Лигр - Харькин Борис - Страница 7

Разминая лицо ладонями – якобы это снимало головную боль, – Гисла сумела скрыть чувства. Она всегда знала, что неудавшаяся свекровь ее недолюбливает, но такое?! Старая ведьма.

– Послушай меня внимательно, Иль, сын мой! Ты знаешь, что я никогда тебе не врала?

– Да, ма.

– Так вот. Давным-давно, сразу после войны мы с Рейбертом… с твоим отцом познакомились на продуктовом рыночке, очень смешно познакомились, я когда-нибудь расскажу. Вскоре мы поженились.

– По-настоящему?

– Конечно, милый, ты законный сын своего отца. Не слушай глупых мальчишек! Мы жили очень счастливо, хотя и совсем небогато. И любили друг друга по-настоящему. Но у меня не получалось родить ребенка – ни через год после свадьбы, ни через десять. Рейберт говорил, что все равно будет любить меня, но мужчинам нужны сыновья.

– И что ты сделала, ма?

– Много лет я носила на пальце кольцо с аквамарином – подарок моря. И дорожила им. А однажды вечером закрылась в комнате и сказала: «Медный король, возьми, что мне дорого, дай, что мне нужно».

– Значит, Медный король… Погоди, что случилось дальше?

– Ничего не произошло. От злости я вышвырнула кольцо на улицу и потом не нашла. И сказала – забери что угодно, дай сына! А через неделю Рейберт оставил меня – вспылил из-за пустяка, хлопнул дверью, уехал к матери за Пролив. Через две недели я почувствовала, что понесла. Через месяц он вернулся, с цветами и подарками, хотел извиниться и начать все заново.

– И опять передумал?

– Не осуждай отца, Иль, он хороший человек, просто вспыльчивый. Узнав о беременности, он решил, что я ему изменила, ребенок не его, и я пропащая женщина. Собрал вещи, оставил на тумбочке пачку денег и уехал. Больше я его не видела.

– Медный король забрал папу?

– Нет конечно, не говори глупости. Он переехал в Империю, много трудился, стал большим человеком. Думаю, у тебя есть несколько младших сестренок и братиков. Твоя бабушка, Кэри-анна иногда сообщает о нем и его семье – все еще надеется сделать больно. Можешь сам написать ей, когда захочешь, и расспросить об отце. Тебе стало понятнее?

– Да. Теперь да.

– Какой же ты еще маленький! – улыбнулась Гисла и осторожно приобняла сына за острые плечи.

Ильмарин прижался к матери, зарылся лицом в мягкую кофту.

– Мама, позволь я расскажу тебе еще кое-что. Только обещай не сердиться! Пожалуйста!

– Конечно, мое солнышко, говори.

– Я не отдавал Фуксу! Я поменял ее. На лабиринт.

– Да, милый, я знаю – Медный король забирает жертву и дает тебе то, что ты просишь… или то, что сочтет нужным.

Разозленный, Ильмарин стукнул кулаками по одеялу.

– Ты опять не понимаешь, ма! Постарайся просто послушать.

Гисла кивнула.

– Я очень сильно хотел поиграть в лабиринт, чтобы он был мой и ни с кем не делиться. А Ангус очень сильно хотел носуху, он год просил у родителей, чтобы ему разрешили. Ни у кого в классе зверушек нет, ты же знаешь. Вот мы и поменялись с ним. Не переживай, Фуксе сейчас хорошо, ее балуют, гладят и выпускают в сад. А потом мы поменяемся назад, уговор!

Камень с души. Огромный камень в огромную гулкую пропасть.

– При чем тут Медный король, милый?

– Я боялся признаться – вдруг ты расстроишься, станешь ругаться. Вот и ляпнул первое, что придумал.

– А дедушкины часы?

– Потерял. Взял с собой в школу и потерял в раздевалке, отстегнулась цепочка, и всё. До сих пор жалко.

– А душевед?

– Ну ма… Я говорил, что он идиот? Верит всему, как маленький. В следующий раз скажу, что собираюсь стать смотрителем Маяка вместо мага из зверуинов.

– Ты и вправду собрался?

– Ма… мама, что с тобой? Мама, ты плачешь?

По смуглым щекам Гислы катились слезы, она беспомощно утирала их ладонью.

– Я никогда в жизни не видел, чтобы ты плакала. Думал, ты не умеешь.

– Еще как умею, видишь, сырости напустила, – всхлипнула Гисла. – Сейчас перестану, глотну водички, и все пройдет. Я люблю тебя, милый.

