Пришедшие издалека - Хват Лев Борисович - Страница 31

— Титус, вы не забыли о своей завтрашней лекции? — спросил Скотт.

— Помню. А не думаете ли вы, что они все захрапят, слушая меня, — сказал Отс, кивнув в сторону товарищей, окруживших шахматных бойцов.

— Это зависит от вас. Уход за лошадьми — тема интересная, живое дело. Ведь не менее десяти человек будут сопровождать пони.

— Титусу следует включить в свой доклад что-нибудь оригинальное, — прогудел Мирз.

— В двадцатом веке самое оригинальное — это быть не оригинальным.

— Кто это придумал? Титус?

— Ну да, Оскар Уайльд.

— Оба они…

Отс был немногословен и изображал старого педанта, которому все наскучило, но часто сбивался с подчеркнуто научного тона на простую речь… Говорят, будто коневоды, тренеры, жокеи, наездники и прочие знатоки этого дела рождаются с задатками лошадников. Неверно! Как и других специалистов, их обучают, воспитывают. Конечно, лучших результатов добиваются люди, увлеченные своей работой.

Обращаться с животными надо спокойно, твердо и терпеливо; окрики могут вызвать нежелательные воспоминания у других лошадей, они взволнуются и причинят неприятности. Вероятно, вам приходилось видеть всадника, который орет на брыкающегося коня — «Гей!» Смешно, не правда ли? Знаю это по собственному опыту — сам орал… Память предупреждает лошадей о предстоящих событиях. Известно много случаев, когда рысаки и скакуны теряли аппетит и проявляли крайнее возбуждение еще до бегов или скачек, к которым их готовили; они не забыли обстоятельств, связанных с прошлой борьбой…

Многие, в том числе Скотт, с азартом занялись фотографированием. Понко охотно помогал любителям, прочитал лекцию об искусстве фото и показал новые диапозитивы. Вышел второй номер журнала, подготовленный Черри. Метеоролог Солнечный Джим ежедневно запускал на длинном шнурке небольшой воздушный шар с прибором, отмечающим температуру разных слоев атмосферы; бывало, шар отправляли в свободный полет и прибор снижался на парашютике, но найти его удавалось не всегда. Зимовщики приносили с мыса Ройдса пачки иллюстрированных газет и журналов 1908 года, доставленных «Нимродом»; старую прессу расхватывали. Вспоминались не столь давние события… Губительный тайфун над Японией… Беспорядки в Северной Африке… Восьмидесятилетие Льва Толстого…

— Слушайте!.. «Сенсационный план французского авиатора… Агентство Гавас передает заявление известного конструктора летательных аппаратов Луи Блерио: „Я готовлюсь к беспосадочному перелету на новом аэроплане своей конструкции из Франции в Англию через Ла-Манш. Полагаю, что смогу развить скорость до 70 километров в час и покрыть весь путь за тридцать минут“», — громко прочел Черри.

— И это не было агентской «уткой», — заметил Уилсон. — Помните, какой шум поднялся, когда Блерио перелетел в Англию? Думали, аэроплан — игрушка, вроде воздушного змея, и вот — пожалуйста… Надеюсь, наши молодые, Пристли, Дэй, Гран, увидят и не такие победы техники.

Доктор повернулся к Скотту:

— А вы верите в будущее авиации?

— Я мало компетентен в этом, Билл, но развивается она необычайно быстро, успехи ее неоспоримы. Где-то я читал предсказание Роберта Пири, что летательные аппараты станут могучим орудием в исследованиях и с помощью их будет окончательно покорен Северный полюс. Это можно только приветствовать.

— Не исключено, что и над местом, где мы сейчас находимся, когда-нибудь пролетит дирижабль или аэроплан, — мечтательно произнес Боуэрс. — Вы скептически качаете головой, Титус? Позволю себе напомнить, что лишь заведомые консерваторы упрямо отрицают любое новшество.

— Правильно, Пташка! — поддержал Дэй. — Возьмите хотя бы автомобиль. Он быстро входит в быт, а давно ли многие шарахались от него, говорили, что у этой машины вызывающий вид. Вот как обстоит дело, Титус.

— Чего вы на меня накинулись! — обиделся Отс. — Ведь я-то думал о прусских генералах, болтающих насчет своих мирных дирижаблей, этих самых «Цеппелинов». Не верю я прусскому миролюбию!

— Титус ударился в политику, это ново, — удивился доктор.

Вошел нахмуренный Мирз, глазами отыскал Скотта:

— Собираюсь с Дмитрием на мыс Хижины, хочу провести телефонную линию к дому «Дискавери».

