Игра королей - Даннет Дороти - Страница 48

• Предыдущая
• 48/59
• Следующая

Но он обещал, хотя это и показалось странным, написать. И он знал, что только она одна в доме знает испанский и такое письмо непременно покажут ей. И в этом письме среди множества лукавых нелепостей содержалась новость, которую она хотела узнать. Кристиан вдруг услышала, как Агнес задумчивым голосом говорит: «Как вы думаете, я должна ответить?» А Сибилла ей: «Я думаю, непременно. Конечно, все это так неожиданно, и о человеке нельзя судить по письму. И я бы не стала говорить об этом в присутствии Гамильтона. Но любовная переписка никому еще не приносила вреда».

Молчание. Потом снова голос Агнес: «Я не знаю испанского. А латынь, которой меня учили, совсем забыла». Потом спокойный голос Сибиллы: «Может быть, Кристиан вам поможет. Пишите вместе, и посмотрим, что у вас получится».

Это был ловкий ход: Кристиан почувствовала, что краска залила ее лицо. Да, она конечно же поможет Агнес. И попробует — ведь это никому не причинит никакого вреда — вставить какую-нибудь двусмысленность от себя. Она встала.

— Идемте в вашу комнату, — предложила она. — Мы сейчас же напишем ответ.

Письмо вскоре было закончено.

Накрыли на стол. Когда Уот Скотт из Бокклю прибыл за своей женой, к ним присоединился Ричард.

Сибилла, прекрасно владевшая своим лицом, отослала слуг за едой и вином и увлекла Бокклю к камину.

Сэр Уот сел, бросив беспокойный взгляд на хозяйку, которая вежливо заметила:

— Как я вижу, Уот, вам, кажется, лучше.

Бокклю поерзал на стуле, бросил уничтожающий взгляд на свою жену и ответил:

— Нет-нет, я себя еще отвратительно чувствую. Но не могу же я всю зиму просидеть дома, как курица на насесте. Я время от времени совершаю небольшие прогулки. Но только инкогнито.

Ричард спокойно, но твердо произнес:

— Какая жалость. Значит, вас не будет с нами в этой вылазке со скотом?

— Вы о предложении Максвелла? Странно все это, если хотите знать, — размышлял Бокклю. — Парень так часто бывал в Карлайле…

— Или вы все же присоединитесь к нам? — гнул свое Ричард.

Сэр Уот помолчал немного, потом сказал:

— Ну, что до этого… — И снова умолк.

— Вы только послушайте, — вставила леди Дженет. — Человек просто потерял дар речи. Уот Скотт, ты можешь наконец дать ясный ответ? — Она повернулась к лорду Калтеру. — Королева согласилась на переговоры Уота с англичанами при условии, что он, не слишком выставляя себя, предоставит доказательства своих добрых намерений. Так что хочет он или не хочет, но ему придется отправиться в этот рейд — только не слишком высовываться, чтобы остроглазые хорьки из Карлайла его не приметили.

Их беседу прервала леди Херрис, повторив слова Бокклю:

— Предложение Джона Максвелла?

— Верно. — Учуяв возможность ускользнуть от ответа, Бокклю не преминул воспользоваться ею. — Идея принадлежит Джону Максвеллу, хотя я и не уверен, что нам следует на него полагаться. Но Джон обещал нам сообщить время и место следующего вторжения Уортона — сам он со своими людьми по меньшей мере не станет вмешиваться. Если подумать, то все вроде правильно — парень во что бы то ни стало хочет доказать свою лояльность королеве.

— Этот парень просто преследует нас, — вставила леди Бокклю. — Мы целый вечер читали послание от него. Агнес, расскажите Бокклю о письме.

Агнес с наигранной небрежностью вкратце пересказала письмо Максвелла. Глаза двух мужчин встретились — оба, казалось, подумали об одном и том же. Бокклю задумчиво произнес:

— Понятно. Ну, пожалуй, вреда от этого не будет. И она ответит, Сибилла?

— Она уже ответила, — спокойно сообщила леди Калтер. — Я подумала, что так будет лучше.

— А ты как считаешь, Уот? — спросила леди Бокклю. — С ним не опасно иметь дело?

Бокклю глубоко вздохнул.

