Жнец - Лисина Александра - Страница 29

— Г-господин маг… — пролепетал кабатчик, грузно оседая в снег. — Я н-не виноват…

Я вздернул его за шкирку и поставил на разъезжающиеся ноги.

— Откуда у тебя это?! — рыкнул, дернув его за оплывший палец. Но перстень снять так и не сумел — стоило мне его коснуться, как толстяк в голос взвыл, весь побледнел-посинел-позеленел. После чего клещами вцепился в мою руку, а когда я приставил к его горлу лезвие секиры, еще и обмочился. — Говори, тварь! Живо, не то обрежу к демонам собачьим!

— Не надо, господин маг! Не снимайте! Умоляю! Я все расскажу!

— Говори, — процедил я, демонстративно качнув в ладони секиру. Лицо кабатчика после этого исказилось до неузнаваемости, а потом он обвис на моей руке как тряпка, вскинул покрытое потом лицо и быстро-быстро залепетал:

— Он мне в наследство достался… от бати… говорят, если его надеть, никакая нежить тебя не тронет! Не знаю почему… не спрашивал никогда… но батя зря не скажет! Он на этом такие деньжищи сколотил… знаете, сколько во Тьме барахлишка магического припрятано?! А сколько можно взять из домов, пока хозяева спят?! Следов ведь в реальном мире не остается: как пришел, так и ушел — никто не увидел. Потом что взял — продашь, денюжку в копилку положишь. Затем снова продашь и глядишь — приданое дочерям уже наполовину собрал…

— Откуда перстень взялся у твоего отца?!

— Не знаю, господин маг! — истово прошептал мужик. — Всеми светлыми богами поклянусь, он не говорил! Слышал только, что от деда получил! А тот еще от кого-то… но подробностей мне не сообщали! Только про плату сказали: кому и сколько я должен буду за него заплатить!

Я чуть не сплюнул в снег.

— Что тебе, денег было мало? Барыжил недостаточно рьяно?

— Да кто ж меня спрашивал-то? — испуганно пробормотал толстяк. — Если бы я отказался, меня бы сразу и похоронили. В гробу. Как остальных. А я что, не человек, что ли? Может, я и торговал краденым… может, у меня в трактире и столовались все окрестные бандиты… но я ведь тоже жить хочу, господин маг! А чтобы жить, приходится выбирать: или ты, или тебя!

— И чем же ты расплачивался за свободный проход на темную сторону? — процедил я.

— Д-душами, — сглотнул толстяк, а у меня потемнело лицо. — По двое в месяц, не меньше. Раз в год хотя бы одного мага, но обязательно надо было добыть. И всех в клетку… под замок. И ни в коем случае не заходить туда до следующей партии. Когда от старых ничего не оставалось, тела я сжигал, а потом закладывал новые…

Фол! Двое за месяц! Как минимум раз в год маг! Это сколько же народу в том подвале перемерло?!

— Как ты узнавал, что в клетку можно войти?

— На стенах иней пропадал, господин маг. И в коридоре становилось не так холодно.

— Отец твой тоже расплачивался за привилегии оставаться живым на темной стороне?! — рыкнул я, едва сдерживаясь, чтобы не удавить этого хряка.

— Д-да, — всхлипнул кабатчик. — И не только он.

— Что значит, не только?!

— То и значит, г-господин маг. В каждом, почитай, районе у меня собрат по несчастью есть. У каждого такой же перстень — издалека узнать можно. Кому жребий выпадет, тот в ближайшие годы и платит за всех дань. Остальные в это время отдыхают, делают свои обычные дела, заодно присматривают на всякий случай, кого можно без лишнего шума принести в жертву. Потом меняемся. Зато у нас, почитай, вся местная братва собирается. Наводки спрашивают, процент регулярно отстегивают… и я давал что просили. Да, давал! — снова всхлипнул толстяк, когда я ухватил его за глотку и чуток придушил. — А как не дашь — жить-то надо?! Кто отказывался тянуть жребий, первым в гроб попадал! А у меня семья! Дети малые…

— Заткнись, — выдохнул я, шалея от того, что узнал. — Заткнись и не смей мне говорить про семью! Кому ты продавал души, сука?! Кто платил тебе за чужие души?!

— Н-не знаю! — пискнул кабатчик, когда мои пальцы сжались вокруг его горла сильнее. — Не видел их никогда! Только трупы потом сжигал!

