Ксавьер Колд (ЛП) - Валентайн Мишель - Страница 10

Сколько мы с Ксавьером знакомы, столько же я пытаюсь заставить его рассказать мне о своем прошлом. Хотя он снова и снова дает мне понять, что разговоры о его семье под запретом, это только разжигает мое любопытство.

Я наблюдаю, как Ксавьер одну за другой снимает рамки со стены, а затем прячет преследующие его воспоминания в шкаф около входной двери.

Удовлетворенный тем, что все фото надежно спрятаны, он разворачивается и оглядывает комнату.

— Не хочу смотреть на нее.

Не уверена, о ком он говорит, но мне не хочется раздражать его лишними вопросами.

Он размеренно дышит, как будто не понимая, что делает в этом месте. Совершенно ясно, что ему мучительно находиться здесь. Я уже начинаю жалеть, что уговорила его столкнуться с прошлым. Похоже, это была не такая уж хорошая идея.

Видит бог, я сделала все возможное, чтобы не встречаться со своим прошлым. Когда мы говорили с отцом в последний раз, он был в бешенстве. И я разозлила его еще больше, сказав, что остаюсь с Ксавьером. Насколько я знаю, дома я все еще нежеланный гость, и я не получала весточек из Портленда с того самого дня, когда отец объявился в Атланте.

Мой побег шокировал их, но я не видела другого способа избавиться от вечного контроля своей семьи. Я не хотела жить жизнью, которую они спланировали для меня. И я могла избежать этого только одним способом — вырваться на свободу.

И, черт побери, я стала свободной.

Мне открывается жестокая реальность, с которой такие, как Ксавьер, сталкиваются каждый день. Если честно, его жизнь хуже моей. Но я уважаю его за то, что он нашел свой собственный путь и живет по своим правилам.

Я обнимаю его за талию и прижимаюсь к нему. Я не могу сказать, что сейчас происходит в его голове, но хочу дать ему понять, что я рядом, и он может рассчитывать на меня.

Глава 7

Ксавьер

Вернуться в этот дом оказалось сложнее, чем я предполагал. Куда бы я ни посмотрел, все напоминает мне о чем-то ужасном, что здесь случилось. Если и происходило что-то хорошее, то я совершенно точно не вспомню этого.

Когда я смотрю на диван, воображение рисует маму, вернувшуюся после попойки и лежащую на нем в ломке. Эта картинка возвращает меня к моментам, из которых родились мои ночные кошмары.

Если бы я не любил так сильно Анну и не имел этого непреодолимого желания защитить ее и позаботиться обо всех ее нуждах, я бы предпочел снова жить на улице, чем вернуться сюда. Но такая жизнь — и все ее трудности — не для Анны. Она слишком невинна для этого, и будь я проклят, если стану тем человеком, который запятнает свет внутри нее.

Она прижимается ко мне, не говоря ни слова и не вытаскивая из меня больше информации о доме. Я ценю это.

Я не готов выплеснуть на нее все свои секреты. Бог свидетель, было и без того тяжело рассказать ей о смерти матери. Мне не хочется, чтобы Анна узнала, что та женщина на фотографиях, с, казалось бы, милым лицом, находится в центре всего, что преследует меня.

Нетти — единственная во всем мире, кому я рассказал об избиениях от рук собственной бабушки, и то не по своему желанию. Она сообразила сама, когда пыталась разбудить меня от одного из кошмаров, а я замахнулся на нее. Рука не долетела до нее — слава Богу — но ее это напугало. Я видел по глазам. Это вынудило ее засомневаться в том, чтобы приютить уличного ребенка. Горячо желая остаться с ней и Карлом, я признался во всем, что касалось моей жизни. Ей не понравилось услышанное, и она умоляла меня призвать бабушку к ответу, но я знал, ничего хорошего из этого не выйдет. Для общества бабушка была святой. Она вносила деньги на всех пожертвованиях, все время улыбалась и была верна и доброжелательна к своей церкви. Никто бы мне не поверил. Один взгляд на оборванца с улиц, и они обвинят меня во лжи. Мне не хотелось связываться с этим. После той ночи Нетти никогда не возвращалась к моему прошлому, и так между нами родилась тесная связь. Своих детей у нее никогда не было, полагаю, я стал лучшим вариантом.

