Положись на принца смерти - Лайм Сильвия - Страница 31

— Никогда не видела ничего подобного, — пробубнила я. — И что дальше? — спросила у белки. — Как теперь тащить его в дом?

Животное что-то чавкнуло в ответ и показало на какую-то бутылку, рядом с которой стояла чашка.

— Очевидно, это следует пить? — уточнила я у нее, откупоривая крышку.

Удивляться разумности местной фауны я перестала после Кружочка. А потому просто выполняла все, что скажут. Если человек рядом с тобой находится на грани смерти, а у тебя самой нет ни единой мысли о том, что надо делать, станешь слушать кого угодно. Даже белку.

Я усмехнулась, потому что в этот момент мне неуместно вспомнился и подмигнул дядя Ренгл, местный сторож-алкоголик в Мертвой академии. Ему бы мой ответ точно понравился: он в своих похмельных оправданиях часто упоминал белок.

В общем, как только пробка поддалась и вышла из горлышка, из бутылки пахнуло сладким винным ароматом с какой-то незнакомой травяной нотой.

— Да, назначение этого сосуда сложно перепутать… — кивнула и, быстро налив в стакан, поднесла лекарство к губам мужчины.

Он очень долго отказывался пить. Да и вообще, довольно сложно пить, если ты в отключке и умираешь. Но я старалась об этом не думать, воплощая в жизнь план, задуманный и подготовленный Тайрелом. Если он оставил здесь эту бутылку, значит, рассчитывал, что она ему поможет. А значит, я, в свою очередь, должна влить ему в горло содержимое, чего бы мне это ни стоило.

Через какое-то бесконечно долгое время у меня получилось. Мужчина глубоко вздохнул, и синие пятна на его лице, какие бывают у трупов, побледнели.

Это обнадеживало.

— Вот так всегда, — вымученно усмехнулась я. — Мужикам только бы выпить!

Шутка получилась плоская, как будто на ней кит полежал. Зато она позволяла не удариться в панику.

Мысли в голове нервно разбегались, как утопцы, в чье болото шагнул охотник за нежитью.

Что делать дальше? Я никак не смогу донести Тайрела до дома. А оставлять его раненого на полу в подвале — вряд ли хорошая идея.

Но другого выхода не было. Да и белка демонстративно села рядом с головой друида и обвила себя хвостом. Словно ее работа закончилась, а мужчина вот-вот встанет и пойдет, как ни в чем не бывало.

Мне ее уверенности не хватало. Поэтому я накрыла Тайрела еще одним одеялом, сбегала в дом за бинтами и перевязала раны. А за следующий час влила ему в рот остатки травяного вина.

Уже после всех этих манипуляций молча села рядом, с ужасом ожидая, что мой маньяк уже не очнется. От этой мысли жгло горло, легкие отказывались работать, словно я вдыхала не воздух, а раскаленный металл. И в глазах становилось влажно.

Не знаю, когда я успела так привязаться к совершенно асоциальному и психически неустойчивому типу, которого объявили в имперский розыск. Но мне было страшно. Пожалуй, впервые в жизни — по-настоящему. Так, как никогда не было страшно за свою собственную жизнь.

Белка тем временем села мне на плечо и, ласково куснув за ухо, принялась ждать вместе со мной. Не знаю, что она хотела сказать этим жестом, но стало чуточку легче.

Примерно через три часа, когда солнце уже поднялось и где-то наверху занялось утро, Тайрел открыл глаза.

Он пару раз с трудом моргнул, затем повернул ко мне голову и нахмурился.

— Опять. Ты опять меня не послушалась.

Он не ругал. Он констатировал факт. Хотя зубы его были плотно сжаты. Как и веки, которые тут же закрылись от слабости.

— Ага, — кивнула я невозмутимо, не обращая внимания на его бормотание. — Встать сможешь?

Тайрел прищурился. Наверное, не такой реакции он ожидал.

«Ну-ну, не дождешься, мой Кровавенький Ужас».

— Смогу, — буркнул он, а затем увидел бинты на своем теле.

Левая бровь удивленно приподнялась. Мужчина снова посмотрел на меня.

Золотисто-карие радужки сверкнули.

