Материнский инстинкт (СИ) - Грачева Татьяна Васильевна - Страница 39

Демьян сдвинулся на край кресла и дотянулся до сцепленных пальцев женщины. Она вздрогнула, но руку не вырвала.

— Расскажите о своём ребенке, — мужчина попытался поймать взгляд собеседницы.

— Я не могу, — сдавленно прошептала Яна. — Не просите. Это слишком больно.

Повисла пауза, заполняемая всхлипами женщины.

Демьян на мгновенье задумался и решительно произнёс:

— Иногда я разговариваю с Глебом, как будто он рядом. И даже сам за него отвечаю. Он дает мне советы, очень дельные советы. Сегодня он посоветовал быть с вами помягче.

Яна натянуто улыбнулась.

— Да ты псих.

Мужчина убрал волосы назад и продолжил нарочито веселым голосом:

— Он всё умел и всё у него получалось. Ведро талантов и чашка обаяния. Я всегда знал, что родители любят его больше. Самое странное, что я относился к этому как к должному. Потому что он был лучше меня. Ты бы в него точно влюбилась. Он никого не оставлял равнодушным. Я его боготворил. — Он сглотнул и добавил уже не так весело: — А вот он стеснялся меня и старательно скрывал, что мы братья. Одноклассникам он соврал, что меня усыновили, что я на самом деле сын алкоголички и зека. Он не унижал меня и не оскорблял прилюдно, просто игнорировал. Я ему был не интересен. А знаешь, что меня гложет больше всего: я его сделал таким. Он с детства рос, ощущая себя центром вселенной.

— Не нужно накладывать на себя мнимую вину, — тихо отозвалась Яна.

— Она не мнимая. Дети привыкают к безграничной любви родителей и воспринимают её как привычное, иногда докучливое неудобство. А я сделал его своим кумиром и сумасшедшим перфекционистом. Он хотел быть лучшим во всем. Любое отклонение от идеала вызывало в нем ярость, поэтому он никак не мог примириться с тем, что мы родственники. Я-то не особенно близок к совершенству.

Демьян непроизвольно сглотнул и отвернулся к окну. Женщина попыталась поймать его уклоняющийся взгляд.

— Кеша знал твоего брата?

— Его никто не знал. Помнишь, я говорил об идеальных лжецах? Глеб был прирожденным актером. Он действительно мог быть кем угодно. Наверное, он сам не всегда осознавал, что примерил шкуру очередного персонажа, настолько естественно это выглядело. Я рад, что чаще других он играл роль образцового сына и лучшего друга. — Демьян на мгновенье замешкался и добавил на тон ниже: — Но подлец из него также получался первосортный.

Женщина замерла. Она не знала, как реагировать на такое признание. Впервые Яна видела этого холодного собранного мужчину таким уязвимым.

Демьян шумно выдохнул, нашёл взглядом собеседницу.

— Всё равно я никого никогда не любил больше, чем своего брата. У любого человека есть тёмная сторона, в природе не встречается чистое зло. Я ему только одного простить не могу — он был серийным убийцей.

Яна вздрогнула. Ей показалось, что она ослышалась.

— Убийцей?

Демьян медленно кивнул.

— Догадываешься, насколько Глеб был популярным у слабого пола? Дамы сердца менялись у него регулярно. Женщины очень предсказуемы и неоригинальны в попытках удержать партнера. Три раза, я точно знаю, три раза он отправлял своих подружек на аборт. Он даже не думал, что это грех или жестокость.

Яна отвела взгляд, смотреть на мужчину стало невыносимо. В его глазах словно отражались призраки прошлого, искажая привычное знакомое лицо.

— Из-за этого ты назвал его убийцей?

Демьян не шелохнулся, сосредоточенно глядя на свои руки.

— Аборт — это убийство. И он был причастен к этому не меньше своих подружек.

Яна почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Ты так категоричен…

Демьян посмотрел на собеседницу, словно впервые увидел.

— Я не понимаю традиции считать возраст ребёнка от рождения. От зачатия — было бы правильнее. Когда он приходит в наш мир — он уже сформированный человек. Родился он в семь месяцев или в девять — неважно, он че-ло-век, — раздельно по слогам произнёс мужчина.

Яна почувствовала себя неуютно и заёрзала на сиденье.

— Благоразумнее предохраняться, — промычала она банальность, желая завершить неприятный разговор.

