Мечта идиота - Щепетнов Евгений - Страница 1

Маша в очередной раз протерла пол, макнула тряпку в ведро, с отвращением стряхнула с рук пышную пену (пришлось брызнуть в воду моющее средство) и критически осмотрела дело своих рук. Пойдет! Мокрое пятно скоро высохнет, и в гостиной будет пахнуть только чистотой и садовыми цветами. Как и раньше.

Вспомнив про цветы, Маша подошла к двери, закрытой перед допросом пленника, и распахнула ее настежь. Распахнула и замерла – откуда-то из темноты, из-за угла появилась страшная чернокожая морда. К этой морде было приделано тело – худое, длинное, и в руке это тело держало что-то серебристое, по виду очень напоминающее здоровенный нож. И за спиной этого тела просматривались еще как минимум двое или трое – пониже и поплотнее на вид.

Нападающий ухватил Машу за шею длинной рукой с широкой, как лопата, ладонью, перекрыв ей дыхалку и лишив возможности закричать, поднять тревогу, и Маша с отчаянием подумала о том, что сейчас ей придет конец. Сейчас этот здоровенный острый нож вонзится в ее гладкий, плоский животик, который так нравится шефу – он сказал, что животик Маши идеален и что он видел такие красивые женские животики только на картинках, изображающих фитоняшек.

А потом она представила, что эта толпа уродов добирается до ее божества, до ее любимого и вонзает нож ему в грудь – спящему, беспомощному. Грузят все деньги в свою дурацкую тачку и живут со всем удовольствием, вспоминая в минуты веселья, как здорово они «окучили» этих тупых русских лохов. И такая ярость охватила Машу, что ей вдруг стало на все плевать – и на нож, который будто завис в воздухе, остановленный пошедшим медленно временем, и на количество нападающих, вылезающих из темноты. Она уже знала, что умрет, но умереть ей хотелось с честью, уничтожив как можно больше врагов! И только так! Как умерли тысячи ее предков, храбро сражавшихся с противником и героически погибших. Маша нанесла удар ногой – резко, как ее когда-то учили. Мае-гири пяткой в солнечное сплетение от девушки, которая часами зависала в тренажерном зале, – это не поглаживания чернокожей проститутки! Это очень больно!

Рука на горле сразу ослабла, нож, который был направлен в подвздох, чиркнул по боку Маши, обжигая, как раскаленным железом, но она этого даже не почувствовала. Прямой удар кулаком в переносицу противнику – многократно отработанный и резкий – вырвал из его глотки хрип, а из носа – брызги крови, запачкавшие только что вымытый пол. Это еще больнее, чем ногой в солнечное сплетение. Носовой хрящ ломается, а перед глазами вертятся огненные круги, мешая рассмотреть противника и практически полностью выводя из строя на пару секунд.

И этих пары секунд Маше хватило, чтобы прыгнуть к стулу, на котором лежал «глок», схватить его и открыть стрельбу по лезущим в окна и двери боевикам.

Все произошло так быстро, так неожиданно, что нападавшие не успели начать стрелять, а может, у них и вообще не было огнестрельного оружия, только дубинки и ножи. Зачем поднимать лишний шум, если вас шесть человек, а внутри виллы, и это совершенно точно, – маленькая шлюшка и ее любовник? Тем более что мужчину надо обязательно захватить живым, иначе как он расскажет то, что интересует нападавших? Например, где лежат деньги.

Но Маша всего этого не знала. Пока не знала. Большой черный пистолет дергался в ее руках, посылая злые пули в тех, кто решил уничтожить ее мечту и любовь, а когда патроны закончились, она схватила стул, подняла его, как пушинку, и бросилась вперед с яростным криком:

– А-а-а! Убью, суки!

Но не добежала. Загремели выстрелы откуда-то позади нее, и стул от неожиданности вывалился из ее рук, а нападавших смело с дороги стальной метлой автоматных очередей.

Маша с всхлипом осела на пол, чувствуя голым задом холодную влажную поверхность паркета. В глазах темнело, грудь яростно вздымалась от прогоняемого через нее ставшего горячим воздуха, в затылке билась кровь, и ей как-то сразу стало жарко, будто она оказалась в жаркой бане.

– Ты в порядке?! Эй, Маша, очнись! Очнись!

