Видок. Неживая легенда - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 14

– А то я не знаю, – хмыкнул я и искренне улыбнулся собеседнику.

Посидели нормально, но выпили самую малость, лишь для аппетита. А затем старый шатун забрал своего слегка помятого и перепуганного подопечного и убрался из моего дома.

Как ни странно, на место убийства горничной меня вызвали только ближе к вечеру. Там я особо задерживаться не стал – попробовал провести ритуал и честно заявил, что ничего не получилось. Правда, умолчал о причинах срыва. Мне за это ничто не грозило. Клятва видока запрещала врать о своих видениях, а в остальном был определенный люфт.

Быстро дав в управе показания под запись Лехи, я решил проехаться до нашей основной мастерской.

Там все шло своим чередом – полдюжины рабочих доводили до ума очередной паромобиль эксклюзивной модели. К тому же два сторонних кожевника, притащивших целый воз своей продукции, ждали своей очереди, чтобы приступить к обивке салона. Вчера у нас в гостях был краснодеревщик.

Все работало, как часы, с учетом некоторого славянского раздолбайства, и мне даже начало казаться, что жизнь снова входит в привычную колею.

На следующий день все было тихо и даже скучно. Из полицейских дел лишь дежурный звонок в управу, где ответили, что пока в моих услугах необходимости нет. Находящийся на жалованье от моего отдела, да и от меня лично, осведомитель тоже не давал о себе знать, а это значит, что топинские наркобарыги по-прежнему сидят тихо под корягами и ждут. Знать бы еще чего.

Поздно вечером меня все же вызвали на еще одно место преступления. По телефону Дмитрий Иванович сообщил только то, что это бытовуха. Блеснуть своими талантами так и не удалось. Едва я покинул паромобиль, как из толпы, собравшейся у ворот небольшого дома, вывалился какой-то мужик, распространявший вокруг себя сивушный дух, и бросился мне в ноги. Похоже, появление видока, от которого, по слухам, еще не ушел ни один убивец, стало последней каплей, переполнившей чашу его выдержки.

– Смилуйся, барин. Бес попутал! Не погуби!

Где-то я уже это видел. Да, точно, на борту «Бекаса». Но если тогда от меня хоть что-то зависело, то этому бедолаге лучше падать в ноги судье, который, кстати, все еще не давал о себе знать. Такое впечатление, что семья Бабичей вообще забыла о моем существовании. Оно бы вроде и хорошо, но ситуация напрягала своей неопределенностью.

В общем, алкогольно-бытовое убийство пьяным мужиком такой же пьяной супруги стало для меня едва ли не самым легким делом в моей карьере видока.

Всегда бы так.

Предвестником бури, и к этому я уже привык, стал телефонный звонок, прозвучавший на следующее утро. Выслушав сообщение от Лехи, я даже покосился на аппарат – не разбить ли на всякий случай сию дьявольскую штуку, как называл телефон Евсей.

Но не будем казнить гонца, а лучше пойдем узнаем, что это за таинственные послания, полученные господином полицмейстером, которые нельзя зачитать по телефону или передать мне с нарочным?

Забравшись в паромобиль и шуганув оттуда Чижа, я поехал в управу. Евсей спросил, не нужна ли его помощь, и получил разрешение заниматься своими делами. Здоровье он свое уже поправил, так что явно рвался в поход по окрестным юбкам.

Ну и пусть. Вон Леонард Силыч из этих походов вообще не вылезает, и жалоб пока не поступало. Никто даже котят не приносит на воспитание блудливому папаше. Надеюсь, и Евсею не подсунут волчонка в пеленках.

Полицейская управа Топинска встретила маня какой-то сонной суетой. В середине дня народ выглядел уныло и безрадостно. Я в очередной раз порадовался, что сумел вывернуться и получить мандат на относительно вольную жизнь, так что бывшим сослуживцам могу лишь посочувствовать. Что и было сделано – заглянул в кабинет следователей и печально поздоровался с зевающим Лехой. Дмитрий Иванович имел намного больше свободы, чем обычные полицейские, и сейчас где-то бегал по «очень важным» делам. Но, судя по спокойствию в управе, о сгоревшем доме рядом с хутором бирюка он еще не прознал.

Леха заводить со мной пространные разговоры не стал и сразу отправил к полицмейстеру.

