Чужая жизнь (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 42

— Ты же говорила, что он словно варвар в постели, — угадала причину моего недоумения Агнесса.

Я кивнула, а в голове ветер. Я всё-таки чего-то не поняла. Почему Берте было больно? Что с ней делал Алиас? И отчего в душе так горько? Мысль, что Алиас занимался любовью с Бертой, неосознанно удручала. Хотя я не имела права на чувство ревности. Это же я пользуюсь им, её мужем, а не она у меня его отбила. Отложив вилку, схватилась за бокал с игристым вином. Как же я запуталась. Так запуталась, что в голове полная мешанина.

— Детка, он же тебя бил, — сочувственно кивая головой, продолжила Агнесса. — Я видела пластырь у тебя на носу. И тональный крем тому подтверждение.

Я чуть не подавилась вином, наконец, понимая на что она намекала. Я так надеялась, что в библиотеке было достаточно темно, но оказалось подруга у Берты глазастая.

— Давай выпьем, чтобы наши мужья не разорялись! — выдала тост Агнесса и выпила вино в три глотка.

Мы пили снова и снова под рассказы Агнессы о том, как над ней измывается муж. Он не просто не давал ей достаточно средств, он даже отказался покупать скайт. У меня-то был, а вот у неё даже не предвидится.

— Мой тоже сказал, что больше не купит, — нашла очередную причину пожаловаться на Алиаса.

— Жмоты, — выругалась Агнесса, и мы опять выпили. Я старалась не злоупотреблять.

— Кстати, я не поняла, что за бред твой нёс по поводу амнезии? — через полчаса распития вина вспомнила Агнесса об Алиасе.

— Это он так всех отшивает, чтобы не выпускать меня из дома. Ты просто моя спасительница, куколка, — сочиняла на ходу, дожёвывая последний лист салата.

Чувствовала я себя при этом откровенной сволочью. Столько уже гадостей об Алиасе наплела, что было паршиво. Зато узнала, что Берта с унжирцем развлекалась давно, и что у них было всё серьёзно. Хотя Агнесса, конечно, считала, что он со мной из-за денег.

Список о призрачном любовнике пополнился ещё одним пунктиком — он беден. Хотя, может, просто альфонс. Как-то это не вязалось с представлениями об идеальном мужчине Берты. Вот никак. Или же он с ней был не из-за этого?

Агнесса допила бокал, взглянула на комфон.

— О, нам пора!

Расплатились с официантом каждая за свой заказ, проведя (я чёрной картой, а Агнесса золотой) по скану, и покинули ресторан. В этот раз мы направились в клуб, как и обещала подруга Берты, который находился на унжирской станции. Для этого нам пришлось пересесть в заказной скайт, который Агнесса вызвала заранее. Через полчаса полёта, в течение которого я слушала сплетни о каких-то общих подругах, мы выпили ещё. Я понимала, что зря, но вызывать подозрения не могла.

Сама станция была небольшая, всего пять уровней. Ей бы больше подошло опреление «база» или «корабль». Агнесса уверенным шагом от бедра вела меня по оживлённым коридорам, расточая улыбки, кому-то постоянно маша рукой. Я тоже улыбалась, шла с ней рядом, боясь потеряться. Кого тут только не было! Земляне, унжирцы и даже нонарцы. Здесь только не было манаукцев! Хотя нет. Всё же попадались красноглазые представители своей расы, только их было очень мало, единицы. И те, кого мы видели, скорее, были охранниками, чем любителями праздника жизни, царящего на станции.

Агнесса завела меня в дверь под вывеской «Малиновый рай». Почему малиновый, я поняла не сразу. Только потом, когда заметила, что в интерьере господствовал именно этот цвет. Но так как в помещении было достаточно темно, то и не сразу сообразила.

Обещанный стриптиз был! Причём сразу с порога! И стриптиз показывали гости, а не работники этого заведения. Меня оглушила дикая музыка. В воздухе витал странный аромат. Агнесса, схватив меня за руку, уверенно вела к лифтам. На одном из них мы добрались до вип-ложи практически над сценой.

Вип-зона состояла из нескольких лож, которые окружали сцену, а на ней творилась бесстыдная оргия. Несколько унжирцев рвали на себе одежды и, покрутив их над головой, вызывающе дёргая бёдрами, кидали их беснующейся публике.

— После этих наши выступают! — прокричала Агнесса, садясь на диванчик. — Нонарского? — спросила она у меня, указывая на панель заказов.

