Верум - Коул Кортни - Страница 14

Я задыхаюсь, потому что здесь что-то витает в воздухе.

Что-то мистическое.

Через минуту Сабина сует мне в руки чашку.

- Пей. Это мелисса с ромашкой. Он приведет в норму твой желудок и успокоит тебя.

Я не пристаю к ней с расспросами, откуда она знала, что я была расстроена. Это должно быть, было написано у меня на лице.

Я мелкими глотками потягиваю напиток, и через секунду, она поглядывает на меня.

- Лучше?

Я киваю.

- Спасибо.

Она улыбается, и ее зубы – страшные. Я отвожу взгляд, а она роится в шкафу. Она извлекает свой приз и вручает мне коробку.

- Принимай это на ночь. Он поможет тебе уснуть. – Я вопросительно на нее поглядываю, и она добавляет, - Дэер рассказал мне.

Я беру коробку, на которой нет товарного знака, и она кивает.

- У твоей мамы были проблемы со сном. И так же у нее бывали нервные припадки.

Сабина никак не может знать, что мой «нервный приступ» включает в себя галлюцинации и голоса, так что я просто улыбаюсь и благодарю ее.

Я снова поглядываю на ее стол.

- Сабина, а вы гадалка? – Кажется странным произносить эти слова серьезно, но старуха не колеблется.

- Я читаю карты, - кивает она. – В один прекрасный день, я прочту и твои.

Не знаю, хочется ли мне знать, что они скажут.

- А вы читали карты Дэера? – импульсивно спрашиваю я, и не знаю зачем. Сабина поглядывает на меня, ее черные глаза понимающие.

- Этот мальчик не нуждается в предсказании будущего. Он пишет свое собственное.

Я понятия не имею, что это значит, но киваю, будто знаю.

- Теперь с тобой все будет хорошо, - говорит она мне, ее выражение лица мудрое, и я понимаю, что верю ей. У нее успокаивающая натура, нечто, что умиротворяет атмосферу вокруг нее. Я не замечала этого раньше.

- Мама никогда не упоминала о вас, - бормочу я, поднимаясь на ноги. – Я нахожу это странным, поскольку она, должно быть, вас любила.

Сабина отводит взгляд.

- У твоей мамы не было счастливых воспоминаний отсюда, - спокойно отвечает она. – Но я знаю ее сердце.

- Хорошо, - неуверенно произношу я, зависнув на пороге. Сабина кладет руку на мое плечо.

- Если я снова тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Я киваю, и потом ухожу. Уходя, я чувствую пристальный взгляд Сабины, но сопротивляюсь желанию обернуться.

Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, насколько лучше я себя чувствую после Сабины, насколько гораздо спокойнее.

Может быть, в чае был валиум.

Заходя в комнату, я решила, что должно быть, я все это выдумала. Я плохо спала. Мой разум сыграл со мной злую шутку, как это бывает с разумом, когда он лишен сна.

Очевидно.

Вот и объяснение.

Я поднимаю руку, чтобы убрать за ухо волосы, и замираю.

Мои пальцы пахнут гвоздиками и лилиями.

ГЛАВА 11

Веревки связывают меня, не дают подняться, сдерживают, впиваются в меня.

Я извиваюсь и кручусь, но от них не освободиться.

Мой разум свертывается спиралью, раскалывается, трескается, разбивается на миллион спутанных кусочков.

Свет попадает внутрь, освещая, но здесь нет истины. Есть только бред и головоломки.

Я не могу понять.

И

Не

Уверена

Что

Хочу

Понимать.

- Помогите! – кричу я. Но мой голос эхом раздается по коридорам, проходам и комнатам. Здесь никого нет, кроме меня, и я одна, и это мой наихудший страх.

- Кто-нибудь! – мой голос ломается, и пальцы впиваются в потертую веревку. Там никого, но веревка внезапно обрывается, отбросив меня к стене с силой моего собственного движения.

Я вскакиваю, готовая бежать, но потом понимаю…

Там некуда бежать.

Я сижу перед массивным столом Элеонор, с неловкостью ожидая, когда она заговорить. Прошло уже целых двадцать четыре часа с тех пор, как я вообразила ту сцену в склепе. У меня было время понять суть галлюцинаций, и принять их за то, чем они были – плодом бессонницы. Я игнорирую неоспоримый факт, что на моих пальцах был отчетливый запах роз, который я не могла выдумать.

