Жнец - Лисина Александра - Страница 30

На губах толстяка появилась просительная улыбка.

— Пощади! — прошептал он, жалобно косясь на кончик секиры. — Клянусь жизнью, я все потом отмолю! Все грехи! Все ошибки! И за тебя тоже замолвлю словечко! Каждый день поминать в молитвах стану! Только опусти, Родом тебя прошу! Не бери лишний грех на душу!

Неожиданно в моей голове прозвенел тревожный звоночек — это подходило к концу время, которое я отвел для истощенного мальца и добытых мной амулетов. Через несколько ударов сердца эти запасы закончатся, и тогда юный герцог умрет.

— Опусти… — едва слышно повторил кабатчик, когда я сжал челюсти. — Богом молю — не губи отца трех дочерей и их единственного кормильца!

Секира в моей руке задумчиво дрогнула, а затем ткнулась острым кончиком в землю.

— Проваливай.

— Род тебя не забудет, благодетель! — просиял кабатчик. Жирные щеки расплылись в льстивой улыбке, в глазах загорелась надежда. — Спасибо, святой человек! Век твоей доброты не забуду! Жизнью клянусь!

После чего проворно вскочил, поклонился едва ли не до земли. Приглушенно охнул, схватившись за поясницу. Но все же отвернулся и торопливо похромал прочь, даже не заметив, как за окном ближайшего дома мелькнула и пропала гибкая тень.

Когда он удалился шагов на тридцать, смирно сидящая в сугробе кукла вопросительно пискнула. Но в погоню не ринулась. Только проводила быстро удаляющегося человека недоверчивым взглядом и передала через поводок что-то вроде: «Хозяин, как же так?!»

Я молча отвернулся и направился в обратную сторону, мысленно отсчитывая последние оставшиеся юному герцогу мгновения. И удовлетворенно кивнул, когда позади раздались короткий вскрик, торжествующий рык сразу на несколько голосов и звуки раздираемой плоти.

Я же говорил — времени у герцога осталось немного, поэтому тратить его на такую мразь я не стал. Да и метка убийцы в ауре мне не нужна. На такого, как я, привлеченная большим количеством артефактов нежить напасть не осмелится — для тварей я сейчас сродни моргулу. Или умруну, от которого следует держаться подальше. А вот разгуливающий во Тьме человек — легкая добыча. Особенно после того, как я изменил свойства кольца одним несложным заклинанием.

— Забери у него перстень, — не оборачиваясь, бросил я, услышав сзади довольный щелчок. — И будь осторожна — скоро сюда пожалуют маги. Тебя не должны опознать по следам.

Кукла, судя по звуку, прямой тропой прыгнула в гущу пирующих гулей. Оттуда раздался испуганный писк, звучный хруст, словно Мелочь, не мудрствуя, просто откусила мертвецу палец. Затем звуки пиршества возобновились. А вскоре неподалеку снова простучали костяшки и послышалось тихое урчание.

Когда же я вынырнул в реальный мир, оказалось, что у нас появилась новая проблема — неподалеку от того места, где появился я, неожиданно обнаружилась лишняя кучка снега. Так, словно незадолго до моего возвращения кто-то еще успел сходить на темную сторону и незримой тенью поприсутствовать при нашем разговоре с толстяком.

Кто это был — догадаться несложно: возле сугроба, зябко кутаясь в промерзшую насквозь куртку, стоял бледный как покойник Тори. А рядом валялся разбитый визуализатор, при виде которого я остановился и всерьез призадумался, как же теперь быть.

Какое-то время мы молча стояли, глядя друг другу в глаза и каждый думая о своем. Я был занят оценкой ущерба, который мог нанести моим планам любопытный юнец. Тори, судя по решительному лицу и сдвинутым бровям, пытался понять, какова будет моя реакция на его появление.

— Что с Робертом? — наконец спросил я, решив начать с самого простого вопроса.

Тори неловко переступил.

— Приехали люди из ГУССа. Темные и один светлый. Целитель. Я передал мальчика ему. На тот момент Роберт еще дышал, хотя энергия в амулетах почти закончилась.

Очень хорошо. Значит, мои расчеты были верны и мальчишка все-таки выкарабкается.

— Я пошел за вами, чтобы узнать, не нужна ли помощь, — добавил Тори, с вызовом вздернув подбородок.

— И как? — невозмутимо осведомился я. — Узнал?

— Похоже на то. Хотя я не все расслышал, да и увидел далеко не все, что планировал.

