Там, где живут ведьмы (СИ) - "Pretty Rippey" - Страница 11

— С этом я сама справлюсь, спасибо, — быстро заверила ее Адель.

— И со своими тоже? — учтиво поинтересовалась врач, напомнив ведьме про ее собственное побитое состояние.

— Со своим-то тем более, — твердо ответила та. Лекарь коротко кивнула и выжидающе посмотрела на Адель. Из-за своих золотых глаз, увеличенных толстыми линзами очков, она немного напоминала сову.

Поняв без лишних слов, чего она ждет, Раскольникова вернулась к своей сумке и протянула врачу отсчитанную заранее пачку денег. Та взяла их не считая, но продолжила внимательно смотреть на ведьму. Немного помедлив, Адель достала из недр сумки маленькую шкатулку, которую носила сегодня в ломбард, и отдала ее лекарю. Врач приняла предложенную плату и откинула деревянную крышку. Какое-то время она заинтересованно разглядывала хранившийся внутри амулет, после чего, полностью удовлетворившись, закрыла шкатулку и убрала ее к себе в сумку.

— Всего доброго, — попрощалась лекарь, быстро, но без спешки оделась и исчезла за порогом.

Закрыв за ней дверь и подняв спящие до поры до времени защитные заклинания, Адель медленно перевела дыхание. Ох, совсем не так она себе представляла сегодняшний вечер, но отступать было уже слишком поздно. Бодрясь, ведьма тряхнула плечами и пошла в ванную умыться, а заодно холодной водой прогнать всякую усталость.

К колдуну она вернулась с аптечкой, чистым полотенцем и тазом теплой воды. Она кое-как вытерла его лицо, шею и руки от пыли и грязи, пока он спал глубоким беспробудным сном, и даже провела влажным полотенцем по его волосам. Забавное совпадение, но они с ним были одной и той же масти — огненно-рыжие с легким золотистым оттенком. Брови мужчины тоже искрились рыжиной, но в отличие от Адель у него совсем не было веснушек, хотя и ведьма не могла похвастаться настоящей янтарной россыпью на коже, а только блеклым и почти незаметным подобием на щеках и немного на плечах. Впрочем, сейчас колдун выделялся только мертвенной бледностью, пускай на взгляд Адель она была ему вполне к лицу.

Более-менее умыв его, ведьма принялась за его раны и синяки. Она тщательно промыла их и обработала антисептиком, смазала мазями и наложила повязки на особо грубые порезы. Она пожалела на колдуна только свои особые нитки для швов, но и возиться сейчас с иголкой ей совсем не хотелось.

Сложив лекарства и неиспользованные бинты обратно в аптечку, ведьма встала на ноги и хотела было застегнуть рубашку колдуна, но немного помедлила. Легким прикосновением сдвинув ткань в сторону, она с интересом оценила мужчину. Когда она впервые его увидела, он показался ей худым и не особенно сильным, но, несмотря на отсутствие выдающейся мускулатуры, колдун оказался на удивление хорошо сложен. Рельеф его мышц был довольно четким и ладным. Твердая грудь, ясные линии пресса… И, конечно же, шрамы. Немногим больше, чем у самой Адель, но достаточно подробная карта злоключений и неприятностей, выпавших на долю нового знакомого ведьмы. Она хотела было дотронуться до них, но в последний момент передумала, убрала потянувшуюся было руку и запахнула чужую рубашку.

Оставалась последняя деталь. Порыскав немного, Адель нашла у колдуна смятую пачку сигарет, хлопковый платок, бумажник с деньгами и пару затерявшихся монет в джинсах. В потайном кармане жилетки она обнаружила разрешения на ношение оружия и применение боевой магии, а так же паспорт, который незамедлительно раскрыла на главной странице и внимательно прочитала. Помолчав немного, ведьма высоко вскинула бровь и неопределенно хмыкнула. После этого она быстро закрыла паспорт, распихала все свои находки обратно по карманам и была такова.

В следующий раз Адель вернулась уже только после того, как приняла горячий душ, смыла грязь, переоделась в свежую одежду и разобралась со своими собственными порезами и ушибами. Колдун все так же спал, дыша размеренно и глубоко. За окном лил осенний дождь.

Подтащив к кровати табуретку и поставив на нее стакан виски, Адель села на кровать, откинулась на стену, а ноги сложила поверх ног мужчины. Последний снова никак не отреагировал на действия ведьмы, не пошевелился и даже не нахмурился во сне.

Пригубив виски, ведьма устроила у себя на коленях чарбук и включила технику. По двум прозрачным стеклам в скрепленных между собой тонких металлических рамках с легкими узорами в стиле арт-нуво забегали светящиеся мерным светом круги, линии и всполохи. Загрузившись, чарбук услужливо нарисовал на одной своей стеклянной половине клавиатуру, а на другой — основные функции, которые он готов предложить. Адель подключилась к сети и углубилась в поиски информации о своем новом знакомом.

Как оказалось, найти о нем хоть что-то было той еще задачкой. Она не стала искать его среди официальных зарегистрированных магов и охотников и сразу пошла вглубь, на обратную сторону сети, где царили свои порядки и заключались далеко не самые честные сделки. Там-то она его и нашла, в списках охотников с иностранным гражданством, но работающих преимущественно в Российской Империи. Лицензия у него была, с достаточно высоким уровнем, разрешавшим не только ношение оружие и использование боевой магии, но и открывавшая доступ к кое-каким запретным для обычных магов заклинаниям. Но вовсе не это заинтересовало Адель, а три заглавные буквы в конце идентификационного номера. Если с «S» было и так все понятно, по аналогии с «В» в номере самой Адель, то «D» и «R» проливали свет на совсем новые и куда более серьезные обстоятельства. Ведьма не удержалась и с удивлением взглянула на спящего колдуна.

— Oh, common, sorcerer. You must be kidding me, — прошептала она с заинтригованной усмешкой и вновь вернулась к изучению обнаруженных данных. — Круче даже, чем моя личная «М — значит медиум» в хвосте…

Она накопала на него столько, сколько было возможным отыскать на теневой стороне сети, но в итоге получилось не так уж и много. Точнее даже слишком мало, что, впрочем, тоже было важно.

Под конец Адель еще немного поискала информацию касательно собственных проблем и отложенной до завтра работы, после чего отключила питание чарбука, сложила его стеклянные створки вместе и положила на табуретку рядом с давно опустевшим стаканом. Сладко потянувшись, она размяла уставшую шею и одним плавным движением перетекла из сидячей позы в лежачую. Она устроилась на покрывале рядом с колдуном и, подперев голову рукой, с интересом на него посмотрела.

Его нельзя было назвать красивым. Худое вытянутое лицо с высокими резкими скулами и длинный прямой нос с острым кончиком, от чего весь его профиль напоминал лезвие топора. Губы его были тонкими, точно одна бледная линия, а брови — с четким угловатым изломом. Мужчина заметно хмурился во сне, что только сильнее подчеркивало резкость и остроту его черт. Тем не менее, в линиях его лица явно угадывалась порода и благородство. Редкий аристократизм, обусловленный не формальными документами и титулами, а кровью и характером. Она-то и придавала колдуну ту самую привлекательность, которую не смогла бы принести самая идеальная, но обыденная и лишенная индивидуальности красота. Встреть его Адель где-нибудь просто на улице, то точно бы обернулась на него посмотреть. Но судьба распорядилась иначе, и теперь мужчина, который собирался ее убить и которого едва не убила она сама, лежал на ее кровати и спокойно спал сном без сновидений. Такая ситуация для Адель была совсем не типичная, хотя бы потому что ведьма очень не любила посторонних в своем доме и тем более в постели.

Технически у нее не было дома. То, что им когда-то являлось, давным-давно сгорело дотла, и с тех пор Адель блуждала по свету, останавливаясь то тут, то там. Вся ее сознательная жизнь состояла из бесконечной череды съемных комнат и квартир, отелей и мотелей, а иной раз и первых попавшихся закутков и подсобок. Но всякий раз новое место превращалось в ее личное пространство, которое ведьма ревностно охраняла от чужого проникновения. Да, время от времени, приходилось, сцепив зубы, пускать кого-то к себе из-за важных и неотложных дел, но если можно было избежать вторжения, Адель делала все, чтобы этого добиться. Ее комната была только ее, даже если речь шла о номере в дешевой гостинце, а уж кровать и вовсе становилась святая святых. Кто бы ни спал на новой постели до нее, как бы ни был продавлен матрас, а простыни — застираны, Раскольникова никому не разрешала и такой мелочи, как присесть на самый краешек. Любовники исключением не становились. Адель всегда шла к ним и никогда не приводила к себе. Такая уж у нее была своеобразная особенность.