Камень (СИ) - Минин Станислав - Страница 5

- Следуйте за мной. – сказал я и, не делая резких движений, открыл дверь в банк.

Внутри ничего не изменилось, за исключением того, что Прохор, сидя на одном из налётчиков, развлекался тем, что водил непонятно от куда взявшимся десантным ножом возле глаз другого очнувшегося налётчика:

- А давай мы тебе один глазик выколем, зачем тебе два? Я ж не зверь какой, ты сам выбирай, какой у тебя лишний, правый или левый?

У меня сложилось впечатление, что «просочившиеся» за мной члены группы захвата, с умилением смотрели на открывшиеся действо и не спешили его прерывать.

- Правый ему, дядька, выкалывай, суке, они правым целятся! – крикнул один из бойцов группы захвата.

- Распопов, тварь такая, на реабилитацию у меня пойдёшь! – среагировал старшой, после чего обратился к Прохору. – Китай?

Прохор только кивнул.

- Правильного ты князя воспитал! – уважительно сказал старшой. – Так, с лирикой и пытками заканчиваем, вступает в силу уголовно-процессуальный кодекс. Этих – он указал своим бойцам на налётчиков, - в делориевые наручники, показать медикам и охранять. Сейчас начальство пожалует. Распопов, за тобой очередной косяк, так что беги докладывай об успешно проведённой операции по обезвреживанию бандитов!

- Есть, господин прапорщик! – Распопов ломанулся на улицу.

- Послушай, ты не против, если мы тебя сейчас на допросах этих злодеев используем? – обратился прапорщик к Прохору.

- Ножиком ногти почистить я всегда готов! – ухмыльнулся Прохор, - Если его сиятельство против не будет! – и посмотрел на меня.

- Его сиятельство не против. Но сдаётся мне, что я пострашнее твоего ножика буду. – заявил я присутствующим.

- Это как? – спросил ротмистр.

- Покушение на основы… - ответил я, вспомнив уроки обществознания в Лицее, на которых нам буквально вдалбливали права и обязанности дворянства.

При этих словах все разом замолкли, даже сотрудники банка, повысовывавшиеся из-за стоек.

- Да уж… - только крякнул прапорщик, осознав невесёлые перспективы для налётчиков.

Имперский банк, хоть и акционерное общество, но пятьдесят один процент принадлежит Императорской семье, плюс покушение на члена верховной аристократии, князя – что автоматически подразумевало рассмотрение сразу в Верховном суде… без права апелляции…

Наши размышления о судьбах налётчиков прервало появление полицейского руководства и полицейских следователей, которые быстро распределив нас между собой, приступили к допросу. В какой-то момент мне даже показалось, что налётчики были невинными агнцами на заклание, а я – злобный монстр, покалечивший и очернивший их в глазах общественности. Конец этим инсинуациям положило появление «лазоревых мундиров» - сотрудников Отдельного корпуса жандармов, которые потребовали дело себе по подведомственности. Полиция с делом расставалась неохотно – факт преступления налицо, потерпевшие присутствуют, преступники задержаны, оформляй всё правильно и передавай дело в суд, «палка» срублена, есть о чём доложить вышестоящему руководству! Все межведомственные трения закончились, когда появился высокий здоровенный мужик под пятьдесят, одетый в гражданский деловой костюм.

- Я полковник, граф Орлов, Отдельный корпус жандармов, освободите помещение! – начал он рычать на полицейских. – Все материалы по делу передадите моим сотрудникам.

- Иван Васильевич! – возопил Прохор.

- Прохор! – не остался в долгу граф Орлов.

- Отец родной, не погуби, не оставь чад своих в беде! – начал причитать Прохор, кланяясь как китайский болванчик графу. – Ибо на тебя уповаем, надеемся и радуемся появлению твоему, о справедливости твоей внемлем!

Я и свита графа опешила…

- Прошка, сукин ты сын, как всегда в своём репертуаре, дай-ка я тебя обниму! – полковник сам протянул руки к моему наставнику.

Они обнялись.

- Прохор, рассказывай! – полковник вновь был суров.

Краткий рассказ моего воспитателя поведал о злоключениях младшей ветви князей Пожарских и их воспитателей.