— Наверно, нет. Протектор держит его на коротком поводке, что правда, то правда. Его брат в Лондоне, а сам Максвелл должен вскоре отчитаться перед Уортоном. Добавьте к этому тот факт, что все его земли расположены в двух часах езды от Карлайла, а граф Ангус женат на его единственной сестре, и вы увидите, что человек этот попал в переделку. Но он отнюдь не глуп, — добавил Бокклю. — Вероятно, он в состоянии околпачить их всех. Поживем — увидим.

Наконец гости из Бранксхолма стали собираться. Дама Дженет отстала от других, чтобы поговорить с лордом Калтером.

— Я помню, о чем мы говорили в Бранксхолме, Ричард. До сих пор Уот не получал от мальчика никаких известий.

Калтер кратко ответил:

— Вы знаете, что я об этом думаю.

— Ну, вы его слышали, — сказала Дженет. — Вряд ли он передумает. Решайте сами, насколько вам нужен Лаймонд. — Ричард ничего не ответил, а Дженет, поглядев на него, добавила шепотом: — И если бы вы не смотрели таким букой, я бы дала вам хороший совет насчет вашей жены.

Обращение, читанное громко, сочным, хорошо поставленным голосом, призывало джентльменов, офицеров и управителей Западных Провинций Шотландии, поступивших на службу к королю Англии, вечером в следующее воскресенье явиться со своими конниками в Дамфрис под команду графа Леннокса и сына лорда Уортона Генри, которые поведут их на шотландцев.

— Боже мой, — сказала Кейт Сомервилл, пощупав землю в цветочном горшке и начав обильно поливать довольно хилое растение. — Как, интересно, чувствуешь себя, когда у тебя праздник, а все остальные твердят урок? Если бы ты была на месте папы, Филиппа, как бы ты провела такие неожиданные каникулы?

Филиппа, серьезная десятилетняя девочка с длинными прямыми волосами, задумалась.

— Отправилась бы на охоту?

— В такую погоду? Нет, дорогая, папа не хочет надевать просмоленную рубашку, пока его насильно не обрядят в нее.

— Стала бы играть в триктрак?

— Папа считает, что не стоит играть в азартные игры с теми, кто умеет это делать лучше него.

— Сочинила бы новую песню?

— Вот это безобидное, приятное и милое дело для джентльмена без определенных занятий. Конечно, он мог бы сочинить для нас песню.

Гидеон Сомервилл отложил обращение Уортона и уставился на жену и дочь.

— Может быть, я стар и не имею определенных занятий, но я еще не дошел до такого состояния, когда мне указывают, что делать. Я не стану сочинять для вас песню. А если и стану, то по собственной воле.

— Сегодня, — сказала его жена, — у папы дурное настроение. Ты его корми, слушай, что он говорит, но не задавай вопросов, даже умных. — Она улыбнулась мужу.

Кейт Сомервилл, стройная, подтянутая, с каштановыми волосами и мягкими карими глазами, в свои двадцать с лишним лет обладала характером искушенной и умной светской женщины. За свою жизнь Кейт привыкла к тому, что ее считают «рассудительной», и никто, даже Гидеон, не знал, насколько ей это неприятно. Да, таких вещей он не понимал — но вообще был человеком проницательным и в улыбке жены увидел отражение собственного беспокойства. Он с трагическим жестом поднялся на ноги.

— Хорошо. Я знаю свое место. В музыкальную комнату! — сказал он и с удовольствием увидел, как его жена и дочь рассмеялись и одновременно рванулись к двери. Скоро он забыл о послании лорда Уортона и о неприятном поручении лорда-лейтенанта. За окном на Флоу-Вэллис, его сады и дворы, на голые остовы деревьев, на Тайн, шумящий поодаль, на пестрые коричневые холмы, на болота падал снег, а Сомервиллы записывали, считывали и сочиняли музыку, и комната звенела, как колокольня, и все забыли о лорде Уортоне и его набеге.

Ни одна английская семья, живущая вблизи шотландской границы, не могла долго предаваться удовольствиям. Слушая концерт из своей спальни, Кейт уловила голоса во дворе. Перекрывая песню Гидеона, кто-то из его людей звал хозяина. Кейт кивнула, закрыла окно и, вернувшись в соседнюю комнату, безжалостно прервала мужа:

— Спускайся вниз, соловушка: на скотном дворе что-то случилось.

Гидеон последовал за ней вниз.

Внизу собралась охваченная смятением толпа, и ему немедленно сообщили новость.

• Предыдущая
• 48/59
• Следующая