— Досадно, когда предел видимости визуализатора составляет всего тридцать шагов, да? — посетовал я, краем глаза подметив, как у парнишки сжались челюсти. — Меня больше интересует, как тебя отпустили люди из ГУССа? Ты же, по сути, единственный вменяемый свидетель.

И вот тогда Тори неожиданно отвел взгляд.

— Они и не отпускали. Я сбежал. Сказал, что буду ждать их главного за стойкой, а пока они возились с Искадо, выбрался из дома через темную сторону.

— И тебя не засекли? — не поверил я.

— Им было не до меня, — буркнул парень, по-прежнему не поднимая глаз. — Они с теми придурками возились, которых вы побили. Кто-то из них не вовремя пришел в себя и поднял шум. Пока его успокаивали, маг, который должен был за мной следить, отвлекся. Потом кто-то из людей Корна полез в подсобку и нарвался на ловушку. Пока ее обезвреживал, умудрился повредить несущую балку, так что там едва крыша не рухнула. Моему охраннику прилетело по голове. Он упал. Вот я и удрал, пока мужик не очухался.

Я покачал головой:

— Уму непостижимо. Мы со всем разобрались, злодеев повязали, все им на блюдечке готовое преподнесли, но и этого оказалось недостаточно. По наши души народ что, приехал ушибленный на голову? Или они все как один косорукие?

На губах Тори промелькнула вымученная улыбка.

— Не знаю. Никогда их раньше не видел.

— А кого тогда видел? — нейтральным тоном осведомился я, бдительно посматривая по сторонам, чтобы не пропустить еще одного нечаянного свидетеля.

— Вас видел, — проворчал парень, глянув на меня исподлобья. — Но больше все-таки слышал. Этот урод что, и впрямь торговал чужими душами, чтобы можно было побольше наворовать?

— Боюсь, что так.

— И сам обкрадывал богачей, заходя в дома через темную сторону?

Я кивнул.

— А вы уверены, что это именно вампиры? — настороженно спросил Тори, быстро покосившись по сторонам.

— Почти на все сто.

— И молодого Искадо с той магичкой тоже покалечили именно они?

— Только вампиры умеют так иссушать тела и души. И только они, входя в раж, способны довести до полного истощения совершенно здорового человека.

— Вы же говорили, что эти дела между собой не связаны, — насупился Тори. — И утверждали, что причиной исчезновения светлых не могут быть твари, потому что не способны зацепиться за здоровую ауру!

— Я ошибался, — спокойно признал я. — Один только Йен верил, что связь между похищениями и вампирами все-таки есть. И он оказался прав. Но в свое оправдание могу сказать, что если бы нежити не помогали люди, то смертей в этом городе стало бы на порядок меньше.

— Почему же вы тогда не убили толстяка? — осведомился Тори, заставив меня удивленно хмыкнуть. — Он же людей продавал. Чужие жизни на свою выгоду выменивал…

— Думаешь, в обычной жизни мало тех, кто занимается тем же самым, только иначе? Если всех убивать на месте, мы до конца жизни от крови не отмоемся.

— Но он же с тварями стакнулся, мастер Рэйш! С нежитью!

— Да, — согласился я. — Причем с высшей. И своими руками выкормил для нас с тобой целое гнездо, с которым Управлению еще предстоит разбираться.

Тори снова поднял голову и пристально на меня взглянул.

— Тогда зачем вы его отпустили, мастер Рэйш? Разве не должен был этот человек попасть в руки правосудия? Разве не должен он был понести заслуженное наказание?

Я не отвел взгляда.

— Ты считаешь, он его не понес? Или полагаешь, я должен был казнить его на месте?

— А вы бы смогли? — совсем тихо спросил Тори.

— Смог бы, — так же тихо ответил я, и после этого парень надолго замолчал.

Я не торопил его, давая возможность самостоятельно прийти к какому-то решению. Не давил, не старался ни в чем убедить… работа темного мага сложна, и подобные трудности возникают довольно часто. Проблема в том, что зачастую кроме нас самих некому осудить нас за содеянное. Даже с учетом того, что закон — штука скользкая и в нем достаточно дыр, чтобы благополучно проскочить между жерновами. Но есть одна неоспоримая истина, которую я усвоил еще во времена далекой юности: чтобы безнаказанно нарушать закон — надо досконально знать закон. А вот оправданно его нарушение или нет, каждый решает для себя сам. И сам определяет, где находится граница дозволенного.