Терновая ведьма. Исгерд - Спащенко Евгения - Страница 127

— Тебе действительно пора… Но прежде я собиралась попросить…

Она ковырнула мыском песок, глотая заготовленные слова. Горе, что хлебнул по ее милости Хёльмвинд за последние месяцы, вдруг сковало язык.

— Я привыкла считать тебя своим, северный владыка, но ветра никому не принадлежат…

И, в пылком порыве обхватив руками сомкнутую зубастую пасть, терновая принцесса прижала лоб к змеиному, покрытому костяными наростами.

— Возвращайся в родные края! Там тебя ждут любящие подданные, семья и почет, которого ты достоин. Расскажи соплеменникам, что на самом деле случилось в Терновой стране, пусть изменят сюжеты своих сказок… Быть может, по прошествии сотен лет какой-то неугомонный ветер увлечется ими, как некогда ты, проложит новые тропки в Тьер-на-Вьёр… Я обещаю выглядывать дорогого гостя день за днем, вслушиваться в скрип флюгера на башне… и мечтать, что однажды с небес повеет холодом, поверхность садовых фонтанов затянет корочкой льда и ко двору явится путник — долгожданный, знакомый. Но если этого не произойдет… — Не договорив, она поникла, колючки на пальцах, перехваченные тугими ободками обручальных колец, заволновались. — …И тогда всей душой я буду желать тебе счастья!

Верховный втянул ноздрями теплый человеческий запах, осторожно высвободился, покрывая золото Изольдиных волос снежинками.

Он еще не вполне возвратился к прежней своей сущности, но чуял прощание. Оттого перекроенную чарами глотку сдавило. Захотелось зарычать, подхватить безоружную девушку и сигануть в озеро, оставив приморского королевича в дураках. Жаль, беспрекословный указ не позволил.

«Довольно! Ты не зверь, чтобы повиноваться сиюминутным страстям. Отправляйся домой, Северный ветер».

Покорные воле Хёльмвинда крылья взвились, послали гибкое тело в полет умело и просто. И, всколыхнув опушку, словно приливная волна водоросли, понесли туда, где горячо палит солнце, предрекая знойные летние вечера и долгие закаты…

— Хёльм! — Изольда вскинула в вышину ладонь.

Но дракон за секунду превратился в точку на голубом полотне. Любуясь его грациозными пируэтами, Таальвен запрокинул голову, высматривая, как скользит Хёльмвинд по спирали, а затем, складывая крылья, стремглав бросается к земле.

«Чтобы пройти сквозь зеркало Тьер-на-Вьёр, необходимо упасть», — припомнил завет западного верховного приморский королевич.

Не забыл о нем и Северный ветер. Потому пронесся мимо терновой принцессы с приморцем, словно сияющая инеем комета, и, подчиняясь своей ветряной доле, с плеском скрылся в темных водах.

— Прощай… — прошептала Изольда, отступая под сень поскрипывающих сосен. — Мой самый любимый ветер…

Позже, в трактире ближайшей деревни, куда терновую принцессу с ее спутником с почтением пригласили крестьяне, Изольда отстраненно внимала игре менестреля на диковинном инструменте, без аппетита дожевывая сытный ужин. Слава о новой жрице терновника успела разойтись по дальним уголкам ее владений, потому ее усадили за отдельный стол в отдалении от простого люда и потчевали самыми изысканными яствами, что сыскались на кухне.

Но ни музыка, ни еда не могли ее развлечь.

Выводил старательный музыкант, перебирая струны. Видать, столь скорбную мелодию он избрал, чтобы постояльцы заливали грусть вином, попутно заказывая побольше закусок. Но Изольде напиток в горло не лез. И, повертев так и сяк глиняную кружку, она отодвинула ее на край стола. Всю дорогу до людского поселения принцесса безмолвствовала, да и Лютинг не настаивал на беседе. Но нельзя убегать от правды вечно.

— У меня есть кое-что для тебя, Тааль…

Певец капризно отвечал за воображаемую героиню баллады.

— Если речь об обещании взамен за спасение Северного ветра, забудь — ты ничего мне не должна.

— Почему? — Посоловевшие от тепла и печного дыма глаза округлились.

— Нам обоим достанет клятв, данных под угрозой чьей-либо смерти… — Таальвен с непроницаемым лицом долил себе горячего вина из кувшина. — Не собираюсь связывать тебя ими.

— Ну, тогда… — Пальцы Изольды выжидающе переплелись в замок. И менестрель, опережая ее, вновь изобразил неудачливого жениха, а затем взыскательную его избранницу.

— Выполни то, о чем я просила в тьер-леранской тюрьме. — Принцесса воспользовалась коротким проигрышем. Освободи меня.

Тут же ее опалило непримиримой зеленью, спрятать которую сложно, как ни старайся.

— Я по-прежнему не уверен, что сумею.

— Ты — душелов, Таальвен Валишер, просто разорви нить…

Всматриваясь в посерьезневшее лицо, Изольда звякнула посудой, потянулась к Лютингу через стол.

— Ты колеблешься, приморский королевич?

На сей раз песня зазвучала тише. Завороженный ею, Лютинг спросил без обиняков:

— Вдруг освобождение твое сделает нас чужими, разрушит все, во что я привык верить?

— Не узнаем, пока не попробуем…

Он помрачнел, катая по тарелке сморщенное печеное яблоко. Фейланская суть отвергала разрыв так истово, что душелову сделалось жарко до одури.

— Я вручу тебе подарок, — доверчиво коснулась его ладони колдунья, — но взглянуть ты сможешь не раньше, чем высвободишь мою душу.

Догадываясь, что у него нет выбора, приморский королевич моргнул в знак согласия, раскрывая ладонь. Какой-то твердый гладкий предмет защекотал ему кожу.

— Теперь дело за тобой…

Струны безжалостного менестреля захлебывались отчаянием. Постояльцы в зале слушали, забывая жевать от волнения. И только Таальвен не смел отвлечься от золотистой нити, что трепыхалась под его нажимом, извивалась скользким ужом.

«Наш трофей, наша добыча… — щекотал нервы зов. — Держи ее крепче! Колдунья не дастся в плен дважды…»

Это был не просто голос, мнилось, что к Таальвену взывало его естество — дикое, подчиненное инстинктам. Чтобы поступить им наперекор, понадобилось отрешиться от знаний и надежд, что некогда возлагали на него, от единоличной власти приморского властелина, безнаказанности ловца чужих душ…

«Сызмальства ты верил, что судьбу вершат боги, так пускай рассудят, достоин ли Таальвен Валишер их милости…» — в одночасье принял решение он.