Зимняя сказка (СИ) - "Stacey" - Страница 35

Граф подскочил с кровати и поторопился в коридор.

— Но зачем? — успела спросить его в спину Маргарет.

— Просто не перечьте мне сейчас, прошу, — он захлопнул за собой дверь и бегом направился на первый этаж.

С тех пор, как у него в замке появились посторонние, они принесли с собой смуту, беспорядок, и невозможность выспаться которую ночь подряд. У Элжерона еще не бывало такой сумасшедшей встряски зимой, и уж точно не случалось, чтобы он устроил пожар на собственной кухне. Спустившись на первый этаж, он услышал взволнованные женские голоса. Еще бы, Алиса наверняка подняла всю прислугу. Элжерон ворвался на кухню, запыхавшись от бега, и обвел безумным взглядом всех собравшихся, отчего те тут же утихли.

— Пожар потушили? — спросил он, хоть и сам увидел, что пламени не было, а почерневший стол был насквозь мокрым.

— Да, сэр, потушили, потушили, — прокряхтел откуда-то Томас. Он вылез из-под тумбы и вытер руки тряпицей. — Потоп я тоже предотвратил. Что здесь стряслось посреди ночи?

— Здесь было нечто, — нервно ответил Элжерон. Он скрестил руки на груди и уставился в пол. — Оно было здесь, на кухне. Огромное и черное…

— Франческа? — подала голос молоденькая горничная, Сесили, которую Элжерон принял на работу только этой осенью. У нее были пушистые русые волосы и милый курносый носик. — Я когда впервые ее увидела, так испугалась, что будь моя воля, и не только бы пожар с потопом устроила!

— Нет, Сесили, это была не Франческа! — рявкнул на нее граф. Девушка вздрогнула и потупилась. — Алиса, ты же видела, оно пробежало мимо тебя, а следом из кухни вышел я, ты стояла там, я тебя видел!

Алиса степенно вышла из окружения прислуги и прокашлялась.

— Сэр… я не видела никого, кроме Вас. Я вышла на несусветный грохот, а следом увидела пламя и бьющую из разломанных кранов воду.

— Как же? Алиса, быть не может! — воскликнул граф, взмахнув руками. — Оно было огромное! Около десяти футов в высоту, сутулое и сплошь черное!

— Сэр, — с укором в голосе перебила его старшая горничная, — Вам почудилось что-то. Вечером кухарка сказала мне, что Вы ворвались на кухню и демонстративно воткнули в этот злополучный сгоревший стол нож, чем несказанно ее напугали. И что от Вас пахло опиумом. Вы снова курили этот наркотик. И после этого у Вас начались гал… галюк…

— Галлюцинации? — зашипел на нее Элжерон.

— Да. Вам почудилось что-то. Мы Вас не осуждаем…

— А кто вы такие, чтобы иметь право осуждать меня? — граф надменно нахмурился и покачал головой. Алиса тихо охнула на это замечание и отступила. Элжерон поджал губы, обводя взглядом свою прислугу. И почему он считал, что к ним стоит относиться как к равным? Так его учил отец. Что люди равны, будь они графьями, королями или нищими. Природа равняет, создавая всех одинаковыми. И теперь горничная его отчитывает за учиненный пожар, унижая при всех за то, что он курил опиум. Элжерон поднял подбородок и прищурился. — Приберите здесь все, — холодно произнес он, отчего все присутствующие в комнате поникли. — Томас, утром я поеду в деревню по делам, и ты там же закажешь мне новый кухонный стол у столяра. Алиса, пересели компаньонку мисс Кинсрайт в ее спальню, чтобы за ней был присмотр. На этом все.

В кухне стояла гробовая тишина, нарушаемая только редкими каплями, протекающими из крана, и едва уловимым ухом потрескиванием. Элжерон подошел к столу и хлопнул по нему ладонью, заставив прислугу вздрогнуть.

— Вы плохо его потушили. Внутри древесины тлела искра, — произнес он, загасив спрятавшиеся остатки пламени, которые имели все шансы начать пожар заново, когда никого уже не будет рядом. Он перевел взгляд на Алису. — Выполняйте мое указание, — напомнил он, приподняв брови. Женщина встрепенулась и поспешила прочь из кухни. Ее тапочки прошаркали в сторону лестницы для прислуги, и Элжерон пошел следом за ней, чтобы вернуться к себе. Он бросил взгляд на проход, в котором они столкнулись ранее. Нет, Алиса однозначно не могла пропустить существо мимо себя. Что если только он мог видеть его? Но куда этот дух подевался дальше? Почему вошел в комнату Маргарет и исчез? И, в конце концов, что он позабыл на кухне?

