Охота на охотника (СИ) - Демина Карина - Страница 13

Оставить бы, как оно есть.

Уйти.

И самим искать... это ведь просто... надобно внимательней быть. Войска начеку, маги упреждены. Бунту не позволят случится, и если так, то рано или поздно, но отыщут они смутьяна.

Рано.

...или поздно.

Книга шелестела мертвыми страницами, и все-то до одной были заполнены. Она словно красовалась, чуя близость того, кто мог призвать ее к ответу. Ну же, цесаревич, неужто не осмелишься? Ведь пришел же, а значит, есть вопросы. И ответы найдутся, они хранятся тут, протянулись, застряли в сети крови, попробуй-ка, вытащи.

Если хватит духу.

Страницы развернулись.

...а вот и первое древо.

Некогда могучее, но многие имена в кроне его поблекли. Лешек положил ладони темную хрупкую кожу. Закрыл глаза. Вздохнул. И неровные буквы задрожали, поползли, словно мурашки, по стволу... имена? Нужны новые имена? Будут.

Только куда им стать-то? Небось, тесно стало, все страницы исписаны, а новых... ты ведь все принес, цесаревич? Ты ведь знаешь, что делать?

Лешек знал, но...

...он ведь надеялся управиться и без того, однако книга пила его силу, и только. Разве что чернила чуть потемнели.

Не выйдет.

Он оторвал руки и оперся ими, дрожащими, о столешницу. Огляделся. Сплюнул под ноги, благо, пол земляной, и не такое выдержит.

Взял...

...троих хватит?

Из городской тюрьмы. Душегубы, которых петля ждала за дела былые... петля - это честно, но Лешеку нужны ответы. И не только ему.

Можно ли откупиться от смуты малой жертвой? И не будет ли та напрасною?

И не потому ли отец так и не набрался духу спросить? Книгу оживляли в последний раз еще тогда, во время смуты, и делали это грубо, взламывая запоры кровью. О том, сколько тогда пролилось, Лешек старался не думать.

...Ястрежемской он про племянников скажет.

А пока...

...их было трое.

Первый - огромный, вида, как и подобает, самого разбойничьего. Смуглокож. Расписан шрамами и наколками, по которым можно прочесть всю историю его жизни.

Насильник.

Убийца.

На руках его крови немало, впрочем скоро и на Лешиковых появится. Он потянул за цепь, и замороченная жертва сама шагнула в круг.

Сама улеглась.

Сама руки раскинула, позволяя закрепить себя заговоренными цепями. И только тогда Лешек снял с груди его амулет. Душегуб очнулся.

Моргнул.

И...

- Ур-рою, - просипел. Горло его было перебито, но срослось, и способность говорить он сохранил, пусть голос сделался низким, неровным. Он дернул цепи, ибо выглядели те тонкими, несерьезными, и подался вперед, налегая всей тяжестью тела, пытаясь разорвать. Но колечки лишь зазвенели.

А в блеклых глазах появилось недоумение.

Лешек вздохнул и развернул грамотку. Приговор удалось зачитать ровно, хотя Лешек до последнего в себе сомневался.

...все равно бы казнили.

Все равно...

Он завыл, этот негодный человечишко, который сам не щадил других. И ведь не просто убивал. Купца Смержицкого запытал до смерти, а после и супругу его, чего с дочерьми утворил, тут...

...он выл и дергался, пока Лешек рисовал ножом на коже знаки.

И заскулил, когда удалось снять первый пласт кожи.

Книга приняла его с благодарностью. Вспыхнули буквы, налились алым, поползли живо, обмениваясь друг с другом новостью: пришло время...

Лешек снял новый пласт кожи. И еще один. Он слушал крики, хотя и взял с собою затычки для ушей, но использовать их было как-то... неудобно, что ли. А потому Лешек всецело сосредоточился на деле.

Умирал Сиплый долго.

И покаяться успел.

Только грехи его искупить было некому. А книга напилась крови, правда, не настолько, чтобы утолить вечную свою жажду.

Со следующим получилось быстрее. А вот третий оказался слабеньким, и Лешеку пришлось поддерживать жизнь в изуродованном его теле.

Книга толстела.

