Трон Знания. Книга 2 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 1

В былые времена страна носила другое название. Когда-то летописцы сохраняли историю о славных делах и подвигах предков, но потомки сожгли летописи, отреклись от прошлого и дали родине новое имя — Порубежье.

Долгие годы страна переходила из рук в руки. На трон карабкались и знатные роды, и не столь именитые фамилии. Дым пожарищ обволакивал небо. Поля и сады засыпали под заупокойные песни ворон и дроздов. Толпы беженцев сновали по миру в поисках счастья, но, никем не пригретые, возвращались в разграбленные дома.

Казалось, ничто не спасёт страну от раскола на крошечные и якобы независимые государства, как вдруг Мóган Великий — владыка соседнего Тезара — без шума и кровопролития превратил Порубежье в колонию и спустя двадцать лет подарил своему нерадивому сыну Адэру Карро.

Забытый всеми и уставший от потрясений народ встрепенулся и вновь погрузился в омут безысходности — за три месяца царствования очередного правителя ничего не изменилось. И вряд ли кто из простого люда знал, что на исходе определённого законом срока, в один из тихих летних вечеров началась новая глава в истории страны: Адэр сформировал Совет, который не на словах, а на деле поведёт Порубежье от нищеты к расцвету.

В старинном замке, одиноко стоявшем посреди полусонной пустоши, ещё не стихло оживление. Новоявленные государственные мужи прохаживались по залу, потягивая шампанское из хрустальных бокалов. Ветер вносил в окна запах остывающего сада, скользил по довольным лицам, подхватывал обрывки фраз и без сожаления терял их в коридорах.

Сидя за круглым столом, Маликá взирала в пустоту. Она — старший советник… Это сон, розыгрыш, спектакль — всё что угодно, но только не явь. Посмотрела на маркиза Бархáта. Вилар разговаривал с Анатаном и Криксом, такими же, как она, простолюдинами. Командир стражей Крикс держался молодцом: стоял как на параде, гордо расправив плечи и вздёрнув подбородок. Чего нельзя было сказать об Анатане: распорядитель приисков Бездольного Узла трясся, словно выбежал на лютый мороз голышом.

Малика покосилась на пустующее кресло из чёрного дерева с резной спинкой и подлокотниками из слоновой кости. Назначив советников, Адэр объявил, что первое заседание состоится через пять дней, и покинул зал.

Возле окна в гордом одиночестве возвышался маркиз Орэс Лаел — красивый мужчина с волнистыми волосами цвета конского каштана и умным широким лбом. Малика отвернулась: мериться взглядами с озлобленным дворянином не было сил. Ей стало понятно, отчего у Лаела резко испортилось настроение: он метил в кресло, в котором она сейчас сидит.

Малика поднялась и вышла из зала. Прошествовала через холл мимо охранителей и стражей, заставляя себя смотреть вперёд, а не под ноги. Войдя в хозяйственное крыло замка, не выдержала, полетела в смятении по коридору, сталкиваясь с изумлённой прислугой. Уже знают… Быстро же… Возле своей комнаты остановилась. Сердце подсказало: там Мун — любимый и любящий старик, заменивший ей мать и отца. Малика глубоко вздохнула и перешагнула порог — неторопливо, легко, будто вернулась с прогулки по саду.

— Это правда? — спросил Мун и осёкся, глядя поверх её плеча.

— Мун, — прозвучал голос Вилара. — Оставь нас.

Старик ссутулился. Прошмыгнул мимо маркиза и закрыл за собой дверь.

Малика упала на стул:

— Вы знали?

— Нет, — ответил Вилар.

— Что он задумал?

— Решения правителя не обсуждаются.

— Я не хочу быть старшим советником. Я вообще никем не хочу быть.

— Правителя меньше всего интересуют наши желания.

Малика стиснула кулаки.

— Научись держать себя в руках, — произнёс Вилар.

— А что, по-вашему, я сейчас делаю?

— Успокойся. Ничего ужасного не произошло.

Она нервно хохотнула:

— Не произошло? «Взята из грязи, посажена в князи» — вот, что обо мне скажут, маркиз Бархат.

Он наполнил стакан водой, протянул Малике:

— Тебя должно волновать только мнение правителя. И зови меня Вилар.

— Ладно. Если вам так хочется, пусть будет Вилар. — Малика сделала несколько торопливых глотков. — Я ничего не умею делать. Зачем он так со мной?

Вилар осмотрел скромную обстановку комнаты, остановил взгляд на тумбочке:

— Дневник ведёшь?

— Что?

— Записываешь какие-то мысли?

— От случая к случаю.

— Уничтожь.

— Вы шутите?

— Нет. — Голос Вилара утратил бархатистость. — Урок первый: у старшего советника не должно быть личных записей, чтобы никто — слышишь? — никто не смог использовать их против тебя или против правителя.

— Нет! Вы шутите! В этом замке… кто?

— Затем ты соберёшь свои вещи. Мун перенесёт их в твои апартаменты.

— Куда?!

— Ты поняла? Вещи перенесёт Мун, а не ты.

— Мне страшно…

— И завтра мы с тобой уезжаем в Ларжетай.

— Я никуда не поеду, — произнесла Малика, вмиг охрипнув.

— Я должен подготовить тебя к заседаниям.

— Почему в Ларжетае? Почему не здесь?

— Выезжаем на рассвете.

Малика прижала ко лбу вспотевший в ладонях стакан:

— Разбудите меня.

— Займись дневниками, — сказал Вилар и ушёл.

Рано утром, когда замок спал крепким сном, Мун проводил Малику до ярко-красной машины с поцарапанным крылом, стоявшей возле гаража. Прошептал понятную только ему молитву и понуро поплёлся обратно. Без тени улыбки водитель маркиза спрятал чемодан Малики в багажник и — когда она расположилась в салоне — уселся за руль.

Не зная, откуда ждать Вилара — со стороны парадного входа или из флигеля, — Малика рассматривала окна, затянутые предрассветной кисеёй, и башенки на крыше, размытые в мутном небе. Время шло, а Вилар не появлялся. Водитель, прежде общительный и острый на язык, не издавал ни звука.

Лучи солнца окрасили стены замка в грязно-жёлтый свет, позолотили кроны деревьев, расцветили клумбы. На двери флигеля засверкала бронзовая ручка-подкова.

Малика поелозила пальцем по кожаной обивке сиденья:

— Наверное, маркиз Бархат передумал ехать.

— Маркиз у правителя, — откликнулся Зульц и после недолгого молчания добавил: — Мне не сказали, как я должен к вам обращаться.

В его тоне, как и в позе, сквозила настороженность.

— Меня зовут Малика.

— Я помню. Но вы уже не та Малика, с которой я ездил к морю.

— Ничего не изменилось, Зульц, — неуверенно возразила она и тихо вздохнула. — Даже не знаю, сможем ли мы с тобой ещё раз прокатиться к морю.

Водитель посмотрел на неё в зеркало заднего вида и отвёл взгляд:

— Вы стали старшим советником, и будете делать всё, что хотите.

— Нет, Зульц. Я стала советником, и буду делать то, что хочет правитель.

— Разве не этого вы добивались?

— Добивалась? — опешила Малика. — С чего ты взял?

Зульц поморщился от досады:

— Простите, я сказал глупость.

Малика вцепилась в подол платья. Так вот что думает о ней прислуга!

Наконец отворилась дверь флигеля, с лестницы сбежал маркиз. Зульц завёл двигатель и направил машину ему навстречу.

Вилар сел рядом с Маликой:

— Как спалось?

— Не спалось.

Вилар выдавил улыбку и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

Малика смотрела на пустошь, ещё не успевшую накалиться под солнцем, и ничего не видела. В голове метались мысли: болезненные, колкие. Всё, чем она гордилась — целомудрие, честность, ум, — втоптали в грязь. Если кто-то из служанок узнает об этой поездке, ей уже не отмыться.

Ближе к полудню автомобиль полетел по гладкой дороге, вдоль которой тянулись раздольные селения и похожие на игрушечные города усадьбы.

Вилар с интересом глядел по сторонам:

— В прошлый раз я добирался до столицы другим путём. А тут такая дорога!

— Я подумал, что вам надоело глотать пыль, и сделал небольшой крюк, — отозвался Зульц. — Если поехать в обратном направлении, упрёмся в Тезар.

Вдали показался Ларжетай. С высокого холма, по которому катила машина, столица была видна как на ладони: большая, широко раскинутая, утопающая в зелени. Над белокаменными домами возвышались особняки и замки. К небу тянулись колокольни, башни и купола храмов. Справа, сквозь знойную дымку просматривались волнообразные очертания гор.