- Узнаю тебя, Прохор! – граф Орлов приобнял моего воспитателя. – Конечностей не так много сломал, а какую достойную смену воспитал! – заявил он, глядя на меня.

Повторный допрос сотрудниками Корпуса продлился недолго, они просто уточнили некоторые детали, после чего нас с Прохором отпустили, предупредив, что в ближайшее время могут с нами связаться, если возникнут какие-либо вопросы.

С этими грабителями, дальнейшими допросами полицейскими и жандармами, я пропустил просмотр апартаментов. От риелтора на телефоне значилось шесть пропущенных звонков. Перезвонил.

- Ваше сиятельство, у меня нет возможности ждать, может завтра утром посмотрите апартаменты? – услышал я в трубке голос риелтора.

- Вы извините меня, обстоятельства так сложились, я даже позвонить вам не мог! – ответил я, вспоминая наставления Прохора: «Спесь свою аристократическую на приёмах великосветских показывать будешь, а с простыми смертными веди себя уважительно!» – Во сколько мне завтра приехать?

- Если вам так будет угодно, ваше сиятельство, то к десяти.

- Договорились.

Поздно вечером пришёл дед, которому мы с Прохором, вернувшись из банка, рассказали о произошедшем.

- Да, Лёшка, не посрамил честь Пожарских, не посрамил… - он положил на стол бумаги и указал на них пальцем. – Это копии протоколов допроса, мне недавно принесли. А теперь расскажи мне, как всё было на самом деле. – дед поудобнее устроился в соседнем кресле и всем своим видом показал, что пока не получит ответы на все свои вопросы, гостевой флигель не покинет.

Мне скрывать было нечего, и я начал рассказывать во всех подробностях. Минут через пять неслышно появился Прохор, замер на пороге, и изобразил немой вопрос. После разрешающего жеста деда, он тихонько устроился в углу на стуле.

Когда я закончил, дед прокомментировал:

- Сходится с отчётом. Теперь твоя очередь. – обратился он к Прохору.

Единственное, что новое я узнал из рассказа Прохора, это то, что когда из банка донеслись звуки выстрелов, он заметил, что из машины, припаркованной около входа, выскочил мужик во всём тёмном и в маске, и заметался около дверей.

- За молодого барина я не переживал, он может за себя постоять, - Прохор, не скрывая гордости, посмотрел в мою сторону, – вот я и решил, как там в этих бумажках сказано, обезвредить преступника. Он, сука такая, палить в меня начал, когда я из «Нивы» вылез, но ему это не помогло. – я заметил, как поморщился дед, услышав «сука такая», но ничего не сказал, а Прохор продолжил. – Потом людишки из сберкассы ломанулись, на упырей ничуть не похожие, а за ними следом и эта обезьяна с гранатой. Ваше сиятельство, вы меня знаете, каюсь, не утерпел, ручонку сучёнку в нескольких местах сломал, бомбочку забрал, и к барину молодому в сберкассу упырёнка потащил… – Прохор сделал вид, что ему стыдно за содеянное, но я, да и сам Глава Рода, чувствовали, что раскаянье насквозь фальшивое.

К Прохору в роду отношение было двоякое – с одной стороны простолюдин, с другой – воспитатель старшего внука главы рода. Когда встречались подколки или неуважительное отношение к нему лично – он терпел, но когда дело касалось меня… Прохор менялся на глазах. В таких случаях справедливость пытались искать только у главы Рода, других авторитетов для Прохора не существовало, да и то, чувствовалось, что князя Пожарского и моего воспитателя объединяло что-то, что не могли объяснить даже самые близкие люди. В общем, чувствовал себя Прохор в Роду Пожарских довольно-таки вольготно.

Вот и сейчас он рассказывал старому князю свою версию событий с уважением, нежели с подобострастием.

- Ну а дальше барин всё правильно описал, мне добавить нечего… - закончил он.

Глава Рода кивнул головой и откинулся в задумчивости на спинку кресла. Мы сидели в молчании несколько минут.

- Выходит так, что покушения на члена Рода Пожарских, не усматривается? – нарушил тишину дед, и, к моему удивлению, посмотрел не на меня, а на Прохора.