Дьявол на испытательном сроке (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 22

— Анна Фриман, распятая 677543, с Плато Суккубов, — Рит прикусывает губу, — и самое паршивое — сегодня мне еще нельзя на поле, только вернулась, вчера чуть в обморок не прилегла, еще не восстановилась.

— Хочешь навещу её? — осторожно предлагает Агата. Ей еще не положены такие частые смены на Верхнем Слое, но она уже отдохнула, и от посещения одной суккубы хуже ей не станет. А так — может, у Рит улучшится настроение, и Агата сможет ей признаться в том, что сблизилась с Генри. Может, Рит её за это не убьет?

— А ты где сегодня? — Рит поднимает на Агату глаза.

— У угасших.

Рит не очень любит эти смены — они малорезультативны, да и вообще весьма скучны, в ходе них нужно молиться по несколько часов кряду. Но сейчас Рит больше переживает за девочку-суккуба, оставшуюся без воды, ну и за грозящее ей самой взыскание, конечно. От миссии милосердии не позволяется уклоняться.

— Хорошо, поменяемся, — кивает Рит, — отгуляю завтра. Спасибо, Рози.

— Да не за что, — облегченно улыбается Агата и подцепляя с тарелки кусочек блинчика, отправляет его в рот. Это оказывается очень не вовремя, потому что именно в этот момент в столовую заглядывает Джон, и Агата от неожиданности закашливается. Разумеется, не заметить её при этом чертовски сложно. Джон быстро шагает в её сторону, подходит к столу.

— Рит, можешь нас наедине оставить, — спрашивает он. Спрашивает с таким печальным видом, что ему, наверное, сейчас бы даже Генри отказать не смог.

Рита торопливо собирает бумаги, подвигает к Агате ордер на посещение Анны Фриман, они обмениваются кивками в знак подтверждения договоренности.

— Позволь мне сесть, — тихо просит Джон, пока Агата старательно избегает смотреть ему в лицо.

— Садись, — бурчит Агата. Ей неспокойно от мысли о ссоре. Сложно вообще вести себя с ним холодно — он же её лучший друг.

— Рози, — нерешительно заикается Джон.

Агата пытается выглядеть ледяной и неприступной, но долго не смотреть на него у неё не получается, а у Джона такой покаянный вид, что дальше злиться не выходит тоже.

— Я кретин, — виновато улыбается Джон, — может, врежешь мне еще раз и простишь меня?

— Так прощу, — хмуро бурчит Агата, выказывая обиду уже больше для проформы. Джон улыбается, кажется, что вместе с ним улыбается солнце.

— Прости, вчера повел себя… — Джон закатывает глаза, будто договаривая ими «ревнивый урод», — зря я на самом деле решил, что имеет смысл говорить об отношениях, так было бы проще.

— Забыли, — выдыхает Агата, улыбаясь — кажется, с её души свалился камень. Очень тяжелый камень. Вообще, все эти семь лет она строила свой мир с учетом наличия в нем Джона, и этот неожиданный разлад будто выбивает из-под неё опору.

— Хартман ведет себя прилично? — обеспокоенно спрашивает Джон, а Агата рассеянно пожимает плечами. Как можно описать Генри словом «прилично»? В слово «прилично» не укладывается ни одно из его действий в отношении Агаты, начиная с первого же поцелуя на Полях. Кажется, Джон это понимает, поэтому поправляется.

— Он тебя не обижает? — вообще Агата с трудом не краснеет при этом вопросе. Потому что мысли возвращаются к тому что делал с ней Генри утром…ночью…вечером… И спокойно думать об этом очень не просто, в груди волнительно сжимается сердце.

— Нет, не обижает, — качает она головой, надеясь, что её смятение не очень заметно, — правда, печенье все сожрал, кажется, придется запасаться им заново.

— Говорила с ним о том, что я сказал? — практически втягивая голову в плечи, интересуется Джон.

— Он не отрицает, — Агата пожала плечами, — говорит о преждевременности разговора о чувствах. Это хотя бы честно.

— Тебе достаточно честности? — этой фразой Джон ступает на опасную территорию. Агата и сама точно не знает — достаточно ей или нет.

— Я не думала об отношениях с мужчиной, так что пока достаточно, — отвечает она, отводя взгляд.