— Да, перевязки я не очень хорошо делаю, — проговорила, чувствуя, что начинаю краснеть. — Зато инфекция не попадет. Тут же знаешь как, если рана открытая, а кровь не идет, то…

— Спасибо, — проговорил он сухо и кашлянул, с трудом пытаясь выпрямиться на одеяле. Его он тоже рассматривал с удивлением.

Толстая ткань пропиталась кровью, но сверху оставалась сухой. Впрочем, несмотря на это, одеяло явно было испорчено.

— Да, отстирать вряд ли получится, — сжала я губы. — Надеюсь, это не твое любимое одеяло.

Тайрел вдруг резко дернулся и, обхватив мое лицо ладонями, поцеловал.

Дыхание вышибло из груди. Горячие губы оказались мягкими, как облако. Нежными и страстными одновременно.

У меня ноги подкосились. Оставалось радоваться, что падать некуда. Я сидела рядом с мужчиной. Касалась его, чувствовала его жар, слышала, как его дыхание становится чаще…

Его губы продолжали ласкать меня, как крылья бабочки. Такие же трепетные, но уверенные. И… сухие от обезвоживания.

В какой-то момент Тайрел глухо застонал, схватился за бинты. А я поняла, что случайно задела рукой одну из ран, и испуганно вскочила.

— Давай поднимайся. Тут нельзя лежать, — осторожно потянула его за руку, помогая встать.

— Ты права, — глухо проговорил он, с трудом принимая вертикальное положение, заваливаясь на меня и норовя вот-вот потерять сознание.

Пока я тащила его до лестницы, соображая, каким образом он по ней поднимется, отстраненно спросила, словно говорила о погоде:

— Расскажешь мне, какого лешего ты запихнул себя в эту душегубку?

— Нет, — коротко отрезал друид, хватаясь за поручни.

— Почему это я так и думала? — фыркнула в ответ, когда Тайрел встал на первую ступень и нажал какую-то кнопку на стене.

На моих изумленных глазах лестница пришла в движение и шустро подняла его вверх.

— Вот это фокус, — только и успела пробубнить, а мужчина уже был на поляне.

Через некоторое время мы с трудом, но все же добрались до дома. Тайрел свалился в постель, попросил меня не волноваться и убираться к себе. Мол, за маньяками не принято ухаживать.

Я же молча сходила на кухню и принесла ему воду, спирт и свежие бинты.

К этому моменту мой грозный друид снова отключился, а я тихонько села на краешек его кровати.

— Больше тебе не напугать меня, Тайрел Кровавый Ужас, — проговорила тихо и улыбнулась. А затем впервые набралась смелости и убрала волосы с его лица. Черные пряди сверкнули медными всполохами, лаская пальцы удивительной мягкостью.

А затем я опустила руку и осторожно, все еще с легкой опаской, коснулась мужской ладони.

Друид ничего не сказал. Только вздохнул глубоко-глубоко и едва заметно сжал мои пальцы.

Тайрел

Мрачные образы мелькали перед глазами, как росчерки острого лезвия. Кровь. Повсюду кровь. На руках, одежде, на полу. На лицах людей, которых он знал. На искривленных от ярости губах Дейры. Губах, которые он когда-то любил целовать.

Давно. Кажется, это было слишком давно и одновременно совсем недавно — пару минут назад. Вот его мертвая возлюбленная снова улыбнулась и спросила, зло скривив губы: «Зачем ты убил меня, любимый?..»

А вот старый знакомый. Кузнец из Вешних Поганочек. Рядом его жена и маленький сын по имени Рей. Он знал всех троих, но теперь в живых остался лишь мальчик. А оба родителя хладными трупами лежали у его ног, беззвучно открывая рты и вопрошая: «Зачем ты убил нас, Тайрел — Кровавый Ужас?»

И еще десять человек. Десять мертвецов, чья смерть на его руках. Пришли один за другим, то плача, то безумно хохоча.

Тайрел ворочался на постели, которая давно стала влажной от пота. Друида лихорадило.

Периодически он открывал глаза, не понимая, где находится. Кажется, видел озабоченный взгляд Леоры. Хотел протянуть к ней руку, снять знак «Тур» и сказать, чтобы убиралась отсюда поскорее. Объяснить, что все было чудовищной ошибкой.

Но он снова проваливался в свои кошмары, так и не сумев произнести ничего членораздельного.

Через какое-то время, когда кризис наконец миновал, Тайрел открыл глаза и поднялся на постели.