Выбери любимый жанр

Молот ведьм (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Ольга Николаевна Михайлова

Молот ведьм

«Vota diis exaudita malignis»

sermo vulgaris[1]
Молот ведьм (СИ) - i_004.jpg

И вновь оно, блаженное томление духа, знакомый трепет в пальцах, ощущение лёгкости и восторга… Я снова обуян Им, Божественным Духом, носившимся в первые дни творения над безвидной и пустой землёй, вездесущим и всенаполняющим. Теперь он здесь, Дух Творения, его дыхание струится через меня, возносит и воодушевляет. Как некогда Предвечный творил миры Словом Своим, так ныне созидаю и я.

Но мне не дано творить миры, я создаю лишь новые вымыслы, чудесные иллюзии и диковинные фантасмагории.

Я — не Бог. Я — творец иллюзий.

Однако куда же повести вас на этот раз? В современность? Ну, нет. В сером потоке пошлости, поглотившем изысканность, мало-помалу исчезло все утончённое. Век стандартных одежд, стандартных желаний и стандартных людей. Где филигранные стихи с оттенком эпикурейства, где художественное чутье, где страстный культ красоты, где хотя бы презрение к предрассудкам и ненасытность в наслаждениях? Нет, здесь творцу делать нечего. Но, может, древние Помпеи? Или средневековый Париж?

Нет. Пойдём туда, куда изначально ведут все пути! В Рим, хранилище картин и статуй, город Августа и Нерона, город кардинальских вилл и ветхих монастырей, и застанем его в век последней романтики, когда ещё существовали чудаки, склонные к изучению необычных наук, ценители старины, изощрённые циники и адепты черных искусств. Вернёмся туда, в век XIX…

Итак, 1856 год. Рим.

Часть первая

Молот ведьм (СИ) - i_005.png

Глава 1. Его сиятельство граф Винченцо Джустиниани

Бог создал человека для нетления, но завистью диавола вошла в мир смерть

— Прем. 2, 23

Дождь лил за окнами сплошной стеной, потом по крыше и подоконникам застучали горошины градин. Молния на миг оплела небо ртутной паутиной, потом виллу сотряс раскат грома.

Луиджи Молинари, камердинер его сиятельства графа Гвидо Джустиниани, кряхтя и держа ладонь на боку, где сильно кололо, торопливо спустился по парадной лестнице в холл. Он боялся пропустить долгожданный стук, хоть и не верил, что мессир Винченцо сумеет добраться сюда в такую грозу. Кто-то говорил, что он живёт в Вермичино, но в последний раз его видели в Трастевере. Но даже если он в Риме, верхом не поедет, а любой экипаж застрянет возле Понте Систо, где ремонтируют кладку. Разве что проедет через Палатинский мост, да только куда в такой град лошадей в объезд-то пускать?

Из графской спальни раздался душераздирающий крик. Луиджи сжался, чувствуя, как сводит зубы. Мимо торопливо пробежала Доната Росси, экономка его сиятельства, неся камфару, и камердинер поспешно отстранился, морщась от её резкого запаха, потом с трудом перевёл дыхание.

Крик повторился вновь — утробный и жуткий, точно кричал пытаемый.

Луиджи трясущейся рукой стёр со лба ледяной пот. Господин умирал в страшных муках, ещё вчера на лице мессира Гвидо проступила печать чего-то нездешнего, потустороннего, и доктор Сильвано уверенно сказал, что ночи графу не пережить. Но нет, обошлось, хоть до утра кричал, как на дыбе. Приходил и падре Челестино, но, увы, господин даже исповедаться не смог, такие боли…

И то сказать, парализовало его сиятельство внезапно: неделю назад мессир Гвидо немного навеселе вернулся со званого ужина своего приятеля, графа Вирджилио Массерано, отослал слуг, и ничего не предвещало беды.

И вдруг около двух пополуночи из столовой послышался звон разбитой посуды.

Луиджи с Донатой подоспели первыми и онемели от ужаса: мессир Гвидо лежал, распластавшись в луже крови посреди комнаты.

