Венец безбрачия - Юраш Кристина - Страница 45

Раздался щелчок, и я очнулась с грязной тряпкой в руках. Через минуту я ставила чайник, нежно поглаживая его ручку и украдкой глядя на демона, а по кухне с ведром в женском переднике ползал угрюмый некромант.

— Да как вы смеете! Я же ректор! — возмущался Энивальд, брезгливо держа тряпку двумя пальцами. — Это женская работа! Я, между прочим, мужчина!

— Ненадолго, — зевнул не выспавшийся по моей причине демон, размешивая свой чай. — Тебе еще унитаз мыть! Скрытый уровень! Бонусная игра! Видел я тот унитаз! Там отвертка нужна!

— Я туда рукой не полезу! — возмутился некромант, перекочевывая в сторону туалета. — Как мерзко! Фу!

— Возьми стамеску! С ней будет не так страшно! — нежно заметил демон, отставляя чай и вкладывая в руку некроманта стамеску. — Теперь ничего не бойся. Мы с тобой! Не переживай! Мы для моральной поддержки постоим у тебя над душой. Если что-то оттуда вылезет и случайно тебя сожрет, будет кому рассказать о твоей безвременной кончине.

Энивальд сглотнул, посмотрел на меня взглядом, преисполненным ненависти, скривился, как косточка персика, и медленно стал засовывать руку в последнее пристанище пищи. Послышались хлюпанье и робкие удары.

— Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье, — торжественно прочитал демон, пока некроманта передергивало от увлекательного процесса. — Разницу между сталактитами и сталагмитами знаешь? Нет? Учи, пригодится! Давай, гномик, не останавливайся! Если что-то блестит, это не золото! Это эмаль!

Демон наклонился, взял мои руки и поднес их к своим губам, пока ректор занимался добычей бесполезных ископаемых в керамическом заповеднике, до которых у меня так и не доходили мои… мои… Я чувствовала, как целуют каждый пальчик, а сердце нежно екает, глядя на улыбку. Ну я так понимаю, что золотые — ай! кто меня за пальчик нежно укусил? — руки.

— Есть мужчины, которым от женщины нужны только рука и сердце, — усмехнулся демон, глядя на меня, а я бережно убрала с его лица прядь волос, чтобы как бы невзначай провести рукой по его щеке. — Потому что ее руки будут мыть, стирать, убирать, а сердце любить и прощать.

— А тебе что нужно? — негромко поинтересовалась я, глядя на свои руки в чужих руках. Мне совсем не холодно, а меня согревают.

— У демона и романтика есть много общего. Их интересует исключительно душа! — рассмеялся один дьявольский романтик, поцеловав мои пальцы. Раздался «хлюп!» Мы повернулись в сторону некроманта, который только что утопил стамеску. Демон бросил тяжелый взгляд на «шахтера», рассматривающего целый пласт. — Многоуважаемый археолог, не нужно делиться своими находками! Но если тебе так нравится, можешь взять себе сувенир. Разрешаю. Сделаешь дырочку и повесишь на шею. Ладно, мне действительно пора на работу!

— Поверь мне! Тебе это с рук не сойдет! У меня длинные руки! — огрызнулся некромант, сдувая волосы со вспотевшего лица, когда демон исчез. Напоследок мне улыбнулись, показывая взглядом, что руки у кого-то не такие длинные, как язык.

Длинные — это хорошо! Значит, экспедиция под кровать, куда не ступала людская нога, куда не дотягивались ни швабра, ни тряпка, состоится! Ура, товарищи! Ура!

— Да я тебя прокляну за это! — бухтел под кроватью Энивальд, выгребая комья пыли. — Ничего, ничего… Я с тобой поквитаюсь! Недаром я ректор Академии! Я на тебе отыграюсь!

Вообще-то я не пианино, чтобы на мне отыгрываться.

— Воду поменяй, — вздохнула я, допивая чай и понимая, что счастье рабовладения, увы, не вечно! Ровно в шесть часов некроманта и след простыл! На полулежала мокрая тряпка, стояло ведро, а в квартире была такая чистота, которой я отродясь не помню! Хозяин мне должен спасибо сказать за такую генеральную уборку. Жизнь налаживалась, настроение поднималось.

— Он сейчас придет! — я расплылась в мечтательной улыбке. Но время шло, а демона все не было. Зато на кухне поверх закрытого ноутбука лежали акты, записка и конфетка. «Прости, я занят. У меня мало времени!»