— Вижу, вас тяготит даже наша скудная цивилизация. Но ведь и телефон явление того же порядка.

— Трудно мне долго находиться в одном месте.

— Что ж, Мирз, в этом случае непоседливость заслуживает поощрения. Предоставляю вам полную свободу действий… А смогут упряжки перевезти на мыс Хижины тонну фуража?

— Собаки справятся, но, разумеется, не сразу…

Понтинг и Гран весь следующий день фотографировали айсберги и вернулись на зимовку не одни.

— Жулик нашелся! — объявил Понко.

— Одна из лучших собак!.. Где же пропадала она целый месяц?

— Нам это неизвестно, а Жулик не желает рассказать, — отшутился фотограф. — Видели бы вы, как он обрадовался! Пес прыгал вокруг нас, ластился. От него попахивает тюленьим жиром, на гривке запеклась кровь. Полагаю, он совсем недавно наелся после основательной голодовки: брюшко у него толстое, а хребет заострен.

— Пес, верно, убежал далеко в горы и заблудился, не мог найти дорогу, — сказал Геров. — А начальник думал — Жулик совсем пропал, жалел его.

По утрам Скотт наведывался в конюшню. Лошадей кормили вволю и тренировали вовсю. Но выдержат ли они тяжелый путь по ледникам? Начальник часто напоминал, что даже в лучшем случае после глетчера Бирдмора людям придется самим тащить сани.

Кто же пойдет с ним на полюс? Самые выносливые, стойкие, сильные. Уилсон и Боуэрс — бесспорные кандидаты. Нет слов, чтобы рассказать о старом друге Билле, такой цельной личности он никогда не встречал. О чем бы ни шла речь, заранее знаешь, что совет Уилсона будет дельный и разумный. А его мягкий юмор и тончайший такт!.. Генри Боуэрс превзошел все ожидания, чудо — не человек! Ничто, видимо, не может повредить его закаленному маленькому телу, никакие лишения не устрашат его. У Боуэрса недюжинный ум, феноменальная память, он бесценный помощник и надежнейший товарищ. Лоуренс Отс, наш Титус, мало говорит, но много делает, он весельчак, прикидывающийся меланхоликом, разочарованным Чайльд-Гарольдом XX века, это в моде у некоторых молодых людей. Титус доброжелателен, все его полюбили. И еще — квартирмейстер, военный моряк Эдгар Эванс, трудолюбивый, заботливый, терпеливый, с неистощимым запасом всяких забавных историй…

Зимовщики говорили, что выбор справедлив: Дядюшка, Пташка, Титус и Эдгар Эванс заслужили право на поход к полюсу. А участвовать во вспомогательных партиях каждый сочтет честью.

В эти партии Скотт включил одиннадцать зимовщиков: Аткинсона, физика Райта, Черри, квартирмейстеров Патрика Кэохэйна и Томми Крина — закадычного друга Эдгара Эванса; Мирза и Герова с их упряжками; мотористам Дэю и Лэшли будут помогать лейтенант Эванс и стюард Хупер.

К исходу сентября Скотт, Боуэрс, Эдгар Эванс и метеоролог Симпсон вернулись из двухнедельного путешествия по Земле Виктории. Они отвезли припасы на склад Западной партии геолога Тейлора, за десять дней прошли 280 километров, почти трое суток отсиживались в палатке, застигнутые пургой. У мыса Берначчи нашли много кварца, пронизанного жилами медной руды. Скотт отыскал образец с тремя кусками меди.

— Хоть я и не геолог, думается, что это месторождение пригодно для разработки, — заметил он. — Не скоро люди разведают недра Антарктиды, а о добыче ее природных богатств пока можно только мечтать…

В проливе Мак-Мёрдо на несколько километров протянулась невысокая ледяная стена.

— Пожалуй, здесь язык ледника, он поразительно похож на конец глетчера, спускающегося с Эребуса в море, — сказал Симпсон. — Верно, Пташка?

— Да ведь это он и есть, точнее — часть знакомого нам Ледникового языка. Перед нами, Солнечный Джим, айсберг, оторвавшийся от глетчера Эребуса.

На вершине плавучей горы путешественники увидели небольшой склад фуража, устроенный в начале года, и путевые вехи.

— А помните, как именно на этом месте мы одно время хотели зимовать, — задумчиво произнес Скотт. — Странное вышло бы плавание! Эта часть Ледникового языка находилась в пяти милях от мыса Эванса, а теперь — в сорока…