Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 60

— Скучал по тебе. — Он шумно вздохнул над моей макушкой и тут же отпустил, а у меня внутри появилось разочарование, недосказанность. Хотелось снова подставиться под его руки. Но я начала с усиленным вниманием рассматривать покупки.

Тут был светлый спортивный костюм, гольф, юбка, свитшот, кроссовки и балетки точно моего размера. Две футболки. Носки, нижнее белье, колготы и чулки. В другом пакете набор всего что нужно девушке. Крем для лица и рук, бритвенный станок, ежедневные прокладки, шампунь, маска для волос, щипчики для бровей. И даже маникюрный набор.

Я и забыла, насколько Сергей меня изучил.

— И еще одно, он вышел в коридор и вернулся со свертком. — в нем оказался скетчбук с линовкой, шариковые ручки, линеры и карандаши.

Я покраснела, начиная улыбаться, совершенно рефлекторно поддалась желанию и прошлась ладонями по плотным листам. Испытывая желание тут же сделать первый эскиз. Очнувшись, я с недоумением, удивлением посмотрела на Сергея.

— Не спрашивай. Продавец сказал, что это штука самое удобное для рисования… — он на минутку замолк, видимо вспоминая, и продолжил, — трехмерных объектов.

Он всматривался в мое лицо, словно ища на нем мои чувства. Я покраснела сильно, и от этого взгляда, и от чувства благодарности, и от восторга. Это был коктейль ощущений, который выбивал почву из-под ног. Господи, что со мной творится. Я отвернулась, перебирая, складывая вещи, и тут вспомнила, что даже спасибо не сказала.

Избегая смотреть на него негромко сказала.

— Спасибо, Сережа. Мне очень приятно.

Черты Седого смягчились, взгляд стал светлым и теплым. Очевидно планируя меня добить, слегка наклонился. Его дыхание защекотало мне ухо, когда он доверительным тоном он прошептал

— Пойдем на кухню. Мне срочно нужна еда.

Отстранившись он улыбнулся.

Я хотела с ним поговорить. Честно настраивала себя на разговор. Но пока мы готовили еду, жарили мясо, нарезали овощи, говорить было неудобно, особенно на такую серьезную тему. Потом было вино и Седой мне рассказывал о замечательном фильме, который посмотрел. О нелеком выборе в магазине, смешном продавце в отделе канцтоваров. Я не решалась перебить его. Даже удивительно, что всегда молчаливый, он сегодня и слова не давал мне вставить. Потом вымыв посуду, мы переместились к телеку смотреть фильм.

Прошло больше половины фильма, мы допили вино и сидели рядышком. Я вздрогнула, когда рука до этого свободно лежавшая на спинке кровати вдруг переместилась, превратилась в объятие.

— Тома… девочка, — зашептал Седой, практически в губы, но всё ещё не касаясь. И может быть именно поэтому, что он не касался, у меня внизу стало все ныть.

— Скучал по тебе целый день.

Он приблизился к моему лицу, а я часто заморгала, понимая…

— Расслабься. Я ничего не делаю. Только… Вот… поцелую.

Губы накрыли мои, скользнули, раскрывая, чтобы соприкоснуться с языком, но не давая толком понять и опробовать.

— Просто поцелую. Ничего не будет, — пообещал Сергей, отстраняясь, пока я тушила пожар внутри, пытаясь анализировать. — Расслабься, маленькая.

Губы вернулись на место, забирая, подчиняя и лишь сообразив, что в момент секундного отстранения он накрыл мою грудь ладонью. Но говорить, перечить, я уже не могла. Я ничего уже не могла, потому что это было нереально, волшебно. Ладонь скользнула в пространство живота, потом ниже. Когда его пальцы коснулись резинки трусиков, стягивая их, я хотела отодвинуться. Но тут его пальцы надавили на чувствительную точку, и я просто застонала ему в губы, выгибаясь навстречу. Тем самым давая ладони воспользовавшись этим движением проскользнуть внутрь до конца, пальцы оказались внутри. Всё на что меня хватило это стонать в рот Сергея, пока он, не прерываясь ни на секунду, ласкал меня пальцами, ладонью. Одновременно сильно целуя шею, прижимая к себе, впечатывая мое мягкое тело в свои стальные мышцы. Его жаркий шепот мутил мое сознание хуже вина.

— Красивая, сладенькая девочка…

Уверенно и в то же время трепетно, он ласкал меня все быстрее.

— Кончи для меня, маленькая…

Именно это чувство. Ощущение, чужой нежности, бережности. Оно кажется, подкосило меня окончательно, потому что, потянувшись к Седому навстречу я инстинктивно обняла его, перебирая судорожно пальцами его колючий затылок, крепкую шею. Ощущая под своими ладонями, широченные плечи, бугры мышц, сильные предплечья способные свернуть косяк.

Сергей оторвался, вскинул голову, смотря так, как, наверное, на меня не смотрел ещё никто. Как описать глаза, сияющие любовью и смутной нежностью? В светлых глазах, словно отобразилось солнце. И этим солнцем была я?

— Я люблю тебя…

Он накрыл мои губы своим ртом, завладевая им безраздельно. Одновременно и губами, и языком, и пальцами внутри. Сергей заполнял меня собой со всех сторон, и в какой — то миг, я поняла, что кончаю, улетаю от желания плакать или смеяться, или умолять или молиться ему… Я просто задохнулась, от своих ощущений. И когда мое сознание рассыпалось на миллион осколков, и мир потерялся в ощущениях, влажных прикосновениях, запахе мыла и моих стонах. Вот сейчас я чётко осознала, что Седой это мой мир.

Когда я открыла глаза, то уже лежала рядом с Сергеем. Он пальцами улаживал мои пряди за ухо. И смотрел так…что даже если Седой для меня всего лишь мир, то, наверное, я для него целая вселенная, потому что нельзя так смотреть на человека, которого просто любишь. И я уплыла, как воздушный змей, отдающий ветру свой последний полет, позволяя Седому снять футболку, забираясь пальцами до ключиц, груди, выцеловывать у горла, обводить языком плечи, живот, бедра.

Мужские губы оставляли влажные дорожки по всему телу, мужским пальцы гладили каждый участок моего тела. А я тихо постанывала от удовольствия, поощряя его поглаживаниями, умоляя сама, не зная о чём.

Его пальцы снова увлажнили меня.

— Я хочу тебя…

Эти слова долетели словно из тумана.

— Тома… — повторил снова, умоляюще.

Я кивнула, изъясняясь жестами, потому что сил говорить просто не было.

И он задвигался, заполняя меня собой до краев. Как Бог, двигался, вырисовывая бёдрами замысловатые узоры, размашисто вбивая меня в кровать, отстраняясь, с силой входя снова, заставляя стонать и выгибаться от каждого движения, подаваться навстречу.

И мы растворились друг в друге, каждый растворяя себя в другом. Как будто сейчас совершенное мгновение счастья. Мгновение, которое нельзя выразить словами, в котором можно лишь задохнуться от полноты момента.

Мы лежали без сил, и Седой прижимал мою макушку к своей щеке. Поглаживая большим пальцем скулу.

— Тома, — вполголоса позвал Седой.

Я развернула свое лицо к нему.

— Ты, наверное, хочешь поговорить.

Как он понял, как догадался, прочитал мои намеренья — не было ответа. Словно он обладал силой чувствовать и считывать меня. Как открытую книгу. И его разговоры за ужином, его трепетные ласки все это, чтобы отвлечь меня от мыслей, и заставить сконцентрироваться на нас, на наших чувствах. Показать любовь, которую я отказывалась принимать, признавать. Окунуть меня в этот вихрь эмоций, безжалостно разбивая все мои терзания, сомнения об скалу нашей страсти. Нашей одержимости друг другом. Я глубоко вздохнула.

— Да, хотела. Про нас, про Валентина, свадьбу…

Седой вздрогнул, я ощутила его дрожь. Но свои объятья парень не разжал, не давая мне встать или отвернуться. Прижимая к себе сильными руками. Внезапно я поняла, что это страх. Страх, услышать о моей любви к другому, о возможности выбора между ним и… Он боится моих слов и боится своей реакции на них. И не словами, руками, прижимая к себе, умолял, пытался достучаться в мое сознание. Что вот я, рядом, ты меня любишь и должна наконец-то подтвердить свои чувства. Он вкладывал свою невидимую боль, в металлический зажим, которым сейчас притягивал мое тело к себе.

Тишина звонкая, и одновременно оглушающая, слышно каждый наш вздох. Словно и дышим мы одновременно.