Книга магии - Мартин Джордж - Страница 1

THE BOOK OF MAGIC

Печатается с разрешения Bantam Books, an Imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC.

© The Estate of Gardner Dozois, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

Гарднер Дозуа[1]

Чародеи, ведьмы, шаманы, колдуны, провидцы, целительницы, знахари, владеющие магией… Они общаются с духами, ведают древними тайнами и повелевают скрытыми силами. Они способны одновременно лицезреть потусторонний мир и реальность, являясь связующим звеном между ними, вернуться к истокам истории человечества, а то и раньше. Археологи обнаружили следы ритуальной магии при раскопках неандертальских стоянок. При погребении умершего окружали любимыми орудиями труда, оставляли еду, иногда украшения из цветов. За низкой каменной перегородкой лежали семь медвежьих голов; человеческий череп, насаженный на кол, окружало кольцо из камней… Магия неандертальцев.

Десятки тысячелетий спустя в глубоких пещерах Ласко, Пеш-Мерль и Руффиньяк кроманьонцы тоже совершали магические обряды, доставшиеся им, возможно, по наследству от ушедших сородичей-неандертальцев. Глубоко в темных пещерах Ла-Мут, Комбарель и Альтамира, в самых отдаленных тайных галереях, кроманьонцы расписывали стену за стеной яркими символическими рисунками, изображая животных ледникового периода. Не подлежит ни малейшему сомнению, что эта наскальная живопись и связанные с ней реалистичные глиняные фигурки бизонов, лошадки, вырезанные из слоновой кости, загадочные женские фигурки «Венер» и абстрактные, перекрывающие друг друга контуры отпечатков человеческих ладоней, известные как «макароны», были элементами магии, использовались в ритуальных обрядах, хотя, как именно они применялись, возможно, навеки останется тайной. На стенах древних пещер мы находим самое раннее изображение чародея в истории человечества: нескладную, таинственную фигуру с головой оленя, наблюдающую за яркими плоскими образами животных, скачущих по камню.

Выходит, магия появилась раньше искусства. Скорее всего, искусство было призвано отражать волшебство, дать ему материальное воплощение, каким-то образом использовать его. Вглядываясь в глубь веков, мы видим, что художник и волшебник неразличимы, они, по сути, едины, что неизменно подтверждается многочисленными примерами – вплоть до сегодняшнего дня.

Рассказы о магии тоже родом из прошлого, возможно, даже из ледникового периода, когда охотники долгими ночами собирались у костра, прислушиваясь к разрывающему кромешную тьму вою диких животных. В бронзовом веке Гомер рассказывал свои истории у живого огня. В его сказаниях то и дело мелькают узнаваемые элементы фэнтези – людоеды, заклятия, снятие чар, волшебницы, превращавшие людей в свиней. В слушателях – особенно среди бывалых, опытных людей – недостатка не было.

К концу XVIII века нечто близкое к современному литературному фэнтези пустило ростки из тысячелетней устной традиции – народных сказок, волшебных сказок, мифологии, песен и баллад, сказок, наполненных чудесами, баек путешественников, деревенских легенд о феях и заколдованных камнях, о великанах, спящих под сельскими просторами, – сначала в виде готических рассказов, историй о привидениях, арабесок, позднее, к середине следующего столетия, в более скромной литературной форме. Такие писатели, как Уильям Моррис и Джордж Макдональд, переработали сюжеты фольклора и создали новые фантастические миры для достаточно искушенной публики, опираясь на явные признаки фэнтези, как на литературные тропы, а не на страшные полузабытые народные поверья. Этих людей позабавила бы мысль о блюдце молока для феи-бродяжки.

К концу XIX и началу XX века большинство уважаемых литературных деятелей – Диккенс, По, Киплинг, Дойл, Саки, Честертон, Уэллс – уже вовсю писали фэнтези в той или иной форме – истории о привидениях или «готические» рассказы. Некоторые писатели: Торн Смит, Джеймс Брэнч Кейбелл и лорд Дансени – стали специализироваться на этой форме. Однако на горизонте замаячила Вторая мировая война, и фэнтези впало в немилость, как «вышедшее в тираж», несовременное, непрогрессивное, оно сделалось своего рода изгоем. В суровые 1950-е фэнтези почти не издавалось ни в какой форме, а в США оно как жанр не существовало вовсе.