Мне нужно покинуть этот дом. Всего несколько коротких мгновений здесь, и у меня уже появилось желание бежать отсюда так быстро, как только возможно.

— Готова? — спрашиваю я Анну.

Она кивает.

— Пойдем.

Едва мы садимся на байк, меня наполняет облегчение. Я счастлив убраться из этого гребаного дома. Байк урчит, когда мы останавливаемся, Анна отрывается от меня и соскакивает. Я балансирую с весом байка между ног, улыбаясь и дотягиваясь до нее, чтобы расстегнуть пряжку шлема под ее подбородком. Мои пальцы легко ведут линию по ее коже, заставляя Анну тут же покраснеть. Я обожаю то, как малейшее мое прикосновение влияет на нее. Приятно всегда иметь подтверждение того, как быстро я могу завести ее всего одним простым движением.

Она снимает шлем и протягивает его мне. Я откидываю подножку и вешаю шлем на ручку, прежде чем перекинуть ногу через байк и слезть.

Когда я оборачиваюсь, то ловлю Анну за разглядыванием моей задницы, и меня это смешит. Она отводит взгляд, смущенная, что я поймал ее.

Уголок моего рта изгибается в однобокую улыбку.

— Увидела что-то привлекательное?

Румянец на ее щеках усиливается, и она застенчиво пожимает плечами.

— Ничего не могу поделать. Твое тело… просто фантастика.

Я цепляюсь двумя пальцами за ремень на ее джинсах и притягиваю к себе, смотрю на ее пухлые розовые губы, и на уме у меня только одна мысль — поцеловать ее.

— Продолжай повторять такие фразы, красавица, и я нагну тебя прямо на байке и возьму тут на парковке.

Ее глаза становятся больше, а рот приоткрывается.

— Нет, ты не станешь.

Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая собственную угрозу.

— Ты права, но только потому, что мысль о том, что другой мужчина увидит тебя голой, сводит меня, нахрен, с ума.

— Тебе не нужно беспокоиться, все это — только твое.

— М-м-м… Мне нравится, когда ты так говоришь, — признаю я.

— Как так? — Она медленно моргает, уставившись на меня.

— Ты говоришь, что ты моя.

— Я всегда буду твоей.

Эти слова, так легко вылетевшие из ее рта, заставляют мое сердце стучать в два раза быстрее. Я не доводил ее до оргазма, и мне не пришлось силой заставлять ее признавать, что она моя в момент, когда она кончает.

Мой член ожил в джинсах, и если мы не сменим тему, я закину ее сладкую маленькую задницу на байк и найду место, где мы сможем остаться наедине.

Я вздыхаю, беру ее за руку, отмахиваясь от мыслей о сексе.

— Еда. Мы приехали за едой.

— Верно, — смеется она. — Я почти забыла.

Я веду ее в кафе. Нетти занята натиранием стойки, а Карл переворачивает продукты на гриле.

Нетти переводит взгляд на меня и улыбается.

— Буду через минутку, дорогой.

— Не торопись, — отвечаю я, подводя Анну к моему любимому угловому столику. — Эй, Карл, — здороваюсь я через плечо, прежде чем сесть.

— Все хорошо, Икс? — отвечает он, раскладывая стейки на тарелки.

Анна садится за стол, и затем я присаживаюсь напротив. Я изучаю ее лицо, пока она рассматривает меню. Ее темные волосы распущены и немного растрепанны от быстрой поездки, но она, как всегда, красива. Зеленые глаза двигаются от страницы к странице, пока она читает. Именно эти глаза были первыми, на что я обратил внимание в самолете. Они так выделяются на ее загорелом лице, что их просто невозможно не заметить. Когда она смотрит на тебя, ты знаешь, насколько искренен этот взгляд. Читаешь по глазам.

— Думаю, я… — Наши взгляды встречаются, и она замирает. — Почему ты так смотришь на меня?

— Как смотрю? — Неужели по моему выражению лица можно догадаться, что я думаю о ней? Обычно я прекрасно скрываю эмоции.

— Не знаю, — отвечает она. — Выглядишь, будто потерялся где-то в своих мыслях.

Я протягиваю руку через стол и беру ее ладонь в свою.

— Я рад, что ты здесь.

Похоже, это успокаивает ее любопытствующий ум.