Даже съеденная конфетка не могла растворить ту горечь обиды, которую я испытала при виде этой короткой записки. Я молча выбросила бумажку, скатав ее в маленький нервный шарик.

Я сидела на стуле, чувствуя, как у меня дергается глаз. Часы отсчитывали последние минуты моей спокойной одинокой жизни. Шкура с двери была снята, и коридор отлично просматривался.

Когда стрелки часов сошлись вместе на цифре «12», раздался такой пронзительный вой, словно внезапно возмужавшему соседскому пекинесу дверью резко и больно ограничили данное природой право иметь потомство!

— Где он?! — послышался разъяренный рык. — Я его чую! Он где-то здесь! Ты от меня не спрячешься, жалкий чернокнижник! Я тебе отомщу! За все отомщу!

Кажется, я знаю, кто это…

Мысль о том, что сейчас в моем коридоре сидит тот самый оборотень-рогоносец, меня сильно подбадривала сделать дырку к соседям и успеть смыться до момента незабываемой встречи. А ведь когда-то в глубоком детстве я слезно умоляла родителей купить мне «вот такусенького щеночка», но мама и папа были категоричны. Возможные лужи на полу их очень смущали. А вот теперь я чувствую, что скоро оборотня тоже будет смущать на полу небольшая лужа. Еще бы! Три кружки чая!

— Где ты, гнида?! Р-р-разорву на клочки! Попадись ты мне, колдунишка проклятый! — рычал очень дружелюбный песик в коридоре, пока я прикидывала пути к отступлению. На данный момент был только один — на тот свет.

На кухню влетел крупный свирепый мужик, обводя желтыми глазами мой кухонный гарнитур. Потянув воздух носом, он остановил взгляд на мне. Взгляд у него был тяжелый, но умный, лицо суровое и хищное, как будто его вытесали из камня. На щеке у гостя красовался старый шрам, словно однажды он предпринял отчаянную попытку искупать крупного и нервного кота.

— Где этот колдун? Отвечай! Я его р-р-растерзаю! — свирепо засопел оборотень, хищно осматривая все уцелевшие достопримечательности моей квартиры.

— Мм… Простите… — замялась я, не выдерживая свирепого волчьего взгляда и отводя глаза. — У вас как бы была… мм… невеста… У меня вопрос. Что вы здесь делаете?

— Была! — оборотень сжал кулаки и сверкнул глазами. Он злобно засопел, давая мне понять, что тема очень злободневная. — Больше нет невесты.

А вот это уже плохие новости. Чую, что Красная Шапочка не дошла до бабушки, а пирожки стали поминальными.

— Она сбежала к эльфам! Изменница! Я был с ней запечатлен, полюбил с первого взгляда! Твар-р-рь! — оборотень почесал гриву каштановых волос, достал из нее что-то, попробовал на вкус, а потом сплюнул. — Проклятые блохи!.. А потом я узнал, что могу запечатлеться с любой девушкой из вашего мира. И вот я снова запечатлен. Теперь ты — моя будущая жена! Решено!

— Что? — икнула я, поднимая брови и понимая, что у меня в ответ на предложение есть встречное, косвенно связанное с расставанием и путешествием. — Может быть, впечатлен?

— Запечатлен! — огрызнулся мужик, смерив меня нехорошим взглядом. — Я увидел тебя и понял, что ты будешь моей. И мне все равно, что ты об этом думаешь! Когда я не знаю, чего больше хочу — растерзать тебя или любить, это называется «запечатление».

Это называется «статья Уголовного кодекса, которая тонко намекает местами не столь отдаленными, что насильно мил не будешь»!

— Я — Рудольф, альфа в своей стае, — обнюхали меня с прищуром, подходя поближе.

— А я, судя по отзывам старушек у подъезда, местная лямбда, — ответила я, надеясь отбить у «впечатлительного волчка» любое желание кусать меня «за бочок». Даже нежно. Где-то в голове детский голосок читал с радостным захлебыванием и фефектами фечи стишок: «Я — жлой и штрафный шерый волк. Я в попаданках жнаю толк! Р-р-р!»

— Я вот не могу понять, либо мне показалось, либо этот помойный некромант был здесь? — подозрительно принюхивался оборотень, скривившись так, что я на всякий случай проверила антиперспирант. — Странно знакомый запах…