Белла (ЛП) - Грэм Уинстон - Страница 21

— Ого, Джон, вот это сюрприз! Ты по делу или просто так?

Гость подошел к окну и выглянул наружу, его кулаки сжимались и разжимались под коричневым бархатным плащом для верховой езды.

— Ни то, ни другое, — сказал он.

— Медь-то как подорожала! — заметил Росс. Он не собирался облегчать этому человеку задачу. — Отличная новость для нас обоих, верно?

— К черту медь! — завопил Джон. — Твой Валентин попортил мою Агнету!

Так вот оно что. Деликатностью Тренеглос никогда не отличался.

Росс подошел к винному буфету и достал бутылку бренди. Он обратил внимание, что содержимое стоящей рядом бутылки портвейна не уменьшилось после отъезда Демельзы. Россу вдруг страшно захотелось снова увидеть жену.

— Выпьешь коньяка?

— К черту коньяк! Ты слышал, что я сказал!

Росс налил себе полбокала коньяка и отпил маленькими глотками.

— О чем это ты?

— Он лапал ее своими грязными руками! Подкравшись, как змей, засорил своими мерзкими мыслями ее нежную голову, волочился за ней, распутник! Говорил ей мерзости! Развратил! Ты не хуже меня знаешь, и ему это тоже отлично известно, что Агнета... она не способна отвечать за себя. Это слабое существо. И этот твой Валентин, злобная, развратная скотина, имел наглость, а точнее, имел жестокость, этим воспользоваться! Ужасно! Возмутительно! Одному Богу известно, что скажет Рут, когда узнает...

— Как ты сам-то об этом узнал?

— Как? Она мне рассказала! Агнета!

— Может, она все выдумала?

Джон Тренеглос раздулся, как большая жаба.

— Дьявол тебя раздери, Росс! Эта девочка не может лгать! Она не умеет лгать! У нее ума не хватит обманывать!

— Она в положении?

— Слава Богу, нет! У нее нет женских циклов. Мы имеем дело с ребенком! И этот дьявол ее опорочил! Перенесенный шок может ее убить! Из-за этого могут вернуться припадки, от которых ее вылечил Энис! И теперь, по ее словам, Валентин ее бросил! Это порождение сатаны отнесся к ней, как к уличной девке, как к шлюхе! Чтоб он сгнил в аду!

— Ты с ним-то уже говорил?

— Нет! Я поехал к нему, но этот гад смылся!

Росс опустошил бокал.

— И поэтому ты явился ко мне? Почему ко мне? С тех пор как ты пришел, я уже второй раз слышу «твой Валентин»!

— А что, он не твой? Не твой? Будешь спорить?

— Я спорить не буду, потому что не о чем. А тебе не пристало обращать внимание на гнусные слухи.

— Какие слухи? Все в округе знают, что Валентин твой сын!

— И откуда они знают? Валентин этого не знает, я не знаю, Джордж Уорлегган тоже не знает. Тогда как, во имя Господа Бога, тебе и прочим злобным старым сплетникам стало об этом известно?

Росс злился все больше..

— Всё равно, все знают...

— Послушай меня, Джон. Просто послушай. Валентину две недели назад стукнуло двадцать пять. Если каким-то чудом он приходится мне сыном, то с чего мне отвечать за его действия? Разве я сторож брату моему? А Валентину так еще меньше. Валентин Уорлегган — женатый человек, живет в Тревонансе, у него собственный сын и жена. Из-за того, что по твоим словам — только по словам — он соблазнил твою дочь, ты явился сюда, разъяренный, как бык в жаркий день, и требуешь от меня удовлетворения за какое-то мнимое оскорбление, нанесенное вашей семье молодым человеком, до которого мне нет никакого дела и который давно вышел из-под опеки даже своего предполагаемого отца, Джорджа Уорлеггана. Ты приходишь ко мне, топаешь тут ногами и ругаешься, не спросив даже, дома ли моя жена. К счастью, это не так, иначе она была бы очень расстроена и оскорблена!

— О да, она бы расстроилась, да она вечно будет расстроена, зная, откуда взялся Валентин...

— Черт возьми, Джон, да, она разозлится! И скажу тебе прямо: если у тебя ссора с Валентином, то сам с ним и разбирайся, отправляйся к нему и не смей приходить сюда, беспокоя нас своими грязными обвинениями. Валентин Уорлегган — самостоятельная личность, живет в отдельном доме отдельной жизнью. Направь свои жалобы ему, а ко мне приходить не надо!