Сейчас же я просто жду, чтобы выслушать, какие надежды возлагает на меня Элеонор.

Невзирая, как они считают, на мое «слабое состояние», видимо все еще остался небольшой вопрос для рассмотрения, касательно моего наследства.

Она пристально глядит на меня в течение нескольких минут, прежде чем заговорить, ее голос строгий и непоколебимый.

- Надеюсь, ты устроилась.

Это не фраза любезности, а распоряжение.

Я киваю в ответ, как и ожидалось.

- Хорошо. Сейчас у нас есть вопросы для обсуждения, и я требую твоего полного внимания.

Я чувствую свой позвоночник, прямой как струна, и представляю позвонки, расположенные в линию, боящиеся согнуться в присутствии Элеонор. Охотно верится, что солнце боится сиять вблизи нее. Она настолько устрашает.

- Понимаю, что тебе нездоровиться, и этого вполне следовало ожидать, - говорит Элеонор с сильным британским акцентом, и я нахожу себя смущенной им, и тем, что мама утратила свой собственный на протяжении нескольких лет.

- Но у тебя есть значительное наследство от деда, - продолжает она, сверля меня взглядом. – И ты должна соблюсти определенные условия, чтобы его получить. Так как тебе сейчас восемнадцать, у нас истекает время.

- Каковы условия? – вежливо интересуюсь я, испытывая непреодолимое желание убраться из этой комнаты.

Элеонор поглядывает с призрением.

- Во-первых, ты поступишь в Кембриджский университет. Каждый член семьи Савидж посещал Кембридж, всегда. Во время учебы в университете ты будешь жить здесь, в Уитли.

Пауза.

- Ты предоставишь мне доступ к твоему банковскому счету, вдобавок к себе.

Пауза.

- Ты будешь работать с моим пиарщиком для гарантии, что ты не запятнаешь имя Савидж.

Пауза.

Она глядит мне в глаза.

- Ты будешь писать свое имя через дефис. Отныне ты будешь известна как Прайс-Савидж.

Последнее заставляет меня призадуматься, поскольку я знаю, отцу это не понравиться.

- А Дэеру тоже приходится писать свое имя через дефис? – не задумываясь спрашиваю я. Элеонор выглядит, словно лимон проглотила, губы плотно сжимаются.

- Конечно нет. Адэр не Савидж, и никогда не был. Его наследство – жалкие гроши по сравнению с твоим.

Это кажется не совсем справедливым.

Я с трудом сглатываю.

- Самое последнее и самое главное, ты должна, до того, как тебе исполниться девятнадцать, заявить на него свои права. Ты должна быть в здравом уме, Калла.

Ты должна взять себя в руки. Вот что она действительно говорит. Ты не должна быть сумасшедшей.

Я тупо глазею на нее.

- Являются ли эти условия приемлемыми для тебя?

Элеонор ждет, ожидая от меня согласия, ожидая моих извинений за мой болезненный разум. Я не извиняюсь. Наконец, я отвечаю тихими словами.

- Я постараюсь.

Элеонор непоколебима.

- Очень хорошо. Ты можешь идти.

Она смотрит на стол, ее внимание уже на чем-то еще.

Я выхожу, и, оказавшись в коридоре, я позволяю Финну присоединиться ко мне.

- Она же не может быть серьезна, - он закатывает глаза.

Я припадаю к стене.

- Боюсь, она серьезно. Не думаю, что она знает, как шутить.

- Я не сменю свое имя, - твердо заявляет мне Финн. – Я – Прайс.

- Она не просит тебя его менять, - дипломатично отвечаю я. – Ты мертв. Она просит меня. Но не сменить его, а только добавить дефис.

- Папу хватит удар, - указывает Финн, и я знаю, он прав.

- Наверное.

Он пожевывает губу.

- Но, может быть. Мы все обдумаем.

И как всегда, он говорит о нас, как о едином целом. Потому что так оно и есть, даже теперь, даже хотя он мертв.

- Мне кое-что нужно, - говорю я ему. – Средства гигиены, - добавляю я, прежде чем он успевает спросить. – Женские штучки. Думаю, съезжу в город и куплю их. Хочешь поехать?