— Никогда не думал, что в подобных вещах ты будешь руководствоваться… страстью, — осторожность тона Джона граничит с осторожностью сапера, — это на тебя не похоже…

— На меня вообще не похоже влипать в какие бы то ни было отношения, — огрызается Агата, — я вообще не собиралась. Джо! Еще пара слов в том же духе, и я все-таки не удержусь от еще одной пощечины.

— Прости, я не хочу тебя задеть, — мирно пожимает плечами Джон, — но беспокоиться за друга я же могу?

— Можешь, — нервно отзывается Агата, — только давай ты пока ограничишься знанием, что у меня все нормально.

— Ладно-ладно, — Джон сдается, — хочешь, провожу тебя до Лазарета?

— Тут скорей я тебя провожу, — фырчит Агата, — мне нужно на ваш слой, к мистеру Пейтону.

— Ты-таки решила вернуться? — с легкой надеждой уточняет Джон.

— Нет, — Агата решительно качает головой. Вчера она не успела рассказать Джону про молитву, поэтому рассказывает сейчас — пока они, поднявшись на три слоя выше, вместе преодолевают те три парковых аллеи, что отделяют их от здания Департамента Святой Стражи.

Джон слушает её с недоверием, удивленно качая головой.

— Нет, сам случай амнистии Хартмана исключителен, но я даже не думал, что ты умудрилась этому поспособствовать, — Джо растерянно ерошит волосы, — и что, объяснили как тебе это удалось?

— Будет Триумвират что-то объяснять мне, — Агата махнула рукой. — Хотя может, они и хотят — зачем-то же меня мистер Пейтон вызвал.

— Зайдешь ко мне, расскажешь? — спрашивает Джон, когда приходит время расходиться.

— А ты не на смене сегодня?

— В ночь пойду, — Джон пожимает плечами, — бумаг накопилось, надо оформить.

— Тогда зайду.

Джон тепло улыбается и наконец оставляет Агату одну. Она бы не отказалась от компании по пути к кабинету Артура. Впрочем, в ДСС всегда такая суета, что толком проникнуться тревогой Агата не успевает. Сильви — секретарша Артура, радостно улыбается Агате, когда она входит в приемную.

— Заходи, дорогая, я позову мистера Пейтона, — девушка вскакивает на ноги.

— Может, мне тут подождать? — неловко улыбается Агата.

— Мистер Пейтон сказал, чтоб ты дождалась его в кабинете, — качает головой Сильви и упархивает в сторону допросных.

Ну, раз мистер Пейтон сказал…

Агата прошмыгивает в пустой кабинет в едва приоткрытую дверь, сама себе напомнив шаловливую мышь. Светочи под потолком тут же загораются, не приходится стоять в темноте. Кабинет у мистера Пейтона довольно большой, здесь есть не только письменный стол (на котором царит такой порядок, что Агате становится стыдно при воспоминании о том завале, что ждет её в их с Рит кабинетике) и кушетка для пострадавших, нет, здесь есть несколько кресел, полка с книгами — Джон даже рассказывал, что никак не осмелится взглянуть на корешки книг и заговорить с мистером Пейтоном о них. Агата хотела было сесть на кушетку — с неё лучше видно дверь в коридор, но едва не садится на раскрытый кожаный футляр.

В подобных футлярах обычно переносят музыкальные инструменты, Агата даже видела такой у отца когда-то — с дедовской скрипкой. Впрочем, в этом футляре на синем бархате лежит не скрипка, а рапира. Изящная, тонкая, вороненой стали, с красивой резной рукоятью.

Агата никогда не брала в руки шпаги или рапиры, хотя когда-то просила отца отдать её на фехтование, но он счел, что это слишком не женственное занятие. Но сейчас она восхищенно приседает на пол, уставившись на такое красивое и такое опасное в своей остроте оружие. На лезвии нет никакой гравировки, его красота — в его опасном сиянии. Пальцы сами тянутся к рукояти, но Агата не дает себе воли — так и трогает воздух в паре сантиметров от резной кости.

— Не трогайте, мисс Виндроуз, — раздается голос Артура, он входит не из коридора — из открытой двери с внешней стороны здания. Входит, и за его спиной еще видна белая дымка от только что рассеянных крыльев.

— Я не трогала, сэр, — без толики обиды замечает Агата, — простите мое любопытство.

— Отнюдь, — Артур подходит, берет с кушетки футляр, перекладывает его на стол, — я хотел увидеть вашу реакцию на эту вещицу, но трогать её вам еще рано.