Драгоценное наследие (СИ) - Март Юлия - Страница 43

— Сначала… сначала помоги Вэнону. Я пока полежу.

Хрипло выдохнув, он упал на спину, прикрывая глаза и тяжело дыша. Кровь пульсировала в висках, а шум битвы до сих пор стоял в ушах. Пытаясь поскорее помочь блондину, Эйлал наспех перевязала плечо бессознательного Вэнона. Наконец, кровь остановилась. Девушка устало выдохнула, вытирая пол со лба и точно размазывая по нему кровь.

— Ларташ, теперь…

Она замолкла на полуслове, едва повернула голову. Блондин лежал на спине. Рука беспомощно упала с раны, а глаза немигающим взглядом смотрели в небо. Таласия дрогнула.

— Ларташ…

Она кинулась, хватая его за руку и ища пульс. Но его не было. Таласия глотала слёзы, тряся блондина за руку, но тот лишь качался в такт её движениям.

— Нет, нет…

Девушка беспомощно уткнулась в его руку, которая начала становиться холодной. Девушка разрыдалась. В голове билась только одна мысль. Она не успела. Она не успела спасти его.

Промычав от обиды, девушка не выдержала. Она села дрожа, и смотря на подрагивающие кровавые руки. Уткнувшись в свои руки, она закричала от ужаса, который она увидела сегодня.

Кан уже долгое время смотрел в одну точку, не мигая. Так и остановившись у проклятой дороги, раненым оказывали помощь. До самого Рубиуса пока не добрались. Если он и был как-то ранен, то лишь парой царапин. Не так как Дэтсё, или Вэнон, или Маюра.

Аловласая, которую ранили в живот, сейчас лежала, ещё не очнувшись. Рану давно перевязали, и сейчас оказывали помощь Дариэлю и Танаэлю.

Кан осмотрел трупы разбойников, что были сложены в одну кучу. Кан не помнил, как всё закончилось. Он сражался на грани, стараясь не отрубиться от усталости. Сейчас уставшие мышцы дали о себе знать. Адель и Ларташ погибли. Рубиус посмотрел в сторону.

Эстэл сидела, так же как и он, немигающим взглядом уставившись в обрыв. Волосы, на которых успела засохнуть кровь, развевались на ветру. Девушка сидела рядом с Маргаритасом, терзаясь после произошедшего. Кан вздохнул, тяжело опустив плечи. Спину тут же обожгло болью. Если он не ошибался, то его задели и там.

Услышав шаг, он повернулся. В стороне стояла Таласия, молча смотря на него. В руках та держала бинты и спирт. Взглядом та словно спрашивала. Кан недолго думая, кивнул и повернулся. Не сказав и слова, она обработала его рану на руке, что всю жизнь будет тянуться светлым шрамом. После она вопросительно посмотрела на Рубиуса. Не сказав ни слова, тот стянул кофту, которую с трудом можно было так назвать. Теперь она была рваным и алым куском тряпья. Пока Таласия обрабатывала спину, Рубиус облился водой из фляжки, пытаясь разлепить засохшую кровь в волосах. После тот умыл лицо, вытираясь когда-то кофтой.

— Что сказал Дариэль?

— Похороним Адель и Ларташа и поедем.

— А раненные?

— Дариэль не хочет рисковать… Он думает, что разбойники снова могут появиться.

— Понятно.

Хрипло выдохнув, парень прошипел от спирта. После он повернулся, ёжась от саднящего чувства на груди. Эйлал внимательно осмотрела порез. Длинная царапина шла от предплечья, пересекая всю грудь. Не слишком глубокая, но неприятная. Стараясь сильно не задевать ранение, та быстро обработала рану и стала перевязывать. Рубиус посмотрел на её бедро, которое недавно так же нуждалось в оказании помощи. Нога была перевязана, и только алое пятно напоминало о произошедшем. Закончив, девушка отодвинулась и уронила голову на колени.

Все обиды как-то успели пройти за столь короткий срок. Их ссора теперь казалась парню какой-то глупостью. Главным было то, что оба были живы. Парень отвёл взгляд, смотря на раненных. Дариэль, с такой же перебинтованной грудью, Танаэль, с раной на боку. Даже у Ларадея была перевязана рука, а по всей щеке Рэзии тянулась длинная царапина. Эйлал молчала. Какое-то время, они так и сидели. После, Таласия первой встала и ушла к Дэтсё.

Рядом сидела Эстэл, смотря на свои руки.

— Как ты?

Адаманта молчала, словно и не слышала вопроса. Она и так никогда не слышала Таласию, но девушка надеялась… что это могло как-то изменить их отношения.

