Княжьи люди (СИ) - Лисовин Алексий - Страница 13

«Должно Господь не попустил!» — Подумал Жилята, прислушиваясь к словам молитвы, читаемой Лавром.

— … и нашего ради спасения сошедшего с небес и воплотившегося от Духа Свято и Марии девы вочелочшася.

В этом походе Мечеслав решил жить в одном шатре со своими дружинниками. Он предпочел их общество, обществу старшего брата, Суздальского воеводы, поставившего свой богатый и более удобный шатер, рядом с княжескими шатрами. Сейчас его лежак располагался в углу напротив постели Жиляты и пустовал. Мечеслав, вместе с дружиной, остался, где-то в мордовском лесу, приказав самому Жиляте спасаться. Тот спасся и спас еще четверых воинов. От них же он узнал о том, что их дружина пробиться через войско эрзян не смогла. Вопреки этому, Жилята надеялся на то, что с Мечеславом ничего плохого не случится.

«Господь не попустит!» — Подумал он невольно в след, за Лавром шевеля губами:

— И паки грядущего со славою судите и живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца.

«Русь почти все время ратится с погаными!» — Размышлял Жилята. Он сам неоднократно принимал участие в войнах с язычниками. Русские дружины чаще побеждали, но иногда бывало — терпели поражение и воины князей попадали в плен. Потом же их обменивали, или выкупали.

«Только бы Мечеславу в битве уцелеть, а там как-нибудь найдется спасение» — Подумал он и услышал последние слова из прочтенного Лавром Символа Веры.

— Чаю воскресение мертвых, и жизни будущего века. Аминь. — Закончив, лекарь посмотрел на дружинника и, улыбнувшись, спросил:

— Ну что, теперь ты веришь мне?

Жилята не глядя на него, и отвечая собственным мыслям, немного невпопад ответил ему:

— Верую! — К его удивлению — раненая нога совсем не беспокоила. Хотя совсем недавно, во время короткой прогулки, она болела так, что он скрипел зубами. И это притом, что Лавр и Векша его почти, что несли на руках. — Спаси тебя Бог! — Посмотрел он на лекаря. Тот удовлетворенно хмыкнув, снова наполнил чашку похлебкой.

— На-ка вот еще! Запасайся силушкой! Сам князь наш, Юрий Всеволодович сюда прийти намерился. Векша как раз к нему побежал, сказать, что ты уже можешь разговаривать.

Рука Жиляты остановилась на полпути к чашке.

— Князь желает со мной говорить?

— Да. Он, как только тебя привезли, сюда сразу наведался. Спросить, хотел о чём-то. Но ты тогда лежал как мертвый. Я и сказал ему…

— Погоди! — Перебил его Жилята. Есть ему уже не хотелось. Он понимал, о чем князь будет спрашивать.

«Как на его вопросы ответить? Сколько можно открыть ему правды? Что он уже знает от моего боярина?» — Тут его осенило.

— Где Путислав? Он с князем придет?

— Нет. Он все время со своим сыном. Говорят от него совсем не отходит. — Лавр помолчал и, вздохнув, добавил. — Сказывают, что Изяслав совсем плох.

— Беда! — Возникшая, было, надежда исчезла. — А что там с Изяславом? И ты чего не там?! Лекарь!

— А что мне там делать?! — Лавр досадливо отмахнулся и взял с колоды бронзовый светильник. — С князем в походе монах — лекарь из Владимира. Вот князь Путиславу и присоветовал, чтобы тот лечил его сына. Я сунулся ему помочь, да тот монах гнал меня из шатра. Уж чем не угодил? — Он погасил светильник, накрыв огонек бронзовой крышкой. — А так-то я сразу туда прибежал. Как только меня отыскал ваш мордвин.

Поступок Путислава Жиляте показался странным.

«Доверил сына чернецу, отринув помощь Лавра Кудесника! С чего это?» — В другое время он обязательно порассуждал бы об этом, хотя бы с тем же Лавром. Сейчас было не до того.

«Что мне великому князю рассказывать? А что он уже знает? И от кого?» — Тут его от размышлений о собственной судьбе, отвлекли мысли о своих воинах.

— Лавруха, а что, сыновец-то твой? Мезеня с другом его Коченем, в стан когда вернулись?

Лекарь отвернулся, убирая светильник в суму.

— Нету Мезени. Запропал где-то. — Голос его дрогнул. — Наши-то когда вас встретили, узнали все про них от твоего мордвина. Авдей вызвался их дожидаться. Прождал дотемна и вернулся ни с чем. Говорит не пришли.

