Я ненавижу тебя! (или замуж за чудовище) (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 21

— Присаживайтесь, — мужчина указал мне на кресло. Я осторожно присела на край, чувствуя себя мышкой в мышеловке. — Я думаю вам надо поесть, чтобы восстановить силы. Ешьте.

Это звучало как приказ, но умирать от голода в мои планы не входило, поэтому я молча принялась за еду. Даже если они подложили мне в неё снотворное или яд, хуже уже всё равно не будет. Когда я поела, мужчина позвонил в колокольчик. Вошёл другой мужчина, видимо слуга, с какими-то странными, заострёнными чертами лица, молча поклонился, забрал остатки моей еды, грязную посуду и вышел.

— А теперь, поскольку вы поели, — сказал мужчина, как только за слугой закрылась дверь. — я расскажу, что требуется от вас. Нам нужен ваш супруг и если он не придёт, узнав, что вы здесь, есть ещё несколько человек, которые жаждут вас видеть.

— Меня?! — Удивилась я. Разве я могу быть нужна кому-то не в качестве приманки для Армаля, а так, сама по себе?

— Именно вас. Еду вам будут подавать в вашу комнату, одежду и принадлежности для туалета — тоже. Но не пытайтесь сбежать — это бесполезно.

— Почему? — Задала я наверное самый глупейший вопрос из всех возможных.

— Потому что вы находитесь в Замке Оборотней, Эгельдаге.

Замок Оборотней. Замечательно. Я лежала на мягкой кровати без сна и обдумывала всё, что произошло. Вот значит, почему, у моих дверей не стоит охрана с револьверами. Они просто здесь лишние. Ведь даже если я сбегу, идти мне некуда. Вряд ли оборотни настолько милые и пушистые существа, что пропустят меня через свой лес беспрепятственно.

Я попыталась хотя бы примерно представить, в какой части страны я нахожусь. По всему выходило, что я где-то рядом, возможно, даже в окрестностях Элерса. Потому что тот лес, возле дома моего супруга, в котором обитают оборотни, тянулся на много миль вокруг города, и никто толком не мог сказать, где он заканчивается. Его границы причудливо изменялись со временем, можно так сказать. Это всё я узнала уже после помолвки, ища книги об истории имения. А история то оказалась на поверхности. Я вспомнила то, что узнала про матушку Армаля и вздохнула. А потом с удивлением поймала себя на мысли о том, что думаю сейчас не о собственной судьбе, а о том, как, должно быть, тяжело было моему новоиспечённому супругу, когда он узнал об убийстве матери. И мне вспомнился один дождливый день…

Я стояла на ступеньках пансиона и мило беседовала с приятельницами, имени которых сейчас уже, наверное, не вспомню. Забор был невысокий, фигурный, кованый. И с верхней ступеньки, а тем паче — из окон пансиона, мы могли наблюдать за всем, что происходило на улице. Боюсь, иных прохожих мы обсуждали слишком едко. Но нам тогдашним это было вроде как простительно. И вот в калитку пансиона постучал мальчик-посыльный. Нищий оборванец, один из тех, кого можно встретить в бедном квартале. Он сказал, что принёс письмо леди Барни.

Я помню, как удивилась тогда. Приятельницы шептали — ну покажи, от кого письмо. Я увидела имя на конверте и покраснела, но скорее от злости. Армаль Стэкс. После того, как я ясно дала понять, что терпеть его не могла, он осмеливается ещё писать мне письма! Я разорвала письмо на глазах у подруг и потом весь оставшийся день мы злобно высмеивали недостатки Армаля.

А теперь… Что было в том письме? Может быть, он писал о смерти матери и не знал к кому обратиться, а может быть… Я внезапно покраснела. Да нет. Какое мне до него дело? Я насильно заставила себя отвлечься от этих мыслей и чтобы скорее заснуть, принялась считать в уме. В детстве мне всегда это помогало, но не сейчас. Только к утру я задремала.

Едва рассвело, я встала, не выспавшаяся и злая. Сидеть и грустить, покорно ожидая своего спасения, было не в моём характере. Вчерашняя хандра прошла, и я решила исследовать обстановку. В конце концов, может быть, вчерашний гость мне солгал, понадеявшись на мою доверчивость, и я вовсе не среди оборотней, а в логове каких-нибудь бандитов, которым нужен за меня выкуп.