— Нет, давай, что в ресторане пили. А то вырублюсь, так и не увижу ничего, — ответила, вспоминая реакцию организма на нонарский алкоголь. И опять открылось ещё одно. Берта пила нонарское вино! Причём просила его у Алиаса.

— Давно, что ли, не пила?

— Год, — выдала ей. — Говорю же, бедный землянин попался.

— Понятно. Тогда я себе нонарского, а тебе унжиское шампанское «Рассвет».

— Хорошо.

Кричать было дико сложно. Музыка резала слух. Ничего в том, что вытворяли унжирцы, не видела прекрасного. Хотя они всегда славились утончённостью в манерах и хиты обычно у них лиричные, а тут… Заказ поставил перед нами робот-официант, мы расплатились с ним тут же, таковы были правила заведения.

Я решила, что нужно продолжить расследование и с тоской признала Агнессе:

— И всё же я скучаю по лапусику.

Она обернулась ко мне и предложила ему позвонить.

— Номер не запомнила, комфон отобрали, — начала уныло перечислять.

— Значит, не судьба, — выдала Агнесса и обернулась к сцене, так как музыка, наконец, затихла.

— Дамы, милые наши дамы, сейчас на эту сцену выйдет трио «Любовь без границ»! Поприветствуем их!

Зал взорвался, и Агнесса вскочила с дивана. Я тоже стала аплодировать, с любопытством ожидая появления местных звёзд.

Сцена погрузилась во тьму, затем ярко вспыхнули прожекторы, и на подиуме оказались три унжирца. Абсолютно голые под лёгкой тканью юбок. Они стояли, расставив ноги на ширине плеч, а руки держа за головой. Агнесса завизжала. Я скептически окинула взглядом стройные, подтянутые тела. Их мужские органы были с явными признаками боевой готовности. И тут грянула музыка, медленная, лиричная. А мужчины начали свой странный танец, который больше подходил женщинам, а никак не мужикам. Но меня поразила пластика: руки, словно не имея костей, создавали волну, пальцы выгибались под странным углом. От каждого шага разноцветные юбки порхали вслед за своими хозяевами. Агнесса села на диван, и я тоже.

Никогда не видела подобных танцев. Завораживающе красиво, нежно, а затем чувственно. Мне казался в каждом движении призыв подойти, пасть к ногам, целовать.

Тряхнув головой, заметила, что и Агнесса смотрит на унжирцев влюблёнными глазами. Я снова взглянула на трио. У каждого был свой цвет волос: зеленые, красные и оранжевые. Женоподобные лица были доведены до божественной красоты косметикой. Золотистая кожа выглядела гладкой, ровной. Тонкие пальцы, узкие бёдра. Я опять поплыла, наблюдая за тем, как двигаются бёдра, как вздрагивают и шевелятся гениталии, прикрытые прозрачной тканью.

Неожиданно я поняла, что хочу их. Всех троих сразу. Дикая мысль, странное томление и голова закружилась. Я встала, сжимая виски.

— Ты куда? — рявкнула на меня Агнесса и вскочила с дивана. — Я первая.

Она смело забралась на стол и прыгнула прямо на сцену. Я думала, она разобьётся, но Агнессу поймали сильные руки унжирца, и она оказалась прижата к его крепкому торсу.

Я удивлённо смотрела, как и остальные хотели повторить манёвр безумной подруги Берты, но вокруг сцены поднялся защитный стеклянный барьер. Агнесса оказалась отрезана с актерами от зрителей. Унжирцы обступили её, чтобы за несколько секунд полностью раздеть. Я смотрела и не могла поверить. У меня в голове не укладывалось, как она спокойно позволяла им себя гладить. Один обнял её со спины, и зрительницы взвыли. Агнесса выгнулась, потянулась за поцелуем, и тут же взмыла вверх, поднятая унжирцами, так и не получив желаемое. Мужчины держали её с трёх сторон, широко раздвинув ноги и руки, кружили, показывая зрителям женщину во всей её природной красе. Затем поставили на ноги. Двое продолжали держать за руки, а третий опять подошёл к ней со спины, ткань его юбки упала на пол, а Агнесса запрокинула голову. Он брал её на глаза у всей публики, медленно двигаясь в такт музыке. Я поняла, что всё, больше не могу. Я заводилась от этого представления. И трясущимися руками позвонила мужу.