– И я… ма.

Он ни разу за десять лет не сказал «люблю».

Гисла подлила в кружку отвара, подбросила дров в печь, смыла слезы и вернулась к мальчику. Сын прижался к ней, доверчивый и теплый. Совсем как она когда-то жалась к маме, выздоравливая после долгой болезни.

– Рассказать тебе сказку, Иль?

– Раньше ты их не рассказывала. А другим мальчикам и рассказывали, и читали. Я думал, потому что я проклятый ублюдок.

– Забудь это скверное слово! У меня очень много работы, мы бы не выжили, если б я не работала. Зато сегодня никто нам не помешает, правда?

Ильмарин кивнул и потер кулачком глаза.

– Слушай, милый! Жил на свете маг, по прозванию Бродячая искра. Он складывал печи в домах, в которых гостил подолгу. И однажды…

Утихающий дождь еле слышно стучал по стеклам. Сонные волны лениво бились о темную гальку. Фитилек лампы тихонько потрескивал, то вспыхивая, то опять угасая, тени приплясывали по стенам. Мыши шуршали и переругивались в кладовой, семейка чиркунов свила гнездо в шкафу, и птенцы робко попискивали оттуда. Тысячи книг заполняли глубокие стеллажи, они пахли кожей, сыростью и библиотекой, они ждали заботливых рук и внимательных глаз хозяина.

Мать и сын сидели рядом в старинной башне ферского Маяка.

Медный король не имел власти над ними.

Трудно определить жанр романа «Ведьмин век»: пожалуй, это не городская фэнтези, но магический реализм – то есть довольно близкий к нашему мир, в который встроена некая дополнительная система координат, не просчитываемых привычными методами. Есть в нем ведьмы: потенциальные (это некое врожденное свойство) и инициированные, причем только после инициации в них просыпается по-настоящему опасная сила. А есть и навь – пришельцы, точнее, пришелицы из мира мертвых. Ведьмами занимается Инквизиция, нявками – служба чугайстеров: друг с другом у них отношения… сложные, скажем так. Впрочем, взаимоотношения этих персонажей и с рядовыми жителями того мира – тоже не простые. Особенно если кому-то из этих жителей посчастливилось (точнее, наоборот) соприкоснуться с одними из мета-персонажей «Ведьминого века»…

По меньшей мере двое из героев этого рассказа в исходном романе тоже есть. Только здесь, в рассказе, они моложе на лет пятнадцать… Один из них – Клавдий Старж, будущий Великий Инквизитор… А второй герой… Как вы думаете, кто это?

Каникулы закончились неожиданно, как бывает всегда. Только что звенел последний звонок, впереди – бесконечное лето и бесконечная свобода… и вдруг оказывается, что лето пролетело, а вместо свободы тебя ждут алгебра, геометрия, физика, прочие заумные науки. Невесть зачем нужные, когда любой, кто хоть раз слышал твой голос, знает, кем ты станешь во взрослой жизни.

В последний день августа Феда, Станка и Люра убежали на реку пораньше.

– Девочки, у вас завтра торжественная линейка! Вы хоть форму погладили? – кричала вдогонку тетя Алия, родная мама Станки и приемная Феды.

– Мы успеем! Вечером!

На берегу реки у них было секретное место, маленький пляж под обрывом – там, где Матица, устав разбрасывать широкие ленивые петли, сворачивает на юг к морю. Люра была трусихой, потому плескалась на мелкоте. Зато Феда со Станкой сплавали даже к противоположному берегу, где до горизонта расстилались бескрайние виноградники округа Эгре. Они так увлеклись, болтая о пустяках, что не заметили, когда течение снесло их за излучину. Пришлось потрудиться, возвращаясь. Станка выбилась из сил, то и дело отставала, и Феде приходилось поджидать двоюродную сестру. А когда они наконец добрались до пляжа, оказалось, что там гости.

У берега стоял плот. Бревна аккуратно связаны, оранжевая палатка посередине, руль на корме. Хозяева плота, два долговязых парня, один – в клетчатых шортах и майке, второй – с голым торсом, в просторных плавках, обступили забившуюся под обрыв Люру, что-то обсуждали, посмеиваясь. Парни были незнакомые и почти взрослые, лет по шестнадцать-семнадцать. Третий, помладше, в закатанных по колено джинсах, стоял у кромки воды, тискал в руке какие-то цветные лоскуты, вглядывался в реку. Заметил головы Феды и Станки, осклабился, крикнул приятелям: