Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 9

— Я хочу с тобой заняться сексом. А ты выбирай, будет это добровольно и только со мной, или же со всеми. Даю тебе три дня на решение. — Прочеканив эти слова, он закрыл за собой дверь оставив меня одну в полной темноте.

Я помню как шла, придерживаясь за стену. Коридор почему то совсем не освещался. Как несколько раз чуть не подвернула ногу, пока не оказалась перед входом в нашу спальню. А потом, неожиданно, меня накрыло плотной материей, ее колючее прикосновение подсказало мне, что это шерсть. Скорее всего, это ужасное интернатовское одеяло, только без пододеяльника. Чувствовались как минимум три пары рук, одно мгновение и я на полу, все те же руки удерживали меня. Первый удар пришелся в голову, потом ниже бедра, живот, подбородок. Снова и снова. Били сразу несколько человек, и наверное ногами, ведь бить лежачего удобнее ногами? Не знаю. Из-за удушья одеяла, которое не давало возможности получить глоток воздуха, определить было невозможно.

Смех… удар… смех.

— Вот шлюха!

— Сучка!

— Потаскуха!

Снова удар, еще один.

Теперь удары нашли мою голову, наверное, я не смогу долго без воздуха? Или смогу? Кричать от тупой боли между ребрами было невозможно, или я кричу? Но почему-то я не слышу своего голоса, смех слышу, а себя нет. Меня перевернули и снова удар, кто-то стянул одеяло и я почувствовала плевок, он растекся по голове, и немного слюны попало на лицо.

Боль пронзила с новой силой, удар пришелся на этот раз в затылок. И вдруг наступила спасительная темнота. Все утратило свои очертания, исчезло прикосновение колючей материи, смех, паника.

Такая холодная и успокаивающая вещь эта темнота, а я и не знала. Она словно любила меня и жалела. Она избавила тело от страдания, унесла его далеко-далеко, за пределы того ужасного места, где сейчас уничтожали меня. Она дала возможность отдыха для воспаленного разума. Здесь никого не было, никого, кто бы меня мучил, унижал, издевался. Последняя осознанная мысль, промелькнувшая в голове "Вот бы навсегда остаться в этой темноте".

Опять я чувствую прикосновение, о нет… не нужно… я хочу остаться здесь, я не хочу назад. Я не хочу боли, я боюсь, я не хочу…

— Очнись, Тома, очнись.

Хм, знакомый голос. Все равно, панику мне не преодолеть. Тело болит и глаза не могу открыть. Во рту пересохло. Я не хочу возвращаться, я трусиха и всегда ею была. А если я открою глаза мне придется посмотреть своим страхам в лицо.

— Может ей воды? Не, ну и доходяга. Голос звучал встревоженно и зло одновременно. Уже два часа прошло, еще никак не оклемается, — присоединился к нему еще один только уже громче.

— Дай воды лучше.

Пшик — и лицо соприкоснулось со струей холодной воды, она затекла в нос, уши, под вырез на шее. Реальность вошла в сознание. Запах интернатовской комнаты, скрип половиц и пружин кровати. Стук дождя по оконному стеклу. Медленно я открыла глаза, вокруг было темно, значит ночь. Из коридора падал луч неяркого света, освещая моих соседок по комнате, двое из которых сидели рядом, остальные лежали в своих кроватях. Даже в этой полутьме я поняла, что все с напряжением смотрели в мою сторону и чего то ждали. Я прислушалась к своим ощущениям. Было ужасно холодно и мокро, вода пропитала верх платья, и затекла за шиворот. Голова раскалывалась, хотелось пить.

— Ты как? — одна из девушек протянула мне полотенце, смоченной водой. Я подняла руку и поняла, что локоть разрывает от боли. Подняла полотенце и вытерла засохшую кровь под носом.

— Нормально все, — наконец то ответила я.

Прислушалась к своим ощущениям. Как же мне сейчас все равно. Я желаю только вернуться назад в то спокойствие, которое было всего лишь пару секунд назад. Но сознание вернулось окончательно, к моему сожалению.

Наверное прошло несколько часов, прежде чем я смогла прийти в себя. Девочки переложили меня в кровать. Кто-то заботливый снял обувь, от воды, которой меня обильно поливали, подушка и покрывало было влажным. Одна из девочек это заметила и отдала мне свое одеяло. Я натянула его на себя, укрывшись с головой, но так и не смогла согреться. Озноб, головная боль и ломота в мышцах, не позволили мне заснуть. Когда я засыпала, а точнее, проваливалась в сон приходили видения, перекошеные лица, звуки ударов и ухмылка Сергея. После этого вздрагивала и просыпалась. Первое время лежала, не понимая, почему я здесь и через мгновение память снова возвращала все события. Унижение, боль, обида накрывали сознание снова.