Я встала с кровати, поправила помятое за ночь платье. В комнате было довольно прохладно, тем более я не знала, что меня ждёт, поэтому переодеваться даже на сон грядущий была не намерена. Выглянула в окно. Лес. Верхушки деревьев на многие мили вокруг. Ни дымка, ни крыш каких-то строений, ни дороги. И ограда, высокая, кованая. Стало внезапно так тоскливо, что хоть плачь. Ничего. Если даже Армаль и придёт ко мне на выручку, я сидеть сложа руки, ожидая его, тоже не собиралась. Я подошла к двери. Подёргала ручку. Не заперто. Меня даже не удосужились запереть! Хорошо же они уверены в своей безопасности и что я никуда не денусь.

Я выглянула в коридор. Пусто. Вышла, осторожно прикрыла за собой дверь и медленно двинулась вперёд, прислушиваясь к каждому шороху. Но дом был как будто мёртв. Ни звука, ни шороха. На мгновение закралась спасительная мысль — а может быть они все ушли и бросили меня в одиночестве? Но тут же моя надежда развеялась. Где-то внизу хлопнула дверь и раздались мужские голоса. Я увидела лестницу и осторожно начала спускаться. Любопытство, смешанное со страхом, разбирало меня. Через пару пролётов можно было уже различить слова. Я спустилась ещё на несколько ступенек и прислушалась.

— Милорд, мы сделали всё, как вы просили.

— Хорошо, благодарю, Герберт.

— А что нам за это будет? — Тот же неприятный шипящий голос, который почему-то пробирал меня до дрожи.

— Если этот Стэкс будет у нас, то вы получите деньги, если он не придёт за девчонкой, то мы её продадим и вы в любом случае получите деньги. Так что, видите, тут без вариантов.

— Это хорошо. Я пойду, господин.

Разговор закончился. Хлопнула дверь. Я поёжилась. Меня обещали кому-то продать, если Армаль не появится вовремя. Замечательная перспектива! И кстати, вряд ли, если они заполучат Армаля, то оставят меня в покое, вдруг осенило меня. Ведь если на меня есть некий предполагаемый покупатель, то он вряд ли остановится, а скорее даже наоборот. Отсутствие моего мужа только подзадорит его. Потому что (и стоило это признать), как бы я ни ненавидела Армаля, обращался он со мной по-человечески. Но что если он припомнит мне все мои обиды и… Мне вдруг стало страшно. И вспомнились слова этой нищей попрошайки в Элерсе. Неужели она права? Неужели я настолько несносна? Но если так, то с чего я взяла, что Армалю после всех наших препирательств, действительно есть дело до меня? Если он женился на мне, только чтобы заполучить желаемое, как я была уверена, то вполне возможно, что сейчас он занимается работой и уже забыл о несносной и докучливой жене. Я прислонилось головой к лестничным перилам. Правда была слишком неожиданной для меня. Мне надо обдумать это всё…

Остаток дня я провела в мрачном и тоскливом настроении. Еду мне приносили в комнату. Молчаливый слуга со странными глазами так и не заговорил со мной, сколько бы я не пыталась его разговорить, а вчерашний мужчина, которого звали милордом, больше не появился. Я догадывалась, кем на самом деле был этот слуга, и желания бродить по дому у меня поубавилось. До ночи я сидела в комнате и смотрела в окно. Мрачный лес, серое небо, серый дождь… Природа словно издевалась надо мной.

Разумеется Армаль не пришёл. Разумеется… Я поняла, что чувствую какое-то разочарование даже. Нет. В конце концов, с чего я взяла, что он ринется меня спасать? Но с другой стороны… Время словно бы остановилось. Я сидела здесь. Вроде пленница, а вроде бы и есть относительная свобода. Больше всего изматывала неизвестность. Я не знала, чего мне ожидать и сколько я буду находиться здесь. Ведь мне ясно дали понять — если Армаль не придёт, то меня кому-то продадут. Вопрос — кому? И сколько они будут ждать прихода моего супруга? День? Два? Неделю? Месяц? Вопросы мучили меня, не давая заснуть.

Прошлую ночь я почти не спала, несмотря на изматывающую усталость. В эту ночь я не стала даже ложиться, рассудив, что это бессмысленно. За окном послышался вой. Я вздрогнула. Развиднелось. Из-за туч вышла полная луна. Она ясно освещала лес и сад. В кустах показался силуэт какого-то животного. Мне вдруг стало страшно. Проще было бы, если бы моя комната была заперта и снаружи сидела стража. Я лихорадочно начала придумывать, чем бы можно было закрыть дверь. Разумеется никакой задвижки или защёлки в этой комнате не было предусмотрено. Максимум, что можно было сделать для своего спокойствия — это придвинуть кресло к двери, что я и сделала, прекрасно, впрочем понимая, что тех, кого я боялась, оно вряд ли задержит. Потом подошла к окну и, стараясь, не смотреть вниз, закрыла ставни, и прилегла на кровать.