Джон засунул ручищи в карманы и уставился на Росса. С той поры, когда Тренеглос был местным сорвиголовой, да еще старше Росса, расстановка сил изменилась. Росс заметно вырос — но не физически, а в глазах жителей графства. Джон по сравнению с ним остался обычным эсквайром, не обладавшим особым авторитетом. К тому же, разумеется, Росс теперь баронет.

— Что ж, хорошо, может, в чем-то ты прав. Но с той поры, как погиб Джереми, вы очень сдружились с Валентином! Он все время снует туда-сюда. И я знаю, что это ты помог ему в августе прошлого года, когда он попал в передрягу.

— Если есть хоть доля правды в твоих обвинениях, то можешь не волноваться, я пальцем не пошевелю, чтобы ему помочь. И умоляю, разбирайся лично с ним, не втягивай меня в это дело. Демельза сейчас гостит у моей кузины Верити во Флашинге и завтра, наверное, будет дома. Я хочу, чтоб ты мне гарантировал — если эти слухи дойдут до ее ушей, то не через тебя.

Джон кашлянул и наклонился, чтобы плюнуть в огонь. Слюна зашипела на раскаленных углях.

— Даже не знаю, как это произошло, — проворчал он. — Долгое время, ты знаешь, у нас была специальная служанка, которая присматривала за Агнетой. Потом, когда Энис начал лечение, Агнета, как нам казалось, поправилась, и мы уволили горничную. К тому же вокруг всегда находились другие слуги. Она прекрасно ладила с Эммелин и Полой. Не знаю, с чего все началось...

— Если вообще началось. Знаю, тебя возмутит мое предположение, но девушек часто трудно понять. Как ты сказал, раз Агнета неполноценна, она не умеет лгать. Но при этом ей ничто не мешает увидеть Валентина и, допустим, влюбиться в него. Несмотря на свои недостатки, сам знаешь, он очень обаятелен, особенно для женщин. Агнета, возможно, прикидывала и представляла, каково было бы завести с ним роман — и начала выдавать воображаемое за правду.

Джон хмыкнул и заворчал себе под нос. Ему не понравилось, как прошел разговор. В конце концов, не проронив больше ни слова, он развернулся и подошел к двери, неуклюже покачиваясь, будто готовясь отбросить любое препятствие со своего пути. Там он остановился и пробурчал:

— Вечно ты своих защищаешь.

Спустя неделю по беспорядочно раскинутой деревушке Грамблер брела незнакомка. Высокая и худенькая девушка в выцветшем алом плаще, желто-коричневом чепце, серой юбке и заношенных туфлях. На вид ей было лет шестнадцать. Бледная, голубоглазая, с прямыми белокурыми волосами до плеч, перевязанными сзади черной лентой, в руках она несла черную сумочку. Незнакомцы сюда забредали редко, особенно в холодном марте, не говоря уже о девушках, а тем более в одиночку. Она еще не дошла до развалин огромной шахты Грамблер, а пересекала более населенный район деревни, где вовсю кипела жизнь: одна женщина несла ведро воды, другая расчищала тропинку и ступеньки к дому; несколько детей затеяли какую-то игру с камнями в пыли; два подслеповатых старика, сидевших у открытой двери, разговаривали и покашливали.

Обе женщины сдержанно поздоровались с девушкой, а один мальчишка понял, что можно развлечься, с визгом вскочил и побежал за незнакомкой. Остальные сначала смотрели, а потом двинулись следом. Девушка шла по ухабистой улице, а дети тянулись вереницей. Детвора так оглушительно кричала и свистела, что еще из своих хибар вылезли еще несколько человек и вступили в их ряды. Двух дворняг тоже привлекло это зрелище, они прыгали рядом и махали грязными хвостами, поднимая пыль. Две женщины окликнули детей, чтобы остановились, но никто их не послушал.

Незнакомка забеспокоилась. Она довольно вежливо ответила на первые расспросы, пока детвора не стала над ней подшучивать. Первой к ней подошла их заводила, четырнадцатилетняя Лотти Байс с изрытым оспой лицом, которая всюду сеяла раздоры, как и вся ее семейка. Девчонка хотела схватить незнакомку за руку и остановить, но та отпрянула от чумазой лапы и ускорила шаг. Затем десятилетний Люк Биллинг толкнул ее в спину. Девушка споткнулась и угодила в глубокую колею. Она подвернула лодыжку и чуть не упала, уронив сумку. Тут события приняли неожиданный оборот. Откуда-то появился мужчина и щедро раздал подросткам пинков. Дети бросились врассыпную, как перепуганные зайцы.