля. Ведь в задачу его «пляцувки» входило освещение Петроградского военного округа и центральных советских учреждений в Москве[643]. В ноябре 1922 г. капитан Дриммер командировал в Москву одного из своих подчиненных, который должен был выполнять обязанности связного с МОЦР. 2-й отдел ПГШ добился в МИД Польши назначения этого офицера (подпоручика В. Михневича) на должность сотрудника консульства в Москве. В целях конспирации польский разведчик прибыл в советскую столицу под фамилией Владислава Михаловского (псевдоним «Влад»). Он лишь успел установить контакт с представителем МОЦР «Касаткиным» (агентом ГПУ Опперпутом), но реально приступить к работе не смог ввиду заболевания. Тогда на временную замену ему начальник подреферата «В-1» Таликовский незамедлительно прислал в Москву еще одного сотрудника резидентуры «Р-7/1» — Эдварда Чижевского[644]. Он стал встречаться с «Касаткиным» 4–5 раз в неделю и получать очередные партии «дезы».
Срочное командирование в советскую столицу специально выделенных офицеров разведки свидетельствует о том, насколько 2-й отдел ПГШ был заинтересован в скорейшем налаживании шпионской работы, используя МОЦР. Чекисты в свою очередь добились решения одной из задач в рамках разработки «Ярославец», а именно концентрации усилий нескольких польских разведчиков на связи с подставленным им агентом «Касаткиным». Кроме того, наружное наблюдение за Михневичем и Чижевским позволило в короткое время выявить некоторых их агентов, ранее не известных КРО ГПУ. Польский историк спецслужб Анджей Кшак утверждает, что для усиления уверенности поляков в том, что они имеют дело с серьезной организацией, руководивший тогда разработкой «Трест» начальник 4-го отделения КРО Кияковский тоже имел контакты с Чижевским, позиционируя себя как руководителя «Касаткина». Возможно, так оно и было, но подтверждения данного факта в других источниках мной пока не обнаружено. Да и зачем было вновь рисковать, учитывая возможность опознания Кияковского как офицера польской армии Стецкевича — бывшего главу агентурной сети в Петрограде. Во 2-м отделе ПГШ было доподлинно известно о его переходе на советскую сторону.
Чтобы сбить активность Чижевского, сотрудники КРО подготовили и через «Касаткина» передали ему материалы, якобы добытые в Разведупре Красной армии. Они касались действовавшей в Москве под руководством польского разведчика резидентуры (или отдельного агента) под псевдонимом «Чайка». Представитель МОЦР уведомил Чижевского о том, что этот источник известен чекистам и с ним работал капитан Котвич-Добжаньский. Он относительно давно действовал в Советской России, прибыв туда еще в апреле 1921 г. в составе Репатрационной комиссии[645]. Посланный в Польшу рапорт по этому вопросу (о провале) вызвал незамедлительную реакцию во 2-м отделе ПГШ — Котвич-Добжаньский и Чижевский были срочно отозваны в Варшаву[646]. Перед отъездом Чижевский еще раз встретился с «Касаткиным», и последний проинформировал польского разведчика, что «Тресту» известно о наличии агентуры ГПУ во 2-м отделе ПГШ, и просил довести эту информацию до своего руководства[647]. Это был рассчитанный чекистами удар. Полякам предстояло много поработать в области внутренней безопасности, что, несомненно, снижало активность разведывательной работы в Советской России, Белоруссии и на Украине.
- Предыдущая
- 78/121
- Следующая