Элжерон остановился посреди коридора третьего этажа. Сонная компаньонка Маргарет нехотя перебиралась в ее спальню, а Алиса несла ее одеяло и подушку. Граф, на мгновение задумавшись, подошел к компаньонке.

— Доброй ночи. Простите, я не запомнил Вашего имени…

— Виолетта, — чинно кивнула ему женщина. — Могу ли я помочь Вам, граф МакЛавингтон?

— Да, не могли бы Вы зайти к Филиппине и проверить, в порядке ли она?

— Конечно, сэр, — ответила Виолетта. Она повернулась к Алисе и добавила: — Я скоро приду, помогите мне, пожалуйста, устроиться в спальне баронессы.

Компаньонка в сопровождении графа подошла к двери спальни Филиппины и постучала. Ответ последовал не сразу, и Элжерон успел начать беспокоиться, но женщина, в конце концов, открыла. Она выглядела на удивление бледной и осунувшейся, словно не спала не один день.

— Вы в порядке? — спросил граф из-за плеча у Виолетты.

— Что-то случилось? — с трудом ответила Филиппина, приложив ладонь ко лбу.

— Зашел проверить, как Вы. Вы приболели?

— Да, что-то мне нездоровится… — пролепетала женщина, закатывая глаза. В обычной ситуации Элжерон был решил, что она притворяется, но сейчас он ощущал исходящую от нее слабость. — Думаю, мне нужно поспать — и все пройдет…

— Если Вам что-то понадобится, обратитесь к прислуге. В крайнем случае, передайте через них просьбу мне, и я постараюсь оказать Вам посильную помощь.

— Нет-нет, я справлюсь, — тихо ответила Филиппина и, не дожидаясь обмена вежливостями, закрыла дверь перед носом у Виолетты. Та повернулась к графу и произнесла:

— Как видите, у миссис Кинсрайт легкое недомогание. Полагаю, из-за смены климата. Здесь, в Шотландии, он более суровый и сухой, чем в Лондоне. Такое уже случалось, когда мы были в дороге. От чрезмерного переутомления миссис Кинсрайт иногда ощущала слабость и головокружение, но покой ей всегда помогал.

— Хорошо, — с сомнением кивнул Элжерон. — Будьте добры, присмотрите до утра за Маргарет. Возможно, Вам придется поселиться в ее комнате. Некоторые вещи вызывают у меня опасения, и я бы хотел, чтобы она была под круглосуточным присмотром. Но, как понимаете, нормы приличия не позволят мне самостоятельно это сделать.

— От лица Кинсрайт, я бы хотела выразить Вам признательность за помощь и благодарность за понимание, — степенно ответила Виолетта.

— Скажите, а Вы не замечали связи? — осторожно спросил граф. — Не бывало такого, чтобы Маргарет и Филиппине становилось плохо примерно в одно время?

Виолетта округлила на него глаза, затем шумно прокашлялась, отчего Элжерон смутился.

— Да, простите, вопрос неуместный. Доброй ночи, — пробормотал он себе под нос, наспех ретировавшись в свою спальню. — Фру-Фру, ты не спишь? — позвал он, садясь на кровать и зажигая свет.

— Нет, — та спустилась по столбику к нему с потолка. — Почему ты такой чумазый?

Элжерон приподнялся на кровати, заглянув в зеркало на стене. Права щека была покрыта черной сажей, и он принялся вытирать ее ладонью.

— Ты ведь тоже ничего не видела и не слышала, верно? — спросил он.

— Нет, я спала у тебя на кровати.

— Потому я запрещаю тебе спать на моей кровати. Ты должна быть в своем углу, в том паутинном ложе, которое ты сплела. Чтобы ощущать все движения в замке и докладывать мне, если что-то не в порядке. А не дрыхнуть без задних ног на мягком покрывале. Мне сейчас нужно узнать, не съехала ли у меня крыша, а я даже у тебя не могу спросить, что происходит в моем собственном замке, пока я сплю. Вчера ты также ничего не слышала, и я не знал, что делала Филиппина на кухне. И был ли там кто-то еще. Сегодня я гонялся не то за духом, не то за собственной галлюцинацией!

— Я бы не почувствовала галлюцинацию, — отметила Франческа. — Или духа. Это ж ты общаешься с природой. А я — обычный большой паук, ничего более.