— Глеб, как и большинство мужчин, вообще не считал живым существом того, кто ещё не родился. Прочитал где-то, что до третьего месяца ребёнок называется плодом и этим себя оправдывал. — Демьян присмотрелся к суетливости Яны и холодно поинтересовался:

— Почему ты так нервничаешь?

Женщина с трудом выдержала прямой взгляд.

— Я не делала аборт. Но я не могу с тобой согласиться. Не полностью. Бывают разные причины…

Она не успела договорить, как её перебил полный возмущения вопрос.

— Причины? Какие могут быть извиняющие причины для убийства? Я бы никогда не позволил женщине избавиться от моего ребёнка. Если бы тридцать семь назад моя мать нашла такие причины, я бы не сидел напротив тебя.

Яна встала и скинула плед.

— Я не хочу больше об этом говорить.

Она попыталась обойти кресло, но Демьян схватил её за кисть и потянул обратно.

— Не стоит засыпать с такими мыслями в голове.

Женщина встала перед собеседником, остро ощущая его близость.

— Ты сам начал этот разговор. Если это такой способ ухаживания, то он просто ужасен. Ты когда-нибудь ведешь себя как нормальный человек?

Демьян отпустил тонкую руку и откинулся на спинку кресла, рассматривая собеседницу снизу вверх.

— Ухаживания? Почему женщины всё переводят в эту плоскость? Мужчины не животные, нас и другие вопросы занимают помимо секса. Но раз уж ты завела об этом разговор, будем придерживаться классической схемы. Сначала нужно пройти конфетно-букетный период.

Яна сделала ещё один шаг и опустилась на колени напротив мужчины.

— Ты действительно робот. Железный, бездушный.

Демьян положил руки на подлокотники, пальцы сжались на протертой ткани.

— Возможно, это и подогревает твою симпатию.

Яна отрицательно покачала головой.

— Закрой глаза. — Дождавшись, когда мужчина выполнит её просьбу, продолжила. — Не это. Женщины тоже не животные. Ты, наверное, прав, и у нас с тобой может быть потрясающе жизнеспособное потомство, но от физического влечения я легко смогу отказаться. Мне не пятнадцать лет и даже не двадцать, на одних ощущениях любовь не построить. И если честно, ты не красавец.

Улыбка тронула губы Демьяна, но глаза он не открыл.

— Ты тоже. — Он на секунду замялся. — Не то чтобы некрасивая, у тебя непривычное лицо, иногда кажется, что глаза ненастоящие, кукольные. Кожа желтоватая, у русских такая бывает после болезни.

Яна фыркнула.

— Значит, физически я тебя все-таки не привлекаю.

— Только так ты меня и привлекаешь. Ты не особенно умная, не особенно честная. Обычный человек. Ну, кроме того, что ночами ты бродишь по загробному миру. Считай что это твоя изюминка. Скорее гроздь винограда.

Демьян открыл глаза и привстал на руках. Женщина легко толкнула его в грудь, заставляя сесть.

— Дурак ты. — Она быстро, словно обожглась, отдёрнула руку. — Не открывай глаза, я ещё не закончила.

Демьян снова смежил веки. До него доносилось приглушенное, сдерживаемое дыхание. Тонкие пальцы коснулись его волос, лба, обвели скулу. Палец тронул нижнюю губу.

— Можешь и дальше убеждать себя, что я идеальная самка для продолжения рода, и не более. Я тебе интересна.

Пальцы Яны лёгкими касаниями спустились по шее к воротнику рубашки. Она медленно расстегнула три верхних пуговицы. Узкая ладонь скользнула под тонкую ткань. Сердце Демьяна ощутимо ускорило темп, на коже проступили пупырышки гусиной кожи. Яна придвинулась ближе, пока не почувствовала на лице дыхание мужчины. Скользнув губами по щеке, она приблизилась к его виску и прошептала:

— Тебе со мной хорошо, ты улыбаешься.

Демьян едва заметно придвинулся, пальцы перестали судорожно сжимать подлокотник и потянулись к Яне.

— Не трогай меня, — Её голос прозвучал жёстко.

Мужчина нехотя положил руки обратно. Ладони Яны погладили плечи, поднялись выше и остановились, пальцы принялись перебирать волосы на затылке. Их губы почти соприкоснулись.