Венец безбрачия - Юраш Кристина - Страница 49

— Ближайшая стая, как и обещала! Все равны как на подбор! — умилилась я, пока волк тянул меня обратно. На него ерепенился тот самый неугомонный герой-любовник, пытаясь пискляво отогнать его от своей лохматой зазнобы. Один рык с нашей стороны, и чихуахуа брякнулся на спину, прикинувшись дохлым.

— Девоньки, только что позвонили и сказали, что Горыныча вывели, — тетка прятала в карман халата телефон. Все резко побледнели, глядя на нее. Судя по взглядам, там пахнет апокалипсисом. Некоторые хозяйки похватали своих питомцев на руки, боязливо прижимая их к себе. Я прислушалась, представляя, как на нас надвигается тяжелой поступью что-то очень большое и очень страшное. По коже побежали мурашки. Мне показалось, что даже ветер стих. «Девочки! Быстрее!» — кричал кто-то из хозяев.

— Накрылась прогулка! Да, моя сладенькая? Не дают нам погулять! — всхлипнула симпатичная толстушка, прижимая слюнявую бульдожку к груди. Бульдожка радостно вылизывала лицо хозяйки. — Ой! Опять кошачьи какашки ела! Плохая девочка!

Где-то над городом нависла туча, отбрасывая зловещие тени на лица присутствующих. Страх и ужас сковали всю площадку. Кто-то уже поспешил домой, пристегивая и утаскивая с площадки своего любимца. Атмосфера была воистину жуткой. Воображение разыгралось не на шутку, представляя, как из кустов выползает голодный аллигатор с купированным хвостом. Наскоро прощаясь, соседки разбежались по домам, оставив меня вместе с упирающимся волком в одиночестве ждать того самого Горыныча, терроризирующего округу.

— Горыныч, сюда иди! — послышался громогласный мужской голос, пока я представляла капающую слюной пасть неведомого науке зверя. — А ну не вздумай никого кусать! Рядом, животное! Р-р-рядом! Куда ты меня тянешь, чудовище?

Кусты зашуршали, и на площадку вышел мужик. Поводок пока оставался в кустах, давая волю моему воображению, рисующему то ли Чужого, то ли Хищника. Кусты снова зашуршали, и оттуда вышел злобный тойтерьер с оранжевой резиночкой на голове. Окинув царственным взглядом всю площадку, малютка засеменил лапками к хозяину.

— Горыныч! Рядом! Слушай сюда, изверг! — заорал мужик, воспитывая своего боевого пса. И тут Горыныч заприметил нас, изображая маленькую, но очень разъяренную крысу. Он с грозным писком ринулся в бой, заставив вверенного мне судьбой волка отшатнуться подальше от маленькой оскаленной пасти.

— Не бойтесь! Я его держу! — снисходительно заметил хозяин, наматывая поводок на руку. — Горыныч! Нельзя! Не трогай бедную собачку! Я кому сказал!

Мы с волком молча смотрели на то, как на поводке бьется в собачьей ярости трехсотграммовое тельце, захлебывается лаем и ненавистью, а потом поплелись домой.

— И что это мы, из дикого леса дикая тварь, испугались? А? — поинтересовалась я, пытаясь осознать тот факт, что мне достался не самый смелый волк. Он явно сидел в кустах, в позе неудобной и смешной, выставив хвост свечкой в тот момент, когда другим волкам раздавали храбрость.

Услышав упреки, волк что-то буркнул, прижав уши, а потом встал в стойку, словно нас окружило полчище врагов и он готов тут же всех растерзать. Но вокруг были только дети, одинокий кот, решивший стереть язык о бубончики, квохчущие на скамейке бабушки.

— Смотри, как нализывает! — усмехалась Матвевна, глядя на серого чистюлю. На скамейке уже не было свободных мест, а какая-то старушка принесла с собой стульчик, чтобы не отдаляться от коллектива. — Я в прошлый раз яйца по писят брала. Хорошие. Правда, пока донесла — разбила два.

Кот отвлекся, пристально посмотрел на бабушек и принялся вылизывать свою лапу.

— Лапки куриные брала. Пробовала сварить. Плохие, не бери! — покачала головой сухонькая старушка в цветном платке. Кот посмотрел на бабушек и опустил лапу, а потом, завидев нас, шмыгнул в траву.

Волк домой не хотел, поэтому замедлился настолько, насколько можно. Он обнюхивал каждую травинку, двигаясь со скоростью пять сантиметров в пять минут. Я попыталась утянуть его домой, но проще дотащить заядлого холостяка до загса, чем это упрямое животное до квартиры. Такое чувство, словно веду бычка на убой, но после получасовой войны я уже озверела настолько, что волоком тащила волка по лестнице на свой этаж, награждая его такими эпитетами, от которых одна половина соседей перестанет со мной здороваться, а вторая половина посчитает преемником того самого «сидящего марафонца» из квартиры сверху. Открыв дверь, впихнув волка, я едва успела закрыть дверь, как передо мной стоял самодовольный и грозный мужик.

— Он не испугался! — набросился на меня оборотень, сверкнув глазами. — Мы просто не трогаем щенков! Оборотни ничего не боятся! Запомни это на всю жизнь!

— Ага, — согласилась я, понимающе улыбаясь.

— Мой зверь ничего и никого не боится! — хвастался Рудольф, горделиво глядя на меня. — Он — моя гордость! Такого зверя ни у кого нет из стаи! Просто ты еще не видела его во всей красе! Ничего, как только мы поженимся в полнолунье, ты сможешь гладить моего зверя сколько угодно!

Мм… Мы точно сейчас о волке? Точно-точно?

— Слушай, а могу ли я отказаться от свадьбы? — осторожно начала я, как бы намекая, что вовсе не прочь снять кольцо. В носу почему-то дико свербело, а на глаза выступили слезы. В последний раз это было тогда, когда я была в гостях у одного ротвейлера. Не знаю, как насчет владельцев недвижимости, но то, как фильтровал гостей на входе очень переборчивый пес, сомнений, кто в доме хозяин, не оставалось. — Понимаешь, такому зверю нужна волчица… Да. А что я? Я не маг, не красавица, у меня вообще аллергия на шерсть! Апчхи! Фу ты! У меня действительно аллергия на шерсть!

Вот так и в прошлый раз. Сначала вроде ничего, а потом нос набух, глаза раскисли, заслезились и защипали, приводя меня в состояние расклеенности.

— Не гладь против шерсти! — зловеще предупредил оборотень, беря меня за подбородок. — Ты же знаешь, что мы с тобой — истинная пара!

— Мм… Я не уверена в истинности нашей пары, — я чувствовала, как закладывает нос и становится трудно дышать. Глаза начинали чесаться, а мне неумолимо захотелось чихнуть. Где-то у меня были таблетки от аллергии. — Нужна… мм… экспертиза… На подлинность… Сам понима… а… а… Апчхи!.. ешь.

— Есть очень древний способ! Ты обязана почувствовать имя моего зверя! — произнес Рудольф, но пока что я чувствовала исключительно то, что у меня аллергия на некоторый тип мужчин.

— Мой зверь жесток и беспощаден! Назови его имя! — понизил голос до угрожающего шепота оборотень, глядя мне в глаза, словно гипнотизируя. — Он настигает мгновенно, хватает так, что ты даже сначала не можешь понять, что произошло, но потом становится уже поздно… Ты знаешь, что будет кровь! Много крови! Он вызывает мучительные спазмы жертвы! Ты знаешь, что один его укус, и ты станешь жаждать крови, жаждать жертвы!

Через пять минут я высыпала аптечку на стол, звеня блистерами и внимательно читая названия. Где-то в коридоре слышался пронзительный вой. Еще бы! Нормального волка ПМСом не назовут! Согласна, не очень приятно, что все ищут значение своего имени в справочнике имен, а он в медицинской энциклопедии.

Я терпеливо ждала, когда таблетка подействует, думая о том, что радость со слезами на глазах мне не нужна. Меня что-то кольнуло в ногу, я шлепнула по ней, пытаясь понять, какой бессовестный комар решил позариться на меня в такой момент. Может, это и есть совесть? Увы, не комар.

— Ты куда? — снова настороженно спросил меня конвоир, когда я решила сходить за хлебушком в соседний магазин, заедаемая чужими блохами и совестью.

— В магазин! — закатила глаза я, чувствуя, как разбухает мой нос, который нещадно свербит и намеревается расчихаться. — За хлебушком!

— Зверь пойдет с тобой! — рявкнул ревнивец, как будто меня там ждет похотливая очередь и уже нервничает, почесывая огурцы, колбаски и багеты, почему я не иду.

Отлично! Мало того что у меня аллергия на шерсть, так еще и мужик-собака в одном флаконе! Я еще с волком по магазинам не ходила! Да он там взвоет! И вообще, могу смело называть его «мой кобель», причем говорить это ласково и нежно, вытирая сопли от аллергии. Мне можно, ведь мы тут «истинная пара», если что! Апчхи!