Она принимала новые страницы, сама встраивая их в хитросплетения старых. И удивительное дело, не становилась толще, зато Лешек сполна ощутил и страх, и отчаяние, и боль... и сам почувствовал себя освежеванным. И наверное, так было надо, но... когда все закончилось, он раскрыл страницы и велел:

- Покажи.

А она подчинилась.

...человек с завитыми, уложенными на пробор волосами, стоял над телом. В одной руке он держал луковку серебряных часов, в другой - тросточку с рукоятью в виде гусиной головы, и вид имел пресерьезный.

- Значит, утверждаете, что он был жив? - поинтересовался он у Лизаветы, не скрывая, впрочем, своего недоверия.

- Утверждаю, - мрачно заметила Лизавета.

И Таровицкая ободряюще похлопала ее по руке. А Одовецкая подошла к телу.

- Не прикасаться! - велел человек с завитыми волосами. Впрочем, грозный оклик на Одовецкую впечатления не произвел. Она положила ладонь на грудь мертвеца и прислушалась.

- Отрава.

- Вы чините препятствия следствию?

- Это какие? - Авдотья нахмурилась.

- Разные!

Человек обвел девиц настороженным взглядом, задержавшись на Снежке, которая закружилась, раскинув руки. Лицо ее сделалось задумчивым, мечтательным даже, а за плечами появилась тень лебяжьих крыльев.

- Ушла душа... улетела... ее позвали, она и улетела...

- Подите... - человек топнул ножкой, но впечатления сие не произвело, причем не только на девиц, но и на других людей, окруживших поляну. Те выглядели попроще, и изо всех сил делали вид, что заняты исключительно поиском иных улик. - Куда-нибудь да подите...

- И вправду, Лизанька, идем, - сказала Таровицкая.

- Вы, а не она...

И вот тут Лизавета поняла, что влипла. Что не отпустит ее этот куделистый, чем-то похожий на пуделька, человек, имени которого она не знает. Она вообще хотела князя позвать, но ей сказали, будто он болен и не принимает, зато нынешний типчик был здоров.

Ишь, бровями шевелил.

Лизавету взглядом сверлил. И тросточкой своей по ноге похлопывал.

- Она задержана.

- С чего это вдруг? - тон Таровицкой изменился.

- По подозрению в убийстве.

Лизавета закрыла глаза: вот только этого ей не хватало! А ведь он был жив. Однозначно, жив. Лежал себе, правда, тихонько, но дышал. Лизавета его еще от пруда оттянула немного, чтобы, не приведи Господи, не утоп, пока она гулять изволит.

- Вы белены объелись? - осведомилась Одовецкая. - Я же говорю, он умер от отравления... сложным органическим ядом... в состав его входит проскура бледная, которая растет только...

- Не имеет значения, - человечек злился и от злости начинал подпрыгивать на месте. - Вы вообще кто?

- Княжна Одовецкая.

- Княжна Таровицкая...

- А я просто Пружанская, - сказала Авдотья и добавила. - Папенька у меня в генералах, может, слышали? Не хотите послужить? Он говорит, что служба из любого идиота человека сделать способна.

Человек густо покраснел и оглянулся. Впрочем, собственные его люди сделали вид, будто не слышат и не видят.

- Вы...

- Мы понимаем, - мягко произнесла Дарья, появляясь из ниоткуда. И Лизавета вздрогнула. - Что у вас служба. И вы обязаны поступить согласно регламенту...

Голос ее был вкрадчив и мягок, Лизавета сама удивилась, как это не понимала она, что у человека и вправду служба, и регламент этот, от которого и на шаг отступить неможно.

- И что выглядит ситуация преподозрительнейшим образом, - Дарья подступила ближе, оказавшись между Лизаветой и куделястым. - Имело место нападение на одну из конкурсанток. Девушка повела себя храбро, сумела дать отпор, скрутить изменника...

Куделястый слушал.

Кивал.

И подпрыгивать перестал.

- Однако пока она искала помощи, его убили. Наверняка, сообщники. Вы же понимаете, что Лизаньке идти некуда, что она во дворце, под защитой Ее императорского Величества... и если вдруг случится вам ее задержать, то слухи пойдут... нам же не нужно, чтобы слухи пошли?

- Ишь, морочит, - пробормотала Авдотья.

- ...тем более, что пострадает репутация императрицы... стоит проявить благоразумие... Лизавета никуда не исчезнет... за это готовы поручиться столь достойные особы...