Был вызван доктор, и пока господина переносили в спальню, выяснилось, что на плитах — вино, видимо, его сиятельство выронил бутылку, да и поскользнулся на скользком полу. У всех отлегло от сердца, однако тут появился врач и по симптомам определил апоплексический удар. У графа отнялись ноги, перекосило лицо, пропала речь. Но через пару часов господин всё же немного оправился и смог с трудом пробормотать несколько слов, приказав не медля ни минуты послать за его племянником Винченцо.

Не дело камердинера обсуждать господина. Луиджи и не обсуждал, однако его молчание не было одобрением. Нрав мессир Гвидо имел запальчивый и вел себя не шибко-то пристойно, благородным человеком был только по рождению, в церкви в последние годы не бывал даже на Рождество и Пасху, только и знал, что Бога гневить да творить непотребства, — и вот в последний день хватился!

Да только разве разгребёшь в смертный час то, что наворотил за годы? Мессир жил так, словно считал себя бессмертным, а теперь вон воет волком, и уже в который раз молит позвать Винченцо. Да только где же разыскать в огромном городе того, кому сам запретил переступать свой порог?

И переступит ли молодой мессир Винченцо через обиду?

Нельзя сказать, чтобы все забыли его сиятельство. Совсем нет. И её светлость герцогиня Поланти, и баронесса Леркари, и граф Массерано по два раза на день посылают осведомляться о его здравии. И маркиз ди Чиньоло, и господин Пинелло-Лючиани ежедневно заезжают, иногда три, а то и пять карет у ворот стоят, да только не велено никого на порог пускать — его сиятельство твердит лишь о племяннике.

Доната снова появилась в прихожей.

— Не слышно?

Луиджи покачал головой.

Экономка, обернувшись по сторонам, осторожно приблизилась.

— А ты молодого господина хорошо знаешь? — тихо спросила Доната. — Какой он? А то мессир Гвидо его иначе, чем негодяем, не называл. Точно ль так?

Было заметно, что экономка не очень-то доверяет суждениям своего господина: слишком большой скепсис проступал в тоне старухи.

Луиджи в ответ только пожал плечами. Племянника графа сам он видел лишь однажды, лет семь назад, и почти не запомнил. От него в доме остались какие-то толстые словари и рукописи на непонятных языках, до сих пор пылящиеся на верхних полках графской библиотеки. Говорили, молодой господин вроде книги древние разбирать обучен. Причины же распри мессира Гвидо с племянником Луиджи знал, тут уж, что и говорить, учудил старый мессир Гонтрано. Если бы не завещание деда…

Луиджи замер. Во дворе послышался стук копыт, ещё мгновение — и при новой вспышке молнии он разглядел в окне всадника. Да неужто приехал?

Камердинер кинулся к двери, торопливо отодвигая засовы, чуть замешкался с замком и распахнул дверь как раз в ту минуту, когда Винченцо Джустиниани оказался на пороге.

Он вошёл, стряхивая на мрамор пола мелкие градины с плеч и оправляя влажные волосы. Доната, засветив пригашенную лампу, осторожно отступила в тень.

Луиджи поспешно закрыл дверь, обернулся и теперь разглядел вошедшего: бледное суровое лицо, очень широкие плечи, насквозь промокший плащ, под ним совсем простая рабочая одежда — тёмные штаны и холщовая рубашка.

Винченцо тем временем скинул плащ, стряхнул его на пол, протянул его Луиджи и бесстрастно спросил:

— Что случилось? Зачем его сиятельство посылал за мной?

— Неделю назад у господина был удар, — взволнованно заговорил Молинари. — Доктор сказал, это конец. Вас просто долго разыскать не могли, и в Вермичино посылали, и в Трастевере искали. Каждый час он спрашивает вас, очень ждёт. Пойдёмте скорей, не ровен час…

Прибывший внимательно взглянул на Луиджи. На лице его не проступило ни удивления, ни испуга, он лишь на мгновение прикрыл глаза, потом молча кивнул и пошёл к лестнице. Дом он знал — здесь вырос.

Доната с лампой прошла следом, шепнув Молинари, что молодой господин — просто красавец. Взглянув сбоку, Луиджи заметил твёрдый, как на медали, профиль и жёсткие линии рта, чуть пожал плечами и подумал, что в сравнении с юными годами племянник мессира Гвидо сильно изменился: при случайной встрече он его просто не узнал бы.

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело