Повесть о карте - Шейкин Аскольд Львович - Страница 18

Так и погибли подлинные карты Птолемея.

Так погибли карты Птолемея.

По бескрайней сверкающей солнцем шири плывет корабль. Ветра нет. Штиль. Хлопают бичи, опускаясь на плечи рабов; под звуки флейты мерно вздымаются и падают огромные весла.

Вздымаются огромные весла.

В три яруса сидят гребцы, три ряда весел у каждого борта, как усталые крылья, взлетают и опускаются в воду. Гребцы истомлены мучительной жаждой. Еще пять дней назад должны были показаться вдали благодатные берега Ливии[26]. Их всё нет и нет. И воды нет.

Вот один из гребцов упал головой на весло. Свистит бич. Мертвому уже безразлично.

Капитан судна не раз и не два окидывает горизонт беспокойным взглядом. Злую же шутку сыграл с ними повелитель ветров Эол — вывел в самую середину моря и покинул: плывите на веслах… А куда плыть? В какую сторону?

Наверху, на мачте зоркий матрос пристально вглядывается в горизонт.

На мачте зоркий матрос вглядывается в горизонт.

Сверху ему видно дальше, чем капитану.

Но всё напрасно. Беспредельное море, и корабль в нем — песчинка.

Начальник гребцов подошел к капитану. Поклонился, проговорил приветствия.

— Плохо дело, капитан, — сказала он, — десятый раб за день… Нужна вода, капитан. Сколько дней еще не будет берега?

Капитан молчит. О, если б он знал!

Голос начальника гребцов звучит ровно, на губах привычная улыбка, но говорит он страшные вещи:

— Пять дней назад сто семьдесят рабов было на веслах, капитан… Сто сорок один остался уже… Через два дня всех бросим в море. Даже раб не может жить без воды, капитан…

Капитан хлопнул в ладоши. Подбежал слуга.

— Выпусти ворона, Клеомен.

Слуга скрылся. Через минуту он появился с клеткой. В ней действительно сидел ворон.

Клетку открыли, птица важно ступила на палубу и вдруг взмыла в воздух.

Слуга открыл клетку.

Десятки глаз следили за ней. Умолкла флейта в руках раба- музыканта, замерли весла.

Ворон сделал большой круг, поднялся так высоко, что превратился в чуть заметную точку, направился было в сторону от судна (на корабле невольно раздался вздох облегчения), но вдруг, словно раздумав, вернулся и сел на верхушку мачты.

Все поняли: земли не видно даже с той высоты, на какую поднялся ворон…

Говоря о значении географии (и о значении карт, конечно), Страбон перечисляет тех, кому она необходима. Здесь правители, военачальники, те, кто изучает животных и растения, охотники, путешественники по суше. Мореплавателей он не называет. Неужели им не была нужна карта?

Да, мореплаватели обычно не пользовались тогда картой: у них еще не было компаса. А без него карта — плохой помощник. Ведь для того, чтобы она указала путь, нужно хотя бы примерно знать, в какой точке на ней находится судно, в какую сторону его унесло. Если компаса нет, это не установишь.

Ну а как же плавали всё-таки? Как находили путь из порта в порт? Вдоль берегов, по словесным описаниям. Их называли периплами. Вот часть такого перипла Черного моря, составленного в пятом веке:

«…Береговая линия Таврического Херсонеса[27] от гавани Афинеона[28] до Прекрасной гавани[29] в объезде составляет 2600 стадий, 346 2/3 мили; а от деревни Порфимиды, лежащей на крайнем пункте Европы, в Меотийское озеро[30] или Танаид до Херсонеса[31] — 2260 стадий, 303 1/3 мили; от Боспора или Пантикапеи[32] до города Херсонеса — 2200 стадий, 293 1/3 мили…».

В открытое море отваживались выходить лишь при совершенно попутном ветре, который в таких случаях не только двигал корабль, но и указывал направление. Иногда брали с собой птиц. Если выпущенная птица не возвращалась, то судно поворачивали в ту же сторону, куда она скрылась. Порой это выручало.

Зато при путешествиях по суше от карт не отказывались. Суша не море. Тут почти всегда точно знаешь пройденный путь, пробиты дороги и тропы, веками недвижимо стоят горы, тянутся реки.

И карта здесь очень нужна, — хотя бы как сводка расстояний и наглядное перечисление населенных пунктов вдоль караванных путей.

Рим возвысился во втором-первом веках до нашей эры. Завоевав почти весь античный мир, он как бы унаследовал вместе с тем лучшие достижения греко-эллинской науки. Недаром же крупнейшие картографы той поры: Марин Тирский и Клавдий Птолемей, — по рождению греки.

Владения Рима были огромны. Величайшее значение имели для него транспортные связи с завоеванными провинциями. Густая сеть дорог покрывала государство.

Густая сеть дорог покрыла государство.

И купец и чиновник римской администрации нуждались в карте для своих практических нужд.

При Юлии Цезаре по решению сената началось измерение расстояний по всем дорогам. Не один десяток лет ушел на это. Но зато материал для создания так называемых «дорожных карт» был налицо. Одна из таких карт дошла до нас. Вот небольшая часть фотоснимка с нее.

Общая длина этой «дорожной карты», известной обычно под названием Пёйтингéровой, шесть метров восемьдесят два сантиметра.

Часть Пёйтингéровой карты.

Ширина — тридцать три сантиметра. На ней весь мир: от британских островов на западе до устья реки Ганг на востоке. С юга и с севера — океан. Всё сжато, вытянуто. Узкими полосами показаны Черное и Средиземное моря. Реки тоже текут либо с востока на запад, либо с запада на восток. Никаких долгот и широт, никакой картографической сетки, никакой проекции. Да почему же так?

Это дорожная карта. Ее назначение — указывать путь по дорогам империи.

Вот почему она сделана в виде свитка в семь метров длины, — так удобнее пользоваться в дороге.

Эта карта имеет вид свитка, — так удобнее в дороге.

Моря и реки поэтому-то и вытянуты: как же иначе еще разместить их? При этом, правда, очень сильно искажены очертания берегов. А важно ли это для человека, которого дорога обязательно приведет в нужное место? Неверно показаны расстояния между населенными пунктами. Нет масштаба.

Не беда и это: вдоль дорог на карте всюду подписаны расстояния, а изломы линий показывают станции.

Дорожные карты очень хорошо служили практическим нуждам. Вот почему они, несмотря на все их недостатки, — замечательный памятник древней картографии.

Китайскому городу Сиань много лет. Расположенный на берегах реки Вэйхэ, он и его ближайшие окрестности, древние города Сянь-ян, Хао, Чань-ань, издавна играли важную роль в истории Китая. В течение многих веков здесь находились резиденции китайских государей.