— Я убила человека.

Эстэл наклонила голову вбок, продолжая смотреть на руки. Чистые, бледные как обычно, сейчас те по-прежнему казались ей алыми, хотя она только недавно, с остервенением смывала кровь водой. Силой, заставив себя отвести взгляд, Адаманта посмотрела на лицо Маргаритаса, который теперь спокойно спал.

— Он мог убить Дэтсё. И я убила его.

— Ты спасла Дэтсё…

— А потом он меня.

Адаманта внимательно осмотрела его лицо. Когда этот мальчишка успел так измениться? Ещё осенью, при виде Кана и Вэнона, направляющихся в его сторону, он трясся как осиновый лист. А сейчас сражался, и забрал предназначенный ей удар.

Эйлал молчала.

— Сочувствую насчёт Адель.

Эстэл закрыла лицо чёлкой. Да, Адель. Из-за остальных она еле вспомнила об этой бедной служанке с перерезанным горлом. Королева Элеонора смогла бы сказать только одно о ней: «Долго бы она не прожила в этом мире».

При этой мысли Эстэл обдало волной неожиданного гнева, который накатил на неё абсолютно неожиданно. Малышка Адель сражалась с разбойниками, в два раза больше её самой, и умерла в бою. Мать Эстэл не оценила бы этого. Никогда. Интересно, пережила ли сама Элеонора то, что перенесла сегодня Эстэл? Имеет ли она право и дальше судить о жизни, так и не познав смерти?

И как теперь Эстэл отнесётся к её словам?

Почему-то, теперь все убеждения, внушаемые матерью с ранних лет, казались призрачными отголосками прошлого, которого Эстэл уже не вернёт. Она больше не сможет думать, какие перчатки ей надеть к платью, когда ей всегда будет чудиться кровь на ладонях. И она её уже не отмоет, даже если сотрёт кожу.

Эстэл вздохнула и откинулась назад на валун, обессиленно запрокидывая голову. Она мечтала, чтобы этот день закончился.

По возвращению, королева Ротадия была в ужасе и гневе одновременно. Она подняла на уши стражу и отправила обыскивать леса, назначила патрули. Но на недовольство Эйлал, она так и не сказала им, что это может быть связано с недавними бунтами, даже не затронула эту тему! Словно их это вообще не касалось. Но не после того, как их почти убили. Так думала девушка. Во-первых, те люди не выглядели как разбойники. Их было много, и они явно оказались на этой дороге не случайно. Перед тем как сжечь тела, Дариэль сорвал с одного трупа плащ, в нижнем угле которого был знак.

ƥƥ

Сейчас Эйлал как раз смотрела в тетрадь, где и нарисовала этот символ.

Поэтому Эйлал думала, что те люди поджидали именно их. Пока её друзья лежали в лазарете, под постоянным наблюдением врачей, пока те тряслись, делая всё, чтобы скорее вылечить наследников, она тоже должна была что-нибудь делать. Тяжело вздохнув, девушка опустилась на стол. Дэтсё, Вэнон, Маюра и Танаэль были в стабильном состоянии. На днях она даже заглянула ко всем в лечебницу.

Лучше всего себя чувствовал Вэнон, что жаловался на слишком большую опеку. Брюнет никак не воспринимал сквозную дыру в плече как ранение. Маюре и Танаэлю не разрешали вставать с кровати, а Дэтсё и вовсе запретили шевелиться. Потому, тот мог только крутить головой, когда его заходили навестить. На восстановление у него ушло больше сил, чем у кого-либо. Говорил он слабо, бледная кожа казалась прозрачной. Под глазами залегли глубокие тени, выдававшие его усталость.

Чаще всего в лазарете, на всеобщее удивление была Эстэл. В тайне. Она приходила по ночам, когда другие уже спали. И больные не были исключением. Врачи не раз говорили ей, что она может навестить их, когда те не будут спать, чтобы поговорить и спросить о самочувствии. Но Адаманта на корню прирезала все слова лекарей. Перед сном та приходила, и медленно шла между койками, наблюдая как у спящих размеренно поднималась грудь или проступал румянец. Доказательство, что те живы.

И что сегодня не будет новой смерти.

Эйлал направлялась в библиотеку. Проведя несколько бессонных ночей, обдумывая новую информацию, та пыталась прийти к какому-нибудь логичному умозаключению. Тот символ не давал ей покоя, заставляя задуматься. Могло ли это иметь что-то общее с бунтами? Или, это было преступной группировкой, уже встречавшейся в истории? Вопросов становилось всё больше, но ответы так и не находились. Хоть что-то должно было проясниться, если она будет искать!