Красный (ЛП) - Смит Т. Л. - Страница 29

— Тебе обязательно делать это? — спрашивает он, кивая на происходящее.

— Да.

Это меньшее, что заслуживает Гровер. Сакс идет за мной к потерявшему сознание Гроверу и поднимает того за ноги, пока я берусь за руки.

— Эй, так теперь все кончено? — спрашивает он, заставив меня вопросительно приподнять бровь. И поясняет: — С Роуз.

— Нет.

— Ну, для нее да. Она больше не хочет иметь дело со всем этим, Блэк. Ее сердце больше не выдержит.

— Ты возьмешь меня на работу, и я больше не буду заниматься всем этим.

Сакс смеется надо мной.

— Ты хочешь работать на меня? В охране? — Он качает головой. — Ты вообще можешь слушать приказы? Мне кажется, что ты не из тех, кто готов слушать хоть кого-то.

— Сейчас я могу придумать только это. Ладно, только это приходит мне в голову, из того, что будет законно.

Мы останавливаемся над гробом и забрасываем туда Гровера. Он ударяется головой о сталь и приходит в сознание. Сакс вытаскивает пистолет и натренированным жестом приставляет его к голове Президента.

— Вы на работе носите пушки? — спрашиваю я, глядя на оружие в его руке. Он кивает. — Тогда это идеальный выбор, — говорю я и смотрю вниз, на Гровера.

— Блэк, не делай этого. Если я не вернусь до завтра, они пристрелят твою девчонку.

Сакс переводит взгляд на меня, в его глазах страх.

— Гровер, у тебя больше никого нет. Никто не хочет иметь с тобой дел. Они работали с тобой только из-за меня. И это последний раз, когда ты приблизился к моей семье.

Я дохожу до точки кипения. Знаю, что все это — ложь, и у него нет никого, способного осуществить такую угрозу, вот только... он вообще не должен угрожать мне через них. Дело в том, что он вообще не должен знать о том, что они — моя слабость. Что она — моя слабость.

— Блэк, ты уверен, что он блефует? — спрашивает Сакс, но его пушка нацелена на Гровера, лежащего в стальном гробу.

Я подмигиваю и отвечаю:

— Уверен. Скажи «пока», Гровер. Думай обо мне, когда начнешь задыхаться. А когда тебя посетят последние воспоминания, подумай вот еще о чем... Я выстрелил твоей дочери в голову, пока она удивленно хлопала глазами, а потом следил, как она падала на пол. Теперь она — лишь пепел, ее больше никто не найдет, никто не будет оплакивать, никто даже не озаботится ее пропажей. Вот и по тебе никто плакать не будет... И вот еще что: тебе так сильно хотелось увидеть дочь, и я позаботился об этом. Чувствуешь пепел под своими пальцами? Ты просил — я уважил.

Он пробует подняться, но я толкаю стальную крышку, и она захлопывается, отрезая ему пальцы.

Когда мы запираем гроб, Гровер бьется внутри и кричит. Тратит драгоценный воздух, приближая и без того скорую и болезненную смерть.

Сакс помогает мне подтолкнуть его к самому краю, чтобы сбросить с обрыва. Мы проделываем уже половину пути, когда останавливаемся. Ну ладно, он останавливается.

— И это все? Больше ты ничего не хочешь сделать?

Я киваю. Больше мне ничего не нужно. После этого я смогу начать все с начала.

— Ты собираешься вернуть ее, не так ли?

— Да, — говорю я, когда мы снова начинаем толкать.

А потом стоим и молча наблюдаем, как гроб срывается с края. С громким хлопком ударяется о водную гладь и скрывается в пучине.

Груз сброшен.

Демонов больше нет.

Только ангелы.

Я планирую вернуть ее.

Я действительно планирую получить ее обратно.

Даже если это последнее, что мне удастся сделать.

Роуз

Мой мир рушится, я задыхаюсь. Понемногу разваливаюсь на куски. Мне хочется кричать, хочется сделать больно тем, кто поместил эту боль в меня. Но больше всего я хочу сбежать туда, где все мне знакомо. Туда, где я не была более пяти лет. Знаю, что это может помочь мне забыться, но осознаю, насколько это эгоистично. Хочется врезать самой себе, чтобы больше не думать об этом способе уйти от реальности. Ну почему я просто не могу напиться до потери сознания, как делают это другие? Так же поступают нормальные люди, да? Я-то почему не могу быть нормальной?