Секретаря у начальника Топинской полиции не было, так что я без затей постучался в массивную дверь и, услышав приглашение, открыл ее:

– Разрешите войти, ваше высокоблагородие?

– Проходи, Игнат Дормидонтович, присаживайся.

Полицмейстер, похожий на скучающего льва благодаря своей композиции из пышной шевелюры и шикарных бакенбард, небрежно кивнул на стул у стены. Перед столом Аполлона Трофимовича подчиненным и посетителям полагалось стоять. Но для редких исключений имелся небольшой стульчик, который я и подтащил к столу.

– Тут для тебя послания имеются. С грифом «секретно».

Вот и ответ на мои вопросы – любопытство так раздирало полицмейстера, что он решил вызвать меня к себе на ковер.

С видом заговорщика он передвинул по столу два отдельных конверта с печатями телеграфного отделения Топинска – была у них такая фишка для особо важных посланий.

Без явного пиетета, тем самым разочаровав полицмейстера, я вскрыл оба конверта и обнаружил одинаковые бланки телеграмм.

«СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ В МОСКВУ ТЧК ГРАФИНЯ СКОЦЦИ ТЧК».

Во второй телеграмме было не менее лаконичное послание, прошедшее значительно меньший путь:

«ПОСТУПАЕТЕ В ПОЛНОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ГРАФИНИ ТЧК ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР ЗПТ КНЯЗЬ ШУЙСКИЙ».

У меня было жуткое желание потроллить полицмейстера, но шутки в этом кабинете проходят через раз. Так что я сразу удовлетворил любопытство Аполлона Трофимовича:

– Срочно вызывают в Москву. Зачем – не пишут. Его сиятельство не возражает. Надеюсь, вы не против? – решил я все же потрафить тщеславию полицмейстера, несмотря на то что он мне совсем не начальник.

Мне не трудно, а ему приятно.

– Конечно, езжай, – покровительственно разрешил полицмейстер и, понизив голос, спросил: – А в Москву, случаем, не ее высочество вызывает?

Я как бы виновато развел руками, на что Аполлон Трофимович насмешливо закряхтел. Затем он, посерьезнев, спросил:

– Ты не хочешь мне рассказать, что на самом деле произошло у Бабичей?

Кто бы сомневался, что Дмитрий Иванович в деле убийства горничной нароет что-то помимо официальных показаний судьи, да и моих тоже.

– Аполлон Трофимович, – для убедительности позволил я себе некую вольность, – вы даже не представляете, как бы мне хотелось не знать того, что я знаю.

Полицмейстер хоть и выглядел недалеким служакой, но это только внешняя оболочка, за которой скрывался неглупый человек, чей ум серьезно усиливали опыт и интуиция.

– Ну, значит, и мне эти печали без надобности, – решительно хлопнул он по столу похожей на лопату ладонью. – А ты езжай себе в Москву, только не особо там задерживайся. Трудно будет Дмитрию Ивановичу без твоего дара.

– Вот уж не собирался, – вставая, фыркнул я. – Нам и тут сытно живется.

В общем, расстались мы с полицмейстером довольные друг другом, что ввиду возможного обнаружения сгоревшей избы с останками очень даже хорошо.

Ну а дальше у меня пошли авральные сборы в дорогу. На поезд в этот же день я не успевал, так что отправлюсь завтра после обеда. Конечно, смущала приставка «срочно», но, будь все настолько экстренно, за мной прислали бы посольский дирижабль.

В принципе, подобные вещи в нашей команде уже давно отработаны. Выбран оптимальный набор вооружения и одежды. Имелись, конечно, сомнения насчет московской моды, но это даже облегчало багаж – чтобы не резать глаз москвичей своей провинциальностью, лучше прибарахлиться уже на месте.

На пару минут меня озадачила небольшая шкатулка, которая стояла на верхней полке оружейного шкафа. С нею была связана довольно странная история. Два месяца назад к нам явился уже второй за год представитель украинского казачества. Этот был почти полной копией прошлого – жупан, шаровары, оселедец и все такое. Только новый гость лет на двадцать моложе предыдущего.

Вел себя назвавшийся Мыколой казак довольно прилично, и когда он упомянул своего наставника, стала понятна его куртуазность. Похоже, его учитель – Степан по прозвищу Казанок – вкрутил парню нужные пистоны в соответствующие места. Так что юноша, который был старше меня нынешнего года на три, не стал пыжиться при виде безусого мальчишки, как он наверняка должен был подумать.