Мальчик-убийца (СИ) - Воронцов Александр Евгеньевич - Страница 15

— Ты, Зверев, во-первых, не перебивай учителя, если хочешь что-то сказать — подними руку. А, во-вторых, что первично — курица или яйцо — эта дилемма давно является предметом для споров. Снег ведь первичен, он не тает, потому что в горах холодно!

— Неправда. Я был в горах — там тепло. Там сгореть можно запросто, потому альпинисты с горнолыжниками и мажутся мазями от загара.

— Так при чем здесь тепло? Это действие ультрафиолета, — учительница не сдавалась.

— Да, Вы правы. Но там и довольно жарко. При этом снег не тает, например, на леднике, который находится на 2 тысячах над уровнем моря. В горах сохраняется низкое давление, воздух здесь соответственно более разреженный чем у подножия гор, и именно поэтому он не сохраняет тепло. То есть, человеку тепло, а снег не успевает таять. Воздух да, прохладный, но температура вовсе не минусовая, — Зверь уже пожалел, что ввязался в спор.

В результате получил запись в дневник и постоянные придирки Природины — так прозвали одноклассники Лилию Семеновну. Впрочем, после стычки с Максом Природина получила еще одно прозвище — Ультрафилечка. Естественно, о перепалке узнала вся школа, что с одной стороны, добавило популярности Зверю, а с другой — добавило ему же неприятных моментов.

Но кульминация наступила после ноябрьских праздников, когда учительница русской литературы попросила Максима на школьном вечере в честь праздника Великой Октябрьской социалистической революции прочитать какое-нибудь соответствующее стихотворение.

— Ты, Максим, как раз можешь своего любимого Маяковского прочесть. Нет, только не «Скрипка и немного нервно», это не совсем к месту. Что-то революционное, или, например, «Стихи о советском паспорте» можно, — Зиночка была сама любезность.

И черт же дернул Макса и здесь проявить свою противоречивую натуру…

Когда он вышел на сцену, в зале все смолкли. Макс, конечно, уже был просто суперпопулярен, даже среди старшеклассников. Но мало кто ожидал увидеть его на сцене, да еще и в качестве декламатора. Ну, разве что его одноклассники, которые к выходкам Зверя на истории и литературе уже привыкли.

— Сегодня у всех нас праздник. День революции. Революции, которая создала ту страну, в которой мы с вами живем. Революции не всегда заканчивались хорошо. Например, Великая Французская революция закончилась террором и восстановлением монархии. После Октябрьской революции в России началась гражданская война, которая длилась почти пять лет. И которая разрушила страну. Нет, страну, конечно, мы отстроили, но сколько погибло тогда людей? И как тяжело пришлось тем, кто восстанавливал все…

Я, конечно, мог бы сейчас прочитать какие-нибудь подходящие к празднику стихи. Но ведь поэзия — это тоже своего рода революция. Революция в сознании, если хотите. Вспомним Александра Блока — его поэму «12». У него Иисус Христос — революционер! И вот я тоже хочу прочитать вам стихи, которые можно назвать революционными. Потому что, как мне кажется, сегодня нам, как никогда, снова нужна революция. Революция в нашем сознании. Мы слишком стали аморфными, слишком безынициативными. Мы привыкли к тому, что за нас все решают. Вот об этом — эти стихи! — Макс перевел дух.

Он уже сам удивился тому, что сказал.

Зал молчал. Слишком неожиданным было выступление этого худого и лохматого четвероклассника. Слишком непонятными были его слова. И все было как-то слишком неправильным, необычным. В будущем этому дадут определение — «неформат». Вот и сейчас — на фоне речей о «Великом Октябре», о Ленине и партии слова Зверева как-то совершенно не воспринимались, выламывались из действительности…

И Макс начал читать стихи…

Макс прямо выкрикнул эти слова и его крик просто болью выплеснулся у него из горла. В этот момент он вдруг отчетливо вспомнил, как хоронили троих детей в Горловке, когда снаряд украинской артиллерии попал в ванную, где 13-летняя Настя, 7-летняя Даша и двухлетний Кирилл прятались от обстрела. Вся Горловка, все, кто еще остались, вышла на улицы провожать деток в последний путь… Максим это помнил… И слезы выступили у него на глазах. Но вряд ли кто-то понял сейчас причину этих слез.

Он перевел дыхание и продолжил.