Захожу в комнату сына. Он спит, будто ничего не произошло, словно его жизнь не была в опасности. Он не видит все так, как вижу я. В его глазах Лиам — спаситель и сам Господь Бог. Мне хочется воспринимать ситуацию так же. Хочется ощущать бабочек в животе и слышать пение птиц, когда вижу Блэка. Вот только теперь я ощущаю только страх, ведь каждый его визит в мою жизнь обязательно приносит что-то плохое.

Не переставая звоню Джейку, но он так ни разу не отвечает, и звонки почти сразу же переводятся на голосовую почту. Сакс тоже ничего не слышал от него, и я беспокоюсь, но звонить Лиаму, чтобы узнать в чем дело, не хочу. Не хочу быть той, кто сделает первый шаг, потому что инициатива всегда исходит от меня. Это я всегда подталкиваю его к осознанию, что он способен на большее. Потому что да, он способен. Тем не менее, проходит две недели, а от него все еще нет новостей, а ведь последние пять лет я говорила или думала о нем каждый божий день.

— Хорош киснуть! — кричит Кейси с кухни, где Сакс занимается готовкой.

Она ест все подряд. Не знаю, как Кейси умудряется не набирать вес, если при каждой беременности входит в этот режим «нон-стоп» поедания еды. А беременна она, как мне иногда кажется, постоянно. Я даже не припомню, когда в последний раз мы устраивали девичник, выпивали или просто куда-то ходили за последние шесть лет. Да и раньше тоже.

— Я не кисну.

Подруга поворачивается ко мне и показывает язык.

— Тебе нужно сходить куда-то. Ночь, только для тебя.

— С кем? С беременной лучшей подругой? С той, что постоянно беременна? — Я вопросительно приподнимаю брови.

— Ну, у тебя же есть друзья с работы и люди, с которыми ты познакомилась, когда занялась благотворительностью. Выбери кого-нибудь и повеселись.

Смотрю, как Сакс улыбается словам своей жены. Она может быть очень убедительной, когда хочет — я называю это «родственное давление».

— Завтра суббота. Давай, запланируй что-нибудь на вечер. Мы присмотрим за детьми.

— Держи себя в руках, женщина, — говорит Сакс, бросая листья салата в чашу. Он старается быть серьезным, но насколько это возможно, когда ты готовишь салат?

— Молчи, мужчина. Мы с ребенком голодные, — говорит она, подмигивая ему и потирая живот. Сакс кивает и делает, как сказала Кейси.

— Люди... что вы несете?

Моя подруга давится смехом и поднимает руку вверх, таким способом говоря мне подождать, пока она отсмеется.

— Ты можешь не быть такой серьезной? — спрашивает она.

— Не уверена, готова ли я. Не знаю, смогу ли оставить детей.

Я все еще ощущаю себя виноватой. Знаю, что Лиам-младший не пострадал, но он мой ребенок. И даже если никакого ущерба произошедшее ему не нанесло... все это ранило меня.

— У них буду я и мистер Телохранитель. Думаешь, их некому будет защитить? С ними вообще ничего не может произойти. Мы все мирно будем спать тут, когда ты явишься ранним утром.

Я качаю головой. Не знаю, могу ли сделать это. Кейси смотрит на меня с решимостью, и я знаю, что она победит. Она всегда побеждает.

Она влетает без стука. Я наблюдаю за тем, как переваливаясь — а именно так она сейчас и передвигается — Кейси подходит и останавливается прямо напротив меня. Я сижу на диване в пижаме и ем попкорн. Дети уже спят. Подняв взгляд, я смотрю в ее серьезное лицо, потому что она загораживает мне обзор.

— Вставай, — говорит она, руками показывая мне подниматься.

Я остаюсь на месте, но, оглянувшись, вижу Сакса, который со скучающим выражением лица стоит рядом и держит чехол с одеждой и какую-то сумку.

— А где твои дети? — спрашиваю я Кейси.

— Они у моей матери. Говорю тебе, пойди, развейся. Трахни какого-нибудь незнакомца и возвращайся к утру. Натанцуйся так, чтобы ноги отваливались.