Когда начался ледниковый период и большая часть территории Северо-Американского континента покрылась льдом, тысячи видов растений, насекомых, птиц и животных переместились на юг, в защищенные горами леса, которые впоследствии станут называться Грей-Смоки-Маунтинс. В этих убежищах они переждали нашествие ледников, которые в конце концов повернули на север. С уходом ледников стало значительно теплее. Так и скромные журналы – подвизающиеся в фэнтези и научной фантастике «Странные истории» (Weird Tales) и «Неизвестное» (Unknown) в тридцатых и сороковых годах, «Журнал фэнтези и научной фантастики» (The Magazine of Fantasy and Science Fiction), «Фантастика» (Fantastic) и «Британская научная фантастика» (British Science Fantasy) – в пятидесятых и шестидесятых скрывались в убежищах, защитивших фантастику во время ее бегства от ледников социалистического реализма в ожидании грядущего потепления климата, чтобы иметь возможность вновь расправить крылья.

К середине шестидесятых, в основном усилиями первопроходцев, таких как Дональд Воллхайм, Иен и Бетти Баллантайн, Дон Бенсон и Селвин Голдсмит, фэнтези возвращалось из небытия. А после небывалого успеха «Властелина колец» Д. Р. Толкина в США основали первую издательскую серию «The Ballantyne Adult Fantasy», посвященную исключительно фэнтези. Спустя десятилетия за ней последуют другие, а на сегодняшний день фэнтези – огромный, разнообразный, востребованный жанр, разлившийся на многочисленные «реки и ручейки»: фэнтези меча и магии, эпическое фэнтези, высокое, комическое, историческое, фэнтези альтернативных миров и так далее.

За последние десятилетия в литературе сложился типичный образ волшебника: добродушный старик с седой бородой, в фетровой шляпе с широкими полями, с посохом в руке – образ, возникший в значительной степени под влиянием Гэндальфа Серого из книг Толкина и Дамблдора, выдуманного Джоан Роулинг и – вишенкой на торте – от Мерлина, созданного Т. Х. Уайтом. В течение веков волшебников изображали то так, то эдак – то доброжелательными и мудрыми, то порочными и злыми, иногда в них сочеталось и то, и другое. Древние греки считали магию великой наукой. Известный мистик Агриппа почитал магию, как тропу для воссоединения с Богом. А в средневековой Европе говорили, что маги связаны с дьяволом и распространяют зло по всему миру, развращая и разрушая праведные души. Дым от сожженных на кострах ведьм и колдунов в течение долгих тысячелетий наполнял зябкий осенний воздух. У некоторых индейских племен Америки колдун был злым или добрым в зависимости от того, как он использовал магию. На самом деле в каждом обществе есть свой тип волшебника. В Мексике волшебник называется curandero, лекарь – brujo или bruja. На Гаити они houngan или quimboiseur, у американских индейцев – shaman (шаман) или singer, у евреев – kabbalist, у цыган chóvihánni, ведьма; в сегодняшней сельской Америке – hoodoo или conjure man, знахарь, root woman – целительница, у племен маори в Новой Зеландии – tghunga makutu и так далее, по всему миру, в самых что ни на есть «развитых» обществах, не говоря уже о наиболее «примитивных».

Все мы, по сути своей, волшебники. Для большинства из нас магия – часть интуитивного культурного наследия. Как только вы скрещиваете пальцы или стучите по дереву, чтобы отпугнуть злых духов, чтобы не сглазить, или отказываетесь поменять «счастливую» одежду перед решающей спортивной игрой, или стараетесь, идя куда-то по делам, не наступить на трещины в асфальте, чтобы у матери не разломило поясницу, или, наоборот, нарочно наступаете, со злым умыслом, – тут вы облачаетесь в мантию волшебника, пытаясь повлиять на мир с помощью магии, колдуете точно так же, как и средневековый алхимик, напрасно корпевший над пестиками и перегонным кубом, так же как шаман-кроманьонец в маске медведя, с оленьими рогами на голове, исполнявший ритуальные обряды в темных пещерах Руффиньяка.