Награда для генерала (СИ) - Обухова Лена - Страница 19

Но дома я чувствовала себя в относительной безопасности. А здесь, окруженная роскошью генеральского дома, оказалась совершенно беззащитна перед чужой волей. Мег сказала не бояться, сказала, что мне может понравиться быть с Шелтером. Но я все равно боялась, потому что не знала, как все будет.

Однажды, сразу после смерти матери, я забрела вечером в порт. В те дни я часто сбегала из дома, чтобы не попадаться отцу на глаза. Возвращалась, только когда он уже был мертвецки пьян и спал непробудным сном. Я слонялась по всему городу, порой оказываясь в самых неожиданных для меня местах. Вот, в порту, например. Я случайно наткнулась там на парочку. Моряка и, вероятно, уличную девку, которых в Оринграде и можно было встретить разве что в порту.

Меня сначала привлекли странные звуки: стоны, вскрики. Влекомая любопытством, я прокралась в закуток, образовавшийся из разнокалиберных ящиков чьего-то груза. И там увидела их. Женщина наклонилась над ящиком повыше, ее платье было задрано. Бородатый и волосатый мужчина со спущенными штанами пристроился сзади и активно двигал бедрами, то вскрикивая, то утробно рыча. Женщина стонала. Слишком громко и ненатурально. Замолчала, лишь заметив меня. И так зыркнула, что я испугалась и убежала, но эта картина еще долго стояла у меня перед глазами: грязный порт, пустынный закуток, громоздкие ящики, задранная юбка и мужчина, больше похожий на животное, чем на человека.

У генерала Шелтера, конечно, не было ничего общего с тем полупьяным моряком с засаленными волосами и бородой, в которой запутались остатки ужина, но он пугал. Пугал тьмой своих глаз, широкими плечами и сильными руками, которыми мог, не напрягаясь, переломить меня. И еще больше пугала неопределенность последствий.

Предположим, нагнет он меня над кроватью, как было с той женщиной… Хотя, нет, Шелтер высокий и ноги у него длинные, едва ли ему будет удобно… Неважно. Как бы это ни произошло, я переживу. Наверное. Хотя перспектива того, что он заявится ко мне со своими друзьями, все еще ужасала. Но что дальше? Он немного поиграет, ему надоест, и меня просто выкинут на улицу. Что я буду делать дальше? Рано или поздно все равно окажусь на месте той портовой девки. От этой мысли болезненно скручивало живот.

Чем больше я думала, тем хуже мне становилось. Сердце стучало, кожа горела, рыдания, которым я не позволяла вырваться, душили, но слез не было. Когда сначала на улице, а потом и внизу, послышались голоса, снова подступила паника.

Минуты тянулись бесконечно долго, складываясь в часы. Внизу звучала музыка, время от времени раздавались взрывы смеха. Голоса становились все громче, наверняка по мере того, как исчезало в мужских глотках пузырчатое вино. В какой-то момент я не выдержала, вскочила с кровати, в ужасе озираясь по сторонам. Проверила дверь: замка на ней, конечно, не оказалось, но комод выглядел достаточно внушительно: им можно забаррикадироваться. Часть меня понимала, что так я проблему не решу, вероятно, разозлю «хозяина» и заработаю наказание, но все внутри сейчас вопило и требовало сделать хоть что-то.

Увы, комод оказался слишком внушительным. Я толкала его, дергала, едва не опрокинула, но с места сдвинула лишь на несколько сантиметров. От досады пнула его босой ногой, ушибла пальцы. Они так страшно хрустнули, что я все-таки разревелась. От боли, страха и обиды.

И вдруг поняла, что, пока я воевала с комодом, голоса снова переместились на улицу, а потом хлопнули дверцы повозок, раздалось уже знакомое рычание – и через считанные секунды все стихло. Внизу оборвалась музыка и дом погрузился в угрюмое молчание, словно застыв в ожидании.

Я замерла вместе с домом, прислушиваясь и не дыша. Оглушительно тикали настенные часы, но других звуков не было. Пока я не услышала приближающийся звук шагов в коридоре. Медленные, тяжелые – это определенно шел генерал Шелтер, а не Мег.