Широкая ладонь легонько шлепнула ее по щеке, но этого «легонько» хватило, чтобы голова мотнулась в сторону, а глаза перестали быть стеклянными и начали видеть все происходящее вокруг.

– Я… в порядке! – выдавила из себя Маша и с трудом поднялась на ноги. – Кто? Что?

– Похоже, что наш приятель подсуетился, – мрачно бросил Константин Петрович. – Или еще откуда-то ветер дует. Чертовы Багамы! Маш, ты как себя чувствуешь? Сильно болит?

И она тут же почувствовала боль. Болел бок, по которому скользнул нож, болела левая грудь, на которой откуда-то взялся наливающийся кровоподтек. Вся левая сторона тела была залита кровью – то ли своей, то ли брызнувшей из противника. Который, кстати, лежал неподвижно на пороге и не подавал признаков жизни.

Шеф подошел к ней поближе, положил на пол короткий автомат, ухватил Машу обеими руками и стал вертеть, как куклу, внимательно осматривая со всех сторон. Потом удовлетворенно хмыкнул и сообщил:

– Нормально. Жить будешь. И даже красоты не потеряешь. Царапина на боку, несколько ушибов. Молодец! Произвожу тебя в лейтенанты!

Маша вяло улыбнулась и пошла к стулу, бессильно присела на него, положив руки на колени, и замерла:

– Что будем делать, Константин Петрович? Шум! Небось соседи-то полицию вызвали!

– Сейчас я осмотрю тела на предмет обнаружения подранков – кого-то ведь надо допросить? Узнать, откуда гады взялись. Потом тела отсюда уберу…

Маша не спросила, куда он их уберет, она почувствовала, что спрашивать это не нужно. А Константин Петрович продолжал:

– Кровищу мы быстренько вытрем. Замоем. Если полиция сюда придет – тут все чисто и красиво. Я стрелял аккуратно, только по цели, стекла и двери не зацепил. Да и ты умудрилась не разбить ни одного стекла. Только сделать надо все быстро, как можно быстрее. Сможешь мне помочь?

Маша только молча кивнула, хотя и хотела сказать, что для него сделает все что угодно. Просто у нее не было сил ни на что. Выложилась в поединке.

Он часто ездил один. Не потому, что не любил компании коллег. Давно уже сложился определенный круг людей, с которыми ему было легко – и пообщаться, и достаточно долго ехать в замкнутом пространстве автомобиля. Совместимость – так вроде это называется? Это когда не хочется убить соседа после трех дней путешествия в тесной жестяной банке внедорожника.

Однажды все-таки «попался» – поехали втроем с незнакомым Константину человеком, вроде как врачом-реаниматологом. Так вот тот оказался сторонником теории заговоров, и самым главным заговором оказался заговор евреев против всего человечества. И при этом евреи, как оказалось, со слов этого соратника Менгеле, – это не люди, а потомки рептилий. И потому строят козни всем людям. А особенно тем, кто умен и прознал про их гнусные замыслы!

И вот такой бред – два дня подряд.

Константин долго терпел эти дурацкие рассказки, а потом спокойно, стараясь сохранить присутствие духа, спросил у сторонника теории заговоров – видел ли тот себя в зеркале? А если видел, не похож ли реаниматолог на типичного «еврейского гусара»?

Этот человечек на самом деле был по внешности вылитым евреем! Ну так, как их представляет непросвещенная общественность: небольшого роста, смуглый, черноволосый, с большим носом и курчавинкой в волосах!

Так-то Костя особой терпимостью не отличался, впрочем, как и ксенофобией (все-таки родился в советское время!), но выбрасывать из машины на ходу этого нациста считал не совсем правильным деянием. Не поймут! Чревато! Опять же – товарищ привел, неудобно как-то перед ним…

Путешествие закончилось тихо-мирно, никто никого не убил и даже не покалечил, а еврея-нациста Костя больше уже никогда не видел. И слава богу!

Смешно, но и старый товарищ Паша, через которого, собственно, Костя и познакомился с адептом теории заговоров, с этим типом тоже потом больше не общался. Сказал – наелся досыта этого дерьма. Что, впрочем, очень даже ожидаемо – Костантин со всяким дерьмом не дружил, и приятели у него вполне приличные люди.