— Вот ведь! — Жилята нахмурившись, посмотрел на лежанку Авдея. — А где он теперь?

— Так князь Ярослав и другие князья, с дружинами ушли вашу твердь воевать. Авдея приставили к княжичу Всеволоду. Может по пути, и встретили Мезеню.

Жилята даже в сумраке шатра, освещаемого только светом лучин и углей в жаровне, увидел, как у Лавра в глазах блеснули слезы.

— Ты раньше срока не горюй! — Сказал ему, стараясь утешить. — Даже если наши их и не встретят, Мезеня и Кочень сюда доберутся. Парни удачливы — я сам это видел! — Он придумывал, что бы еще сказать такого же, но тут полог закрывавший вход, одернулся. В шатер, вместе с холодом зимнего вечера, твердо, по-хозяйски, вступил великий князь Владимирский. Первым делом, взглядом отыскав в красном углу икону, он, сняв с головы соболью шапку, трижды перекрестился. Лишь после этого обернулся к застывшим в ожидании Лавру и Жиляте.

— Ну, здравы, будьте воины христианские! — Выслушав ответное приветствие, он, величаво ступая, вышел на середину шатра.

— Жилята, как ныне твое самочувствие? Достанет ли сил со мной побеседовать? — Благосклонно кивнув на заверения дружинника о готовности ради князя, к чему угодно, он перевел взгляд на лекаря. Поинтересовавшись у него состоянием раненого, узнал, что Жилята из-за потери крови еще очень слаб.

— Молитва и отвар сил ему придали, но это ненадолго. Как утомится, так и сомлеет. — С этими словами, лекарь отошел от своего подопечного.

Еще раз кивнув, Юрий Всеволодович, попросил Лавра сделать в шатре немного светлее.

— Чего сидеть впотьмах? Вон хоть полешко в жаровенку брось. — Когда тот исполнил его просьбу, князь поблагодарил его.

— Вот эдак-то лучше. Спасибо тебе. Теперь же оставь нас с Жилятой одних. Хочу я с ним кое о чем перемолвиться. — Со значением взглянув на раненого, великий князь посоветовал лекарю уйти в соседний шатер.

— Это чтобы зря не мерзнуть. Векшу я туда же отправил.

Лавр, было, замешкавшись, суетливо засобирался, сказав, что ждать будет снаружи.

— Все же таки Жилята слишком истощен. Ты меня княже, покличь, коли что!

Убедившись что лекарь ушел, Юрий Всеволодович постоял немного на том же месте обводя взглядом внутреннее убранство воинского шатра. Потом подошел к ближайшему лежаку.

— Чья это постель? — Спросил у Жиляты.

— Воина Авдея.

— Я, пожалуй, тут усядусь. — Князь, опустившись на лежак, с заметным облегчением вытянул вперед ноги в сапогах. — Оно, правда, негоже так, не спрося хозяина…

— Княже, ты устраивайся, где тебе удобно! — Сумел оказать радушие Жилята. — Авдюха это примет за честь.

— И то, правда! — Великий князь улыбнулся одними губами и поинтересовался. — А где здесь место Мечеслава? — Проследив кивок воина, вдруг спросил. — А сам-то он где?

Жилята подготовился к этому вопросу. Он подробно поведал князю о попытке дружины прорваться и о том, что из этого вышло, а закончил так:

— Так что, по всему, пробиться он не смог. Где он теперь — то я не ведаю.

Юрий Всеволодович, слушавший очень внимательно, после этих слов, устремил прицельный взгляд на рассказчика. — А как так случилось, воин Жилята, что ты сейчас вот здесь, а твой воевода, ты не ведаешь где?

Жилята был готов и к этому вопросу. Благо и врать, пока нужды не было. Он вдохнул в грудь воздуха, собираясь с силами, и стал повествовать о том, как Мечеслав, велел ему спасать своего племянника. Он намеренно начал с того, как увидел Изяслава истекающим кровью, но держащимся в седле. В этом месте, в темных глазах великого князя, казалось, будто даже затеплилось участие. Жиляту это очень воодушевило, он принялся с жаром рассказывать дальше. Неожиданно князь его оборвал. Выставив перед собой правую руку раскрытой ладонью к собеседнику, он сказал.

— Погоди! Ты должно быть не правильно понял. Про раны Изяслава расскажешь в свой черед. Сейчас начни-ка лучше с самого начала. С того — в голосе князя послышался стук ударившего по щиту меча — как начинался этот ваш поход.