Мне оставалось только одно: проворно вскочив с пола, на котором ревела после ушиба, я нырнула в постель, накрылась одеялом и… притворилась спящей. Наивно, конечно, но больше мне ничего не пришло в голову. От недовольства отца это иногда спасало.

Приняв естественную (на мой взгляд) позу и сомкнув веки, я попыталась изобразить глубокое, ровное дыхание. Вспомнила, что не погасила лампу. Приподняла голову, с досадой поняла, что выключатель слишком далеко, а ручка двери уже повернулась. Поэтому я тут же рухнула обратно на подушку, снова сосредоточившись на дыхании. И на том, чтобы не дрожали веки, но тут мне могли помочь упавшие на лицо волосы.

Дверь едва слышно скрипнула, отворяясь, в мою комнату вошли. Вдох-выдох. Сердце билось как сумасшедшее, но я заставляла себя дышать ровно.

Вошедший прошелся по комнате. Отчаянно хотелось приоткрыть глаза, узнать, что он делает. И заодно посмотреть, как выглядит, но я отбросила это желание. Дышать. Спокойно, ровно – вот все, что нужно. Главное – не обращать внимания на заходящееся в груди сердце.

Оно едва не замерло, когда шаги приблизились к кровати и матрас заметно прогнулся под чужим весом.

Дышать! Вдох-выдох. Не двигаться.

Я едва удержалась от вскрика, когда рука, пахнущая дымом сигарет, коснулась моих волос и аккуратно отвела их в сторону. Так осторожно, словно Шелтер боялся меня разбудить.

Поскольку глаза мои были закрыты, прочие чувства обострились. Я слышала дыхание генерала: глубокое, но неровное – он то задерживал его, то вздыхал. Убрав с лица волосы, кончики его пальцев вдруг коснулись моей щеки, скользнули по коже то ли лаская, то ли исследуя. Большой палец вытер мокрую дорожку, оставшуюся от слез. Тыльная сторона ладони скользнула по изгибу шеи, и я поняла, что пропала, потому что кожа моментально покрылась мурашками, а я непроизвольно задержала дыхание, выдавая себя. На мгновение, но ему этого могло хватить.

Однако Шелтер никак не прореагировал. Отнял руку, встал и… поправил на мне одеяло. Несколько мгновений спустя щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту. Шаги стали совсем неслышными, но как открылась и закрылась дверь я разобрала. И только тогда позволила себе судорожный, глубокий вздох.

Меня слегка трясло, но одно было очевидно: сегодня печальной участи удалось избежать.

После ухода генерала я еще долго не могла уснуть. Прислушивалась к тишине дома, вздрагивала от каждого шороха. Мне все казалось, что ручка двери снова поворачивается, а мой… хозяин возвращается, но каждый раз это оказывалось не так. Я даже набралась смелости и выглянула в коридор, но тот оказался пуст и темен.

Мысль о том, чтобы как-то выскользнуть из дома под покровом ночи я довольно быстро отбросила. Во-первых, платье, в котором меня привезли сюда, Мег забрала под предлогом необходимости его «освежить». Учитывая, что оно было на мне всего пару часов, я сомневалась, что это так уж необходимо. Скорее его забрали по той же причине, по которой в лесу нас заставили отдать обувь. В той полупрозрачной ночной сорочке и тонком халате, что у меня остались, я бы не вышла на улицу даже под страхом смерти. Во-вторых, даже если бы у меня была одежда… Вернуться в Оринград я уже не могла. Слишком далеко. И я не представляла себе как.

Небо начало светлеть, когда я наконец сдалась на милость сну. И почти сразу, как показалось, меня разбудили: в спальню беспардонно ввалилась Мег и раздвинула шторы, громко здороваясь:

– Добренького утречка, милая. Подымайся, завтракать пора. Господин генерал торопится ехать, так что ты давай, не мешкай. Быренько умойся, я помогу тебе одеться.

Зачем помогать мне одеваться, я не поняла: я прекрасно справлялась с этим сама. Я вообще плохо соображала спросонья, но торопливая речь Мег и ее суетливые движения и меня заставили двигаться быстрее.

Часа не прошло, как я уже оказалась умыта и причесана, одета во вчерашнее платье и накормлена. Мег вручила мне маленькую дорожную сумку, в которую сложила ночную сорочку, халат и новое нижнее белье, купленное для меня накануне до кучи.