— И на их место живых подкладывал?! — скрипнул зубами я. — Девчонку из «Щипаного гуся» твои люди похитили?!

— Да, — плаксиво сознался кабатчик. — У меня информаторы на всех постоялых дворах, вот на той неделе один и сообщил, что есть подходящая магичка на примете. Мол, приезжая, молодая, города совсем не знает… я к ней человечка-то подослал. Он амулет ей в карман подбросил. Ну, она следующей ночью сама ко мне и пришла.

— Что за амулет?!

— Под стойкой у меня лежит, — съежился жирдяй. — Маленький такой, на монетку похож. У кого в кармане хотя бы день пролежит, тот к ночи разум потеряет. Себя забудет, на темную сторону уйдет… сам. Как крыса — на зов волшебной дудочки. Где ту монетку для него заговорят, туда и придет. Жаль только, монетка лишь один раз срабатывает. Потом приходится новую доставать.

Я недобро прищурился:

— И много у тебя таких монеток?

— С каждого трупа сыплются, — шепотом сознался толстяк. — Иногда по две бывает, и тогда я в следующий раз двоих стараюсь в один гроб подложить. Если монетка медная, значитца, можно обычную жертву принести. Если серебряная, то надо всенепременно мага искать.

— С юным герцогом Искадо ты поэтому связался? Тебе две серебряных в последний раз выпало?

— Д-да, господин маг, — истово закивал он. — Первый раз за тридцать два года. Только-только жребий вытянул, и сразу на тебе подлянку. Сперва я решил: все — конец мне пришел. Самому придется в гроб укладываться, ибо где я им столько магов за раз и без шума добуду?! Но пару недель назад один из информаторов донес, что подбросил монетку какому-то одаренному сопляку на рынке…

Кабатчик тяжело вздохнул и понурился.

— Необученный он еще. Совсем дурной. Вот и прицепился к первому встречному, не посмотрев, кто и во что одет. Даже лица не запомнил, идиотина, зато гордился собой… пока Громых его не удавил. Я ждал-ждал, когда мальчишка ко мне пожалует, а он все не шел и не шел. Я и не знал поначалу, кто это. Подумал, что сопляк мою монетку-то нашел да и выкинул. И успокоился, старый болван. А когда время для жертвы подошло, а мы так второго и не нашли… когда в самый последний миг этот сорванец в пижаме все-таки появился… просто камзолы он не носил одни и те же! Тот, куда монетка попала, почти две недели в шкафу провисел! И вот недавно его снова надели, а монетка-то и сработала. Представляете?! И что я должен был после этого делать? Обратно его отправить, беспамятного, чтобы весь ГУСС потом на дыбы взвился? Или удавить пацана, когда у меня уже сроки горели?!

Я с трудом заставил себя отвести лезвие от жирной шеи.

— И как часто вы бросаете жребий?

— Каждые двенадцать лет, господин маг. Таковы правила.

— Когда его вытянул ты?

— Почти два года тому, — вздрогнул он и тяжело плюхнулся на землю, когда мои пальцы без предупреждения отпустили его ворот, а подгибающиеся коленки отказались держать грузное тело. — Поэтому и мучаюсь теперь с вами…

— Два года, — медленно повторил я, со смешанным чувством глядя на барахтающегося в снегу человека. — Двадцать четыре души, смерть которых лежит на твоей совести. А до этого сколько их было? Сколько циклов ты успел захватить?

— Один, — непонимающе замер толстяк. — Но в тот раз все прошло хорошо, господин маг. Время кормежки всегда одинаковое — около полуночи. И если правильно подгадать с посетителями, то никто не заподозрит неладного, если один или два из них не вернутся к столу.

Я на мгновение прикрыл тяжелые веки, а потом тихо спросил:

— А знаешь, кому ты все это время прислуживал, тварь? Догадываешься, кому продавал соседских детей и стариков?

— Да какая разница? — пробормотал этот урод, отведя глаза. — Своя шкура небось ближе к телу. А я тех людей, почитай, живыми-то и не видел.

— Ты заключил сделку с нежитью, — сухо известил его я. — И годами кормил ее людскими душами в надежде, что тебе оставят твою. Ты знаешь, кто такие вампиры? Неужто не догадывался, каким образом они питаются, раз убирал за ними трупы?!