Танцы на стеклах — танцы не для слабых!

Танцы без правил, ты так не смогла бы!

Танцы на стеклах — я бы не исправил!

Рассвет не принес изменений. Я лежала и смотрела в стену. Тело болело так же сильно, хотя следов от побоев не было. С виноватым видом и завтраком, я была настолько слаба, что не смогла спустится вниз, пришла Марина. Держа в руках несколько бутербродов, она заговорила с печалью в голосе. Мне же было все равно, но ее видимо мучило чувство сострадания.

— Тома, пожалуйста, поешь.

— Зачем? — я даже не взглянула на нее и на поднос с едой.

— Слушай, я знаю кто это сделал. Они из-за Сергея, — Почему я не удивлена?

— Вероника, ну, ты ее помнишь, брюнетка, на него имела планы. Они вроде как пара, по крайней мере она всем так говорила. А тут ты… Вся школа в шоке. Никак нельзя было предположить, что он на тебя запал. Люди видели и доложили ей, что ты лично Седого в подсобку потащила. Все выглядело так, словно ты в койку к нему прыгнуть захотела.

Меня от слов подруги передернуло.

— Марин, мне все равно, кто и почему, — я закрыла глаза. — А ты, пожалуйста, уйди, прошу, просто уйди.

— Тома, не глупи, ну с кем не бывает. Ты новенькая. Наши порядки не знаешь. Разборки из за пацана, тем более такого как…

— Марин, — перебила и наконец я посмотрела ей в глаза. — Поверь, мне все понятно, просто мне плохо. И ты, — я запнулась. — Ты не сможешь помочь.

— Может ты попытаешься и объяснишь? Избили тебя, но это еще не смертельно, — она решила взять измором.

— Не смертельно. — Повторила я, с грустью в голове.

Я не представляла, как можно описать ситуацию. Местному подонку не нравится то, что я из себя представляю. И лучший способ меня "обломать" сделать подстилкой для себя, или для своих дружков. А завтра ему опять что-то не понравится, и вообще пойду по рукам!? Но даже если этого не произойдет, каждый желающий сможет ночью избить меня с помощью того шерстяного одеяла, которым я сейчас укрыта. Что я должна была сказать?!

— Тебе нужно пожаловаться Сергею, — судя по всему Марину осенила нужная мысль. — Я точно знаю, он к тебе неравнодушен. И заступится, сделает так, чтобы это не повторилось.

— Не равнодушен?! — ее слова заставили меня улыбнуться. — Если это так зовется, — улыбка перешла в нервный смех.

— Что между вами произошло, Тома?

— Абсолютно ничего. Я считаю что Седой подонок и только из-за него все мои неприятности. И он хорошо все понимает, и с большим удовольствием упивается всей ситуацией. И, да, уверенна, ждет, когда я приползу за его защитой. Марина, всё, чем ты можешь мне помочь, это просто не поднимать тему Сергея со мной.

Мне не хотелось делать подруге больно, но я не знала, как мне ее оградить от тех неприятностей, что окружили меня. Я одела маску безразличия, но под ней все мое естество умирало, и я была убеждена, что существует только один выход, который устроит меня. И ей об этом выходе я не могла сказать.

Незаметно наступил полдень. План, который до этого никак не мог принять четкую форму, наконец-то созрел в уставшем мозгу. Завтра воскресенье, и мне ничего не стоит взять пропуск домой. Мама знает, что я в школе, значит не будет волноваться. А волновалась ли она вообще последнее время обо мне? Легче сейчас просто отмахнуться от грустной мысли. Не хватало в этот момент думать еще и о матери.

Я открыла свой невзрачный гардероб, понимая, что для того, что я собираюсь сделать, прихорашиваться нет смысла. У меня было несколько приличных вещей, но выбор пал на синий, заношенный до дыр свитер, джинсы и старую холщовую куртку. Помимо одежды, взяла лишь плеер, он был мне другом во всех непростых моментах, и он оказался единственной вещью, без которой я не могла уйти. Закрывая шкаф, взглянула на отражение в мутном зеркале. На худом, бледном лице, ярким пятном выделялись темные огромные глазища. Девушка напротив выглядела совсем уж жалко.