Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 31

— Не смогу так, — простонал он и поднял меня.

Он развернул меня спиной к себе, заставляя опереться руками о кровать.

— Прогни спину- приказал хрипло, горячая ладонь надавила на поясницу.

Я послушно выполнила приказание.

Чуть раздвинула ноги и послушно прогнула спину.

— Если будет больно скажи, — предупредил Седой.

— Я буду осторожным, — выдохнул мне в затылок, поглаживая мягкие складки моей плоти.

От возбуждения тело начало дрожать.

Мужская плоть прижалась ко входу во влагалище. Слегка надавив, Сергей медленно вошел в меня. От новых ощущений я задохнулась. Аккуратно, чтоб не причинить боль, он входил и снова выходил, наполняя меня до краев. В некоторые моменты мне казалось, что я не могу вместить его в себе. Словно предугадывая это, он подключал свои пальцы, играл на моем клиторе, сжимал грудь, заставляя снова и снова, меня забываться.

— Я хочу, чтобы ты кончила. — не попросил, потребовал.

— Да, — прошептала я, слишком измученная, слишком изнывающая от его прикосновений.

Еще один нажим, еще одна ласка и его движение внутри. Я чувствую, что больше не в силах терпеть, и начинаю громче и громче стонать, и, наверное, шептать его имя.

— Я жду, девочка.

Как только его голос произносит мое имя, тело содрогается в конвульсиях, и я кончаю. Еще несколько быстрых толчков и Седой замирает, изливаясь в меня. После уткнувшись лицом в мои волосы, опускается мне на спину.

— Ты. Такая, горячая девочка.

Я засыпаю, под его нежный шепот.

Вспоминая тот период, я знаю что это были самые счастливые дни моей жизни. Совершенные мгновение счастья. Однажды я закрылась от людей, заперла свою душу на множество замков, потому, что не знала более сильной защиты от боли. А когда было больно, научилась перематывать эмоции, не обращать внимания на них. Я просто хотела жить, спокойно, свободно. Пусть я не сильная, но моё существование имело ценность. Убранный дом, помытый пол — ничтожный жест, но я маленькая девочка которой было по силам это сделать. И тем самым повлиять на свою жизнь. Научится готовить суп из одной картошки — ничего не значит, но значит еду для двух ртов. Моя мама — которой я была не нужна, и в то же время нужна больше всех, потому что кроме меня некому было остаться рядом. И если не я, то кто? Каждый шаг, каждый жест — всё имеет смысл, даже когда кажется, что его нет. Правда, что жизнь стоит того, чтобы просто жить.

Но сейчас я не существовала, я жила. Что можно сделать с человеком любовь, внимание, забота. Не знать ласки, и получить ее в неисчислимом количестве. Каждый день слышать голос, от которого щемит в груди. И можно обманывать себя. Отрицать свои чувства. Но рядом с ним, приходит ощущение словно я раньше не жила вовсе.

Не проходило больше пары часов в дневное время, чтобы я не получила смс. Даже просыпаться доводилось отнюдь не по будильнику, а по звуку входящего сообщения приблизительно такого содержания "Оденься тепло. Целую", "Надеюсь, зонт у тебя есть, или захватить свой?", а засыпать под его голос. Мы много гуляли и пили кофе в разных кафешках. А еще он, практически силком, заставлял принимать разные мелочи: ластик, который не отличишь от ириски, перчатки, потому что свои я все время забывала, умопомрачительный тубус для кистей. На возражения и отказы у парня всегда был верный способ убеждения — целовать, не обращая внимание на глазевших прохожих. С легкостью оторвав от земли, не отпускал, пока я не была готова на все. От происходящего еле хватало времени на занятия и выполнение хоть каких то уроков. Близились выходные, которые уже распланировал Сергей, и неожиданно состоялся неприятный разговор с мамой.

Я допивала чай, одной рукой отвечая на очередное сообщение. Хлопнула дверь, оповещая, что она вернулась с ночной смены. Обычно наше общение в схожих обстоятельствах ограничивалось "привет-пока", "не забудь вынести мусор" и все в этом роде.

Но в этот день она села напротив, и, устало стягивая шейный платок, произнесла:

— Привет, доча.

Я вздрогнула, редкое "доча" меня насторожило. Не сказать, что я переживала о каких-то последствиях данного разговора, родительское влияние к моему совершеннолетию было нулевым, но ее появление не предвещало ничего хорошего.

— Привет, мам, — Я оторвалась от экрана и мило улыбнулась, ожидая дальнейшего развития разговора.

— Я знаю, — она немного замялась. — Ты не считаешься с моим мнением, но все же я хочу поговорить насчет парня, который приезжает за тобой на машине.

Мысленно я закатила глаза, понятно, что соседки уже донесли, какого ухажера Томка "заимела", странно только, что раньше не оповестили. Но что-то в ее тоне насторожило, и я ответила:

— Мы просто встречаемся. Пока ничего такого.

Ее пальцы стали поглаживать поверхность стола, собирая невидимые пылинки.

— Он приезжал ко мне на работу.

Чашка дрогнула в моих руках.

— Кто? — Наверняка мама что-то путает, но сердце пропустило несколько предательских ударов.

— Твой… Как бы сказать… Ну, Сергеем представился.

Нехорошее предчувствие сжало грудную клетку, позволяя холоду проникать в середину, пробираясь под самую кожу. Не обращая внимания на реакцию организма я спросила:

— Зачем?

Мамины глаза забегали по кухне, на лице промелькнуло смущение. Она выдохнула и продолжила:

— Томочка, ты знаешь, я никогда не могла понять твоих отношений с Валентином. Как вы познакомились, что между вами общего. Были догадки, но всего лишь догадки, тем паче я видела, что вы друзья, не больше. Ваше поколение… более свободно смотрит на такие вещи, но…

Краска хлынула к моим щекам, я молча продолжала слушать.

— Твой теперешний парень… ведь это так не похоже на тебя, — она посмотрела многозначительно в мою сторону. Было заметно, что разговор ей дается нелегко.

— Мама, просто скажи, что он хотел.

Немного помолчав, она все же выдохнула:

— Предлагал денег.

— Каких денег? — почти прошептала я.

Мама недоуменно посмотрела в мою сторону и уже бодрее продолжила.

— Он сказал, что теперь заботится о тебе, и все что нужно — это сообщать ему о любых материальных трудностях и предстоящих расходах.

— Что еще он сказал? — Неожиданно все тело заполнила свинцовая тяжесть и захотелось завернуться в одеяло, чтобы унять дрожь.

— Он не много говорил. Вообще впечатление от него… — она скосила глаза, следя за реакцией. — Не очень. Пришли вдвоем. он и еще один. Поздоровались, потом "твой" спрашивал, как жизнь и работа. А после говорит, мол, я вашей дочери парень. Мы сейчас вместе, хочу, что бы она, то есть ты, ни в чем не нуждалась. Знаешь, я еще удивилась, все таки я мама и такое пренебрежение… Ни тебе "здрасьте", ни нормального разговора…

Словно добавляя всей ситуации драматизма, весело запиликал телефон, милой мелодией, которую я поставила накануне на звонки от Сергея.

Включив его в режим вибро я повернула лицо к маме.

— Спасибо, что сказала. Последний вопрос, — ты брала какие-то деньги от него?

После разговора с матерью я с одной стороны обрадовалась, что она не взяла деньги. Это было бы предательством с ее стороны. Она не предала. А Седой, да. Прийти к единственному родному человеку, что бы КУПИТЬ. Что может быть более унизительным, чем указать бедному на его бедность? Я видела это унижение в глазах мамы, хотя она их старательно отводила. И это чувство ничтожности передалось мне подкожно. Парень которого я впустила в душу, не посчитал нужным даже спросить мое мнение. Что будет завтра? Как мне себя вести дальше? Сможем ли мы быть вместе, будучи абсолютно разными? Моя действительность была всегда тоскливой, банальной, наполненной бесконечной борьбой за выживание, за существование Томы-студентки, Томы- дочери, Томы-девушки. А Седой обладал деньгами, положением, авторитетом, и упивался этим. Он никогда не ставил нас на равные позиции. Особая неуловимая манера ленивой уверенности, понимание собственной власти. Ко всему, что происходило в моей жизни, по какой — то причине он относился снисходительно